Курсовая работа: Смута в России в начале XVII века глазами иностранцев
Когда
Иван Болотников подошёл к Москве, он потребовал что бы другой воевода Истома
Пашков освободил место для его войска, поскольку он является главным воеводой.
Это
событие очень сильно задело Пашкова, и из – за этого он принял решение предать
Болотникова и переметнуться к Шуйскому. Произошло это в заранее оговорённое
время, когда Василий Шуйский вывел из Москвы 100 000 ратников на
генеральное сражение с восставшими. Иван Болотников пошёл на сражение,
рассчитывая, что его поддержит Пашков. Но этого не случилось, Пашков, не только
не поддержал Болотникова, но даже напал на него, что и предопределило исход
сражения.
Поверженный
Болотников отправился в Калугу, где было много разных припасов, и начал
готовиться к осаде, которая началась в середине декабря 1606 года и
продолжалась до конца мая 1607 года.
Тем
временем Пётр Фёдорович или Лжепётр, по приглашению и просьбе Шаховского
Григория Петровича, “собрал 10 000 человек”75 и отправился с
ними в Путивль, но по пути остановился в Туле, где было значительное количество
всяких припасов. Этот Лжепётр, как предполагают зарубежные авторы, был
использован Шаховским как запасной вариант в случае если что – то пойдёт не так
с Лжедмитрием II. Этого мнения
придерживаются и Конрад Буссов и Юхан Видекинд.
Но
вернёмся к Лжепетру и Болотникову. “13 мая 1607 года Лжепётр послал своё войско
из Тулы, чтобы вызволить людей своего родственника Димитрия, которых так долго
осаждал в Калуге враг Шуйский”76. Василий Шуйский, понимая всю
опасность ситуации, выслал ему на встречу несколько тысяч воинов. Встретились
эти войска у реки Пчельни. Отряды Шуйского были побиты и вернулись обратно в
лагерь под Калугу. Болотников, узнав о поражении войск Шуйского, напал на его
лагерь следующим утром, и, как пишет Буссов, заставил их “в сильном страхе и
ужасе бежать в Москву, совсем очистить поле боя”77. После этого Иван
Болотников со своими войсками отправился в Тулу к Лжепетру. Этим и
воспользовался Василий Шуйский, желая уничтожить всех этих начальников,
“которые были зачинщиками всего и от которых пошли все беды”78. Но
Болотников был заранее предупреждён своими лазутчиками об этом и выслал ему на
встречу войска. Произошла ожесточённая битва, в которой войска Шуйского чуть не
были разгромлены, но из – за предательства воеводы Телетина с 4000 солдатами,
которые перешли на сторону противника и тем самым решили исход боя. Болотников
отошёл с войсками в Тулу, а Шуйский приступил к его осаде. Осада эта была очень
мучительна для осаждённых. Помимо того, что Шуйский подтягивал новые войска, с
целью полного и прочного окружения города, он ещё и устроил запруду в реке, из
– за чего жители города были по колено в воде, а войны не могли делать вылазок.
Осаждённые долго держались, но всё равно настал момент, когда стало понятно,
что невозможно будет сопротивляться дальше, да и запруда на реку Упе заметно ускорила
сдачу города. Иван Болотников и Лжепётр сдали город на условии, что Василий
Шуйский сохранит всем жизнь, как он и обещал. Болотников и Лжепётр сдались
Шуйскому, и он, по словам Конрада Буссова, поступил с ними так, “обычно держат
клятвы такие люди”79: “Князя Петра … он приказал вздёрнуть на
виселицу в городе Москве. Болотникова он отослал оттуда в Каргополь, приказал
продержать его там некоторое время в темнице и, в конце концов, выколоть ему
глаза и утопить”80.
Так
закончилась история одного из полководцев Лжедмитрия II,
Ивана Исаевича Болотникова. В российской историографии личность Болотникова
занимает видное место. Основные исследования истории и значения этого человека
проводились в советскую эпоху, в меньшей степени в дореволюционную и современную.
