Административная ответственность юридических лиц

противоправное поведение) и может быть реализована без вмешательства

правоохранительных органов. Такое вмешательство становится необходимым в

случае спора между потерпевшим и нарушителем его права (спора о событии

правонарушения, о распределении вины, о размере ущерба или вреда и т.п.)

либо при отказе правонарушителя выполнить свои обязательства, составляющие

содержание имущественной ответственности. Возможность добровольного

выполнения этих обязательств правонарушителем обусловливает использование в

структуре нормативной конструкции имущественной (и иных видов

правовосстановительной) ответственности дополнительных санкций (пеня,

проценты, штрафы, возложение судебных расходов), применяемых к причинителю

вреда, медлящему с выполнением своих обязанностей.

Особенности гражданского правонарушения (деликта) дают возможность

рассматривать его в ряду не противоречащих праву юридических фактов,

порождающих имущественные обязательства, по юридическому содержанию близких

или тождественных имущественной ответственности. Такова, как известно,

«ответственность без вины», возникающая не из правонарушений[27].

Гражданские правонарушения отличаются от деяний, влекущих штрафную

ответственность, еще и тем, что не создают рецидива. Штраф, наложенный в

административном порядке или назначенный приговором суда, может быть

уплачен добровольно, но у правонарушителя, подвергнутого административной

или уголовной ответственности, остается в течение определенного законом

срока состояние наказанности (судимость — в уголовном праве, неснятое

взыскание — в административном и др.), влекущее более строгую

ответственность при повторном правонарушении. Имущественная ответственность

таких последствий не влечет. Наконец, на правовосстановительную

ответственность не распространяется принцип штрафной ответственности non

bis in idem, означающий, что применение и реализация одной санкции

исчерпывающе решает вопрос о правонарушении. В процессе осуществления

имущественной ответственности может применяться несколько санкций до

полного восстановления нарушенных прав (взыскание убытков + проценты за

неуплату соответствующих сумм + принудительное исполнение невыполненных

обязанностей).

Все это, вместе взятое, породило неясности и сомнения в теоретическом

исследовании гражданских правонарушений и имущественной ответственности.

Между тем эти проблемы в нашей стране приобретают особенное значение в

связи с развитием частного права, товарно-денежных отношений, перспективой

становления гражданского общества и правового государства. В прежнем

обществе, где все было огосударствлено, главное значение придавалось

штрафной, карательной ответственности. Часть теоретиков вообще утверждала,

что ответственность состоит только лишь в применении штрафных, карательных

санкций[28]. В чем-то здесь сказалось и обыденное правосознание, сводящее

право в целом к уголовному праву, и недооценка роли санкций, направленных

на реальное восстановление нарушенных прав. Поскольку все, даже сфера

обслуживания, было огосударствлено, нередкими являлись ситуации, когда

гражданин, чьи права были нарушены противоправными действиями работников

государственных организаций и предприятий, получал не возмещение вреда и

убытков, а сообщение о том, что на виновных наложены дисциплинарные

взыскания. Еще хуже дело обстояло с ответственностью хозорганов, когда

взыскание санкций за нарушение поставок и договоров хотя и считалось

юридически обязательным, но производилось в пределах 10-15%, а на

полученные суммы штрафов и неустоек вообще невозможно было приобрести

продукцию взамен недопоставленной или некачественной.

В условиях рыночной экономики причинитель имущественного вреда или

нарушитель договорного обязательства имеет юридическую возможность

немедленно возместить причиненный вред, уплатить предусмотренные договором

неустойки, пеню, штрафы, суммы ущерба, упущенной выгоды. Спрашивается:

сохраняет ли гражданское правонарушение свой противоправный характер в

случае, если потерпевший получил полное возмещение или «отступное»? Если в

начале века этот вопрос решался без колебаний[29], то распространение в

последние десятилетия так называемого страхования ответственности

практически свело к нулю превентивные, репрессивные, воспитательные функции

имущественной ответственности[30].

В современных условиях резко возрастает теоретическое и практическое

значение концепции С. Н. Братуся, который определял ответственность как

состояние принуждения к исполнению обязанности[31]. Эта концепция

оспаривалась с разных позиций. Утверждалось, в частности, что если

принуждение осуществимо там, где содержанием обязательства является

передача товаров, вещей, предметов, то принудить к выполнению, скажем,

договора строительства или договора подряда практически невозможно.

Утверждалось и то, что возмещение правонарушителем вреда или уплата

неустойки под угрозой принуждения (но еще не под принуждением) — такая же

по существу имущественная (т.е. правовосстановительная) ответственность,

как и принудительное взыскание соответствующих сумм. Наиболее спорным

остался вопрос: является ли правонарушением причинение имущественного

вреда, если причинитель тут же, добровольно, в полном объеме возместил

причиненный вред? Хотя С. Н. Братусь и писал, что государственное

принуждение в случае деликтной ответственности опирается, так сказать, на

«двойное правонарушение» (причинение вреда и отказ от его возмещения), само

причинение вреда лишь названо правонарушением, но по существу вряд ли может

считаться таковым, поскольку государственное принуждение направлено лишь на

выполнение обязанности возмещать уже причиненный вред, а не воздерживаться

от его причинения. Получается так, что имущественная ответственность

устанавливается не нормами ГК, определяющими основания обязанностей

возместить вред, ущерб, уплатить пеню, неустойку, а нормами ГПК,

регулирующими принудительное исполнение названных (деликтных) и обычных

гражданско-правовых обязанностей.