Советские историки, исследовавшие записки иностранцев о Смуте, писали о
Болотникове как о предводителе народных масс против их угнетателей. Менее всего
этой позиции придерживались историки дореволюционные и нового времени. Такой
историк исследователь как Алпатов М. А. в своей работе “Русская историческая
мысль и Западная Европа” исследуя записки иностранцев о Смуте в России в начале
XVI века, важное внимание уделяет
данным о Болотникове, говорит о том, что авторы не в полной мере понимали
происходящие события. Но согласно изученным данным иностранцев о Смуте можно
сказать, что Иван Болотников вовсе и не был предводителем какой – либо
классовой борьбы, а всего лишь на всего являлся предводителем войска Лжедмитрия
II, и выполнял его приказы и
поручения. Такая ситуация более характерна для гражданской войны, поскольку в
войне участвовали все слои общества, и даже в войсках Болотникова
присутствовали люди из знатных родов.
Тем
временем ситуация обострялась. В Московию в начале лета 1607 года вторгся
Лжедмитрий II с новыми войсками из
Польши и украинских степей. Он пытался отправиться к Туле, чтобы освободить
осаждённых, но после того как узнал, что от него отпал несколько городов к
Шуйскому, решил не рисковать. Так прошёл до конца 1607 год, ни кто не принимал
каких – либо активных действий. Зимой 1608 года “выпал такой глубокий снег, что
в эту зиму противники не могли ничего предпринять в поле друг против друга, но
всё же они сталкивались иногда”81.
Произошло
также обострение отношений с Речью Посполитой. В войска Лжедмитрия II
стали так же приходить и польские паны, для того чтобы отомстить за своих
родственников и друзей. По словам Исаака Массы – началось такое же бедственное
состояние “подобное тому, которое было, когда Димитрий (Лжедмитрий I)
вступил в страну”82. Так продолжалось до лета 1608 года. Лжедмитрий II
с боями продвигался к Москве, и уже 1 июня он был на подступах к ней. Василий
Шуйский приказал вывести свои войска в лагерь рядом с городом, чтобы там дать
бой врагу. Но Лжедмитрию II
так удалось обмануть московитов, что рано утром 24 июня они были застигнуты
врасплох и разгромлены. 29 июня 1608 года Лжедмитрий II
разбил большой лагерь в Тушино, в 12 верстах от Москвы.
В
это же время в Москву прибыл польский посол с письмами от короля. В этих
письмах король Речи Посполитой заявлял, что за великое бесчестие, нанесённое
королевскому послу, за разбой, учинённый над королевскими слугами он “принужден
по настоянию своих подданных и чинов за это отомстить 145”. В Москве
весь народ был напуган, ожидая мести Димитрия.
Видя
столь ужасное положение, Василий Шуйский решил просить помощи у шведского
короля Карла IX. Хотя Пётр Петрей
предлагал ранее помощь от лица короля Швеции, но Шуйский тогда отказал,
рассчитывая справиться своими силами. Теперь же он сам просил помощи. С этой
целью в Новгород был направлен Михаил Васильевич Скопин – Шуйский, чтобы
заключить договор, по которому шведский король предоставлял русскому царю в
пользование войска, но на определённых условиях. Также Шуйский решил
предпринять ещё одно действие – предложил отцу царицы Марины Мнишек уехать со
всей своей семьёй в Польшу, на условии, что они “не поедут к врагу и не
причинят опять какого – либо зла России”83. Сандомирский воевода
Юрий Мнишек с радостью согласился на такое предложение. Согласно записям
Конрада Буссова, их скоро снарядили в дорогу и отправили из Москвы “по дальней
окольной дороге, чтобы они не попали к врагу”84. Но “когда об этом
стало известно Димитрию второму, он отрядил несколько тысяч человек, которые
должны были спешно выступить, чтобы перехватить царицу и ее спутников на
дороге. Когда они встретились, московиты обратились в бегство, кроме воеводы,
который остался при царице. А царицу вместе с ее отцом и со всеми находящимися
при них поляками, не причинив им никаких обид, ратники, посланные Димитрием
вторым, доставили в Тушинский лагерь под Москвой”85. Марина Мнишек
ещё до приезда в лагерь узнала о том, что её там ждёт не тот Димитрий, за
которого она выходила замуж, а совсем другой. Поэтому ей пришлось притвориться,
что она рада встрече, также как её отец и братья.
Между
войсками Василия Шуйского и Лжедмитрия II
происходили постоянные стычки с разным успехом, но в основном перевес был на
стороне Лжедмитрия, так как на его стороне воевало также множество польских
панов со своими войсками. Но эти польские войны пришли с ним не только из – за
своих убитых или заключённых родственников в Москве, многие из них оказались
здесь из – за поражения в рокоше, и решили бежать из своей страны и попытать
удачу в Московии. Лжедмитрий II,
видя, что просто так Москву ему взять не удастся, он приказал польскому пану
Яну – Петру Сапеге, осадить и взять Троице – Сергиев монастырь, через который в
Москву поступало продовольствие. Осада была долгая и мучительная, но каких –
либо серьёзных результатов осаждающим добиться не удалось.
Тем
временем, пока у Москвы происходили сражения, в Новгороде Великом собирались
войска, как с русской стороны, так и со стороны шведов, обещавших помощь в
борьбе с самозванцами. Эти войска отправились под общим командованием Михаила
Скопина – Шуйского. С большим успехом союзные войска продвигались к Москве,
громя отряды противников, что вызвало среди военноначальников Лжедмитрия II
несогласия между собой. А пока на Лжедмитрия надвигалась угроза с севера, на
западе польский король Сигизмунд III
в августе месяце 1609 года пошёл войною против Московии, осадил Смоленск и всё
глубже проникал в страну. Здесь то и произошло столкновение интересов
Сигизмунда III и Лжедмитрия II.
Конрад Буссов сообщает, что под конец декабря 1609 года Сигизмунд III
отправил посольство в Тушинский лагерь, но не к Лжедмитрию II,
а к “главному польскому князю Роману Рожинскому и к польскому рыцарству”86.
Это посольство доставило обращение короля Сигизмунда III
к войску, основное содержание которого сводилось к тому, что все поляки,
служащие у Лжедмитрия, будут прощены и им вернут всё, чего они лишились после
рокошанского бунта, если они схватят и привезут того кому они присягнули на
верность и служат и который называет себя Димитрием, но на самом деле не Димитрий.
Лжедмитрий II насторожился, почему к
нему уже четыре дня посольство не просило у него аудиенции. Но однажды он
услышал от пьяного Рожинского оскорбительные ругательства в свой адрес, и по их
содержанию понял, что здесь ему несдобровать. Поэтому 29 декабря 1609 года
Лжедмитрий II, переодевшись в
крестьянское платье, вместе со своим шутом тайно уехал из лагеря на навозных
санях. Отравился он в Калугу, где был радостно принят 17 января 1610 года.
А
тем временем к Москве с победными боями направлялись объединённые русско –
шведские войска. Иностранные авторы без сомнения видели в этой силе спасение
Московии. Но, не смотря на все прекрасные действия этой армии, иностранные
авторы очень нелицеприятно описывали отношения внутри армии, как среди командования,
так и среди простых солдат. Естественно, что самой ужасной критике были
подвергнуты московитские солдаты, а на недостатки и прегрешения иностранных
служащих мало обращалось внимания. Вся эта армия продвигалась к Москве. В
лагере Лжедмитрия II, тем временем,
начался мятеж. Выделилось две группы бунтующих: те, кто хотел отпасть к
польскому королю, и те, кто хотел остаться с Лжедмитрием. Согласно записям
Юхана Видекинда, очень важное значение в этом раздоре сыграла Марина Мнишек.
Она умело вела интриги с польским королём и подговаривала многих восставших
держать или перейти на сторону Лжедмитрия II.
Когда к Москве подошли войска Скопина – Шуйского и Делагарди, в тушинском
лагере начались волнения среди солдат, и было принято решение ночью с 6 на 7
марта, собрав свои вещи, отправиться одним к польскому короля, а другим к
Лжедмитрию II и сжечь лагерь.
Войска
победителей зашли в Москву и были торжественно встречены Василием Шуйским.
Солдаты получили обещанное вознаграждение, и погрузились в праздную жизнь, в которой
отличились особенно иностранцы, и даже иностранные авторы укоряют их за это.
Поскольку Скопин – Шуйский приобрёл большую популярность у широких слоёв
населения, что в свою очередь привело к зависти его старшего брата Димитрия
Шуйского и, подозрениям со стороны Василия Шуйского, который подозревал, что он
захочет сместить его с трона. Как свидетельствуют записи Буссова и Видекинда,
Скопин – Шуйский был предательски убит Василием Шуйским посредством отравления
ядом. Новым командующим над войском был назначен Димитрий Шуйский.