Концепция С. Н. Братуся существенно важна и для теоретической

разработки проблем ответственности, и для совершенствования практики ее

осуществления (см. далее). Однако здесь нужно отметить следующее.

Причинение имущественного вреда и другие деликты относятся к

правонарушениям, а применение санкций за их совершение (возложение

обязанностей возместить вред, восстановить нарушенный правопорядок и др.)

является видом правовосстановительной ответственности.

Во-первых, гражданско-правовые деликты нарушают права и свободы других

лиц и потому в общем виде запрещены законом (ч. 3 ст. 17 Конституции РФ). С

нарушением прав всегда сопряжено нарушение социальных ожиданий

потерпевшего, его нормальной деятельности; при самом щедром и скором

возмещении потерпевшему имущественного вреда, понесенных убытков, уплаты

ему неустоек, пеней, отступного, в деятельности лица, чьи права нарушены (а

потом восстановлены), происходит срыв, непредвиденный перебой, нарушающий

стабильность нормальной работы. То обстоятельство, что отдельные лица,

потерпевшие от деликтов, могут даже и обогатиться за счет полученных

неустоек и возмещений, не противоречит тому, что основная масса потерпевших

от гражданско-правовых деликтов не получает полного возмещения

(правонарушитель может скрыться, оказаться несостоятельным и т.п.), что

нередко причиняет урон и третьим лицам, связанным с ними договорными и

иными обязательствами. Полное и своевременное возмещение правонарушителем

причиненного вреда, восстановление нарушенных прав — это не правило, а

редчайшее исключение. Гражданско-правовые деликты нарушают не только

частные права, но и правопорядок как основу стабильной общественной жизни.

Во-вторых, деликты, формально запрещенные действующим

законодательством, обозначены как особенные юридические факты, порождающие

правовые последствия в виде гражданско-правовых санкций, режим реализации

которых значительно строже порядка осуществления обычных гражданско-

правовых обязательств.

В-третьих, применение правовосстановительных санкций в случае спора

облечено в процессуальные формы, во многом аналогичные тем, которые

свойственны штрафной, карательной ответственности. Институты гражданско-

процессуального и арбитражно-процессуального права содержат гарантии

достижения истины по делу, правомерности применения санкций, права лица,

обвиняемого (упрекаемого) в правонарушении, дающие ему возможность защищать

свои охраняемые законом интересы, вплоть до права добиваться компенсации в

случае ошибочного или незаконного привлечения к ответственности. Попытки

отдельных авторов трактовать правовосстановительные санкции как меры

защиты, осуществляемые вне процессуальных форм ответственности, не

соответствуют традициям, современному состоянию и перспективам развития

законодательства.

Если большинство цивилистов признает санкциями и ответственностью

взыскание (точнее, присуждение) причиненного вреда, убытков, неустоек и

другие неблагоприятные (для правонарушителя) последствия гражданского

правонарушения, то прямое принуждение, применяемое для изъятия

соответствующих сумм (или предметов) у правонарушителя, иногда не считается

ответственностью, поскольку оно, как утверждается, ничего не меняет в

правовом положении правонарушителя. Такой взгляд основан на недостаточном

понимании соотношения материальных и процессуальных норм: с одной стороны,

недооценивается необходимость и возможность реального исполнения

обязанностей, предусмотренных материально-правовыми нормами, с помощью

процессуальных средств (принудительное исполнение); с другой стороны,

принудительное исполнение рассматривают только с позиций гражданских прав и

обязанностей, не замечая, что оно (принудительное исполнение) затрагивает

порой более важные права и обязанности принуждаемого должника (например,

неприкосновенность жилища, право распоряжаться имуществом и др.).

Непонимание проблем органической связи норм материального и процессуального

права привело отдельных авторов к выводу, что взгляд на принудительное

исполнение обязанности как на ответственность объективно оправдывает

фактическую безответственность[32].

Существенным вкладом в решение этой теоретически спорной проблемы

является концепция С. Н. Братуся, определявшего ответственность именно как

«состояние принуждения» к исполнению невыполненных обязанностей. При таком

подходе на первый план выходит «технология принуждения», определяемая

именно процессуальной формой. Законность и неотвратимость ответственности

обеспечивается прежде всего тем, писал С. Н. Братусь, «чтобы бесперебойно и

ответственно работал государственный аппарат, в частности юрисдикционные

органы, в случаях нарушения норм права, деятельность которых также

определяется нормами права... Очевидно, важным средством обеспечения

надлежащей работы этих органов должна быть ответственность соответствующих

должностных лиц за допущенное ими бездействие или иное нарушение

законности»[33].

На совершенствование как карательной (к числу которой относится

административная ответственность), так и правовосстановительной

(материальной) ответственности направлены Федеральные законы «Об

исполнительном производстве» и «О судебных приставах»[34].

Совершенствование государственной системы исполнительного производства,

требующее принятия ряда дополнительных организационных и законодательных

мер[35], призвано создать в конечном счете систему объективизированного

(процессуально оформленного) государственного принуждения, представляющего

собой динамичный процесс, который не исчерпывается, а лишь завершается

физическим или, точнее, фактическим (прямым, непосредственным)

принуждением. Именно неизбежностью развертывания этой нормативно

определенной процедуры принуждения осуществляется давление на

правонарушителя, понуждение его к выполнению специальных обязанностей,

порождаемых деликтом, органическое соединение «обязательности» и

«принудительности» в нормативно-правовой модели имущественной

ответственности.

глава II

РЕАЛИЗАЦИЯ АДМИНИСТРАТИВНО-ПРАВОВЫХ САНКЦИЙ за совершение правонарушений

юридическими лицами

2.1. ПОНЯТИЕ ВИНЫ ЮРИДИЧЕСКОГО ЛИЦА В АДМИНИСТРАТИВНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ

Специфической проблемой административного права является выработка

концепции вины юридического лица (организации) при привлечении к

административной ответственности за нарушение таможенного, налогового,

антимонопольного, природоохранного или хозяйственного законодательства.

В соответствии с требованиями статьи 26.1 КоАП России по делу об

административном правонарушении выяснению подлежит в том числе виновность

привлекаемого к ответственности лица. Исходя из содержания ч. 2 ст. 2.1

КоАП, юридическое лицо признается виновным в совершении правонарушения,

если оно должно было выполнить возложенную на него обязанность (за

несоблюдение которой законом установлена ответственность), могло ее

выполнить, но лицом не предприняты все зависящие меры по ее выполнению. При

этом в отличие от вины физического лица вина юридического лица по сути

является характеристикой объективной стороны совершенного административного

правонарушения. Вступая в соответствующие правоотношения, лицо должно знать

о существовании установленных обязанностей, а также обеспечить их

выполнение, т.е. соблюсти ту степень заботливости и осмотрительности,

которая необходима для строгого соблюдения действующих норм и правил.

Поэтому при доказывании вины юридического лица следует устанавливать и

подтверждать материалами дела все указанные обстоятельства в совокупности.

Между тем, в теории административного права вина юридического лица

понимается неоднозначно. Рассмотрение вины юридического лица как

субъективного явления, то есть как психического отношения к противоправному

деянию и его последствиям, дает ее понимание посредством проекции вины

физических и должностных лиц, непосредственно осуществляющих действия от

имени юридического лица.

Рассмотренная таким способом «вина юридических лиц должна пониматься

как психологическое отношение к содеянному коллектива, определяемое по

доминирующей воле в этом коллективе» [36],. Аналогичное по конструкции

понятие вины содержится в ст. 110 Налогового кодекса РФ. В научной

литературе по данной проблематике отмечалось, что «вина юридического лица

не может произвольно определяться лишь при выявлении вины конкретного

должностного лица. Доказыванию подлежит виновность всех работников,

осуществляющих действия от имени организации в целoм»[37].

В науке административного права имеет место и иной подход к вине

юридического лица. Он основан на приоритете объективного аспекта в

деятельности юридического лица. Аналогичное по конструкции понятие вины

имеется в гражданском и предпринимательском праве. При таком рассмотрении

вина юридического лица oпpeдeляется как «комплекс негативных элементов,

характеризующихся дезорганизацией деятельностью юридического лица,

непринятием им необходимых мер для надлежащего исполнения возложенных на

него обязанностей, неприложением требуемых, усилий для предупреждения

правонарушений и устранения их причин»[38].

Аналогичное понимание вины содержалось в ст. 231 Таможенного кодекса

РФ, с той лишь разницей, что она презюмировалась, подразумевалась

существующей изначально, до начала разбирательства, как при гражданско-

правовой ответственности за причинение имущественного вреда от источника

повышенной опасности.

Юридическое лицо в этом случае должно доказывать свою невиновность и

наличие обстоятельств непреодолимой силы.

При данном подходе виновность, по существу, сводится к

противоправности, субъективная сторона противоправного деяния наполняется

объективным по сути содержанием[39].

Согласно Федеральному закону от 30 декабря 2001 года № 196-ФЗ «О

введении в действие Кодекса Российской Федерации об административных

правонарушениях» соответствующие статьи ТК РФ, посвященные понятию

нарушения таможенных правил, перечню административных взысканий, условиям и

процедуре привлечения к административной ответственности за нарушение

таможенного законодательства, утратили силу. Поэтому в административном

законодательстве подход к проблематике вины юридического лица несколько

изменился, стал более приближенным к публичному праву, а административная

ответственность свободной от объективного вменения.

Итак, по общему правилу основанием для наступления административной

ответственности служит совершение административного правонарушения —

виновного и противоправного деяния. Если противоправность является

формально-правовым признаком, не вызывающим затруднений для идентификации,

то проблема вины, определения виновности неодушевленного субъекта,

существующего исключительно в пруденциальной сфере, представляет собой

известную сложность.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8