В
начале июня 1610 года Делагарди вывел свои войска из Москвы для борьбы с
врагом. В это же время активизировал свои действия Станислав Жолкевский,
талантливый польский воевода. Ему удалось взять в осаду войска воеводы Валуева,
что потребовало срочного вмешательства объединённых русско – шведских войск.
Когда эти объединённые войска подошли к Можайску 23 июня, Жолкевский узнал об
этом и выдвинулся им на встречу. 24 июня произошло сражение между этими
войсками. Иностранные авторы не имели общего мнения о том, как началось
сражение: то ли Жолкевский напал на лагерь московитов рано утром и застал их
всех врасплох, или сражение началось без каких – либо особенностей. В этом
сражении русско – шведские войска потерпели сокрушительное поражение.
Иностранцы не располагали точными сведениями о том, кто виноват в поражении.
Одни сваливали вину на русских, которые якобы бежали с поле боя, другие, что
виноваты иностранцы, которые передавались к Жолкевскому. В дальнейшем, после
проигранного сражения, русские бояре с войсками отправились в Москву, а
Делагарди с оставшимися у него солдатами и наёмниками отправился к Новгороду
Великому.
Тем
временем Жолкевский не упуская случая, направился к осаждённому Валуеву и
заявил, что к нему на помощь никто не придёт. Тот, понимая всю безвыходность
его положения, решил сдаться и перейти на сторону польского короля.
Такие
результаты очень обеспокоили народ в Москве, который боялся новой осады.
Поэтому в Москве зародился новый заговор, целью которого было свержение Василия
Шуйского с престола. По записям Буссова, заговор составили три знатных боярина,
которые, по его мнению, “уже давно были заодно с Жолкевским и совсем
ополячились”87. Это были – Захарий Ляпунов, Михаил Молчанов и Иван
Ржевский. “Они взошли 14 июля на Лобное место и, созвав весь народ стали с
сокрушением говорить о бедственном и тяжком положении Московской земли”88.
Выступавшие на этом сборе бояре обвиняли Василия Шуйского с его роднёй во
многих нынешних бедах, происходящих в стране. И было решено “свергнуть Шуйского
и с единодушного одобрения всех сословий избрать другого царя, который был бы
предназначен для этого и дан Богом”89. Шуйского схватили в Кремле и
насильно постригли в монахи.
На
следующий день множество московского народа из разных сословий собралось
обсудить, кого избрать новым царём. В иностранных источниках есть несовпадение
мнений на счёт того, где происходил сбор людей – на городской площади или на
поле за городом. Долго шли разговоры о том, кого из знатных вельмож избрать
царём, но решения принято не было. Тогда из толпы вышло несколько людей,
которые начали говорить, что: “в самом высоком сословии князей нет никого, кто
мог бы похвалиться и сказать, что он выше и знатнее, чем кто-либо другой. Если
мы сейчас выберем одного из них царем земли нашей, другие тотчас же начнут его
ненавидеть и тайно преследовать, ибо никому не охота кланяться и подчиняться
себе равному, в чем мы сами наглядно убедились на примере Бориса Федоровича
Годунова. Если бы его не считали недостойным такой чести и оставили его при
короне и скипетре без преследования, то нынешние несчастья и бедствия не
постигли бы нашу землю. Поэтому мы полагаем, что разумнее будет избрать совсем
чужого вельможу, который был бы прирожденным государем по отцу и по матери и не
имел бы себе равного в нашей земле. Ему должны будут по справедливости
покоряться и повиноваться как вельможи нашей земли, так и мы, остальные. Что
касается теперешнего Димитрия, то всякому хорошо известно, что он вор, обманщик
и прельститель, что он был в Белоруссии школьным учителем и слугой у попа и что
ему больше приличествуют вместо короны и скипетра виселица и колесо. Если
теперь все вельможи в христианском собрании намерены согласиться на это, тогда
нам нужно будет подумать об условиях, при которых мы проведем эти выборы, и на
что обратить особое внимание, для того чтобы мы остались при своих правах,
обычаях и нравах, при своем богослужении и т. д. и нам не навязали бы никаких
новшеств, а также — на что еще нужно и желательно обратить внимание для блага
нашей земли и всех нас. Пусть вельможи незамедлительно объявят нам, что они, по
их лучшему разумению, думают об этом90. Но у Юхана Видекинда есть
своя точка зрения по этому поводу, – московский народ, по его мнению, не сам
пришёл к кандидатуре принца Владислава, а идею его избрания на московский
престол им предложил Жолкевский. Так или иначе, решение об избрании Владислава
на московский престол было одобрено всеми сословиями. На следующий же день с
Жолкевским было заключено перемирие и, отправлены послы к польскому королю с
сообщением, что “они готовы избрать своим царём его сына Владислава”91,
и просьбой одобрить это решение. Польский король Сигизмунд III
был не против. Он направил к Жолкевскому своего доверенного человека, который
сообщил ему, что король дал ему права и полномочия вести переговоры с
московитами. В первую очередь польский король приказал Жолкевскому разобрать с
московитами два важных пункта переговоров – что сын его величества ни в коем
случае не перекрестят, не обратят в московитскую веру, что при его дворе будут
и поляки, ибо одним русским его королевское величество не может доверить своего
сына. В свою очередь, русским оставят и сохранят в неприкосновенности их
религию, нравы, обычаи, законы и суд. Московиты согласились на эти условия, и
когда обе стороны принесли взаимные клятвы, что выполнят условия своих сторон,
между ними начались мирные отношения. Между Московией и Польшей установился
мир, и не велось более боевых действий. Теперь же вернёмся к судьбе Лжедмитрия II.
Узнав
о том, что народ Москвы заключил с поляками мирное соглашение и пригласил на
царствование их принца, он пришёл в ярость и негодование, поскольку начал
понимать, что у него нет более перспектив завоевать царский престол. В связи с
этим он начал сильно злиться на всех иностранцев, которые находились у него на
службе или жили на подвластных ему территориях. Многие из них были убиты. Но
хуже всего досталось полякам. Их Лжедмитрий II
приказал своим людям вылавливать и приводить к нему. Так или иначе всех их
ждала смерть. Всё это выполняли его верные татары. Но не всё было так просто.
Однажды с Димитрием произошёл такой случай, – к нему пришёл ложный донос от
сына “татарского царя касимовского”92, что якобы его отец собирается
от него отделиться и уехать в Москву. Лжедмитрий II,
не разбираясь в чём дело, сразу же приказал тайно бросить этого татарского царя
в Оку и утопить. “Когда об этом жестоком убийстве узнал татарский князь Петр
Урусов, он сильно рассердился на Димитрия и на сына утопленного татарского
царя, который был источником предательства против собственного отца и не мог
отрицать, что явился причиною его смерти. Этот Урусов решил подкараулить его
ночью в Калуге и убить, когда он выйдет от царя и поедет домой. Но ему
повстречался другой знатный татарин, по платью и по внешности очень похожий на
того, и он снес ему своей саблей голову. Димитрий, которому донесли об этом и
подали жалобу на князя Петра Урусова, велел бросить его в тюрьму, несмотря на
то, что очень его любил (за то, что он очень хорошо знал дороги на Астрахань). Приказал
он посадить за приставов еще и 50 других татар и сильно помучить их несколько
дней. Но затем он снова вернул им свою милость, восстановил всех в прежней
службе и снова стал доверять им точно так же, как прежде ”93. Это то
и сыграло с Димитрием в будущем злую шутку. Через два месяца, 11 декабря 1610
года, Димитрий, как и всегда, выехал со своей татарской охраной, в которой был
и Пётр Урусов, на охоту. Не успел он далеко отъехать от города как Пётр Урусов,
воспользовавшись благоприятным моментом, подъехал к нему и выстрелил из него из
ружья, и выхватив саблю, снёс ему голову, и сказал при этом: “Я научу тебя, как
топить в реке татарских царей и бросать в тюрьму татарских князей, ты ведь
только ничтожный, дрянной московит — обманщик и плут, а выдавал себя за
истинного наследника страны, и мы преданно служили тебе, вот теперь я и
возложил на тебя ту самую наследную корону, которая тебе подобает”94.
После этого убийства тело Лжедмитрия II
доставили в Калугу к Марине Мнишек. Так закончились жизнь и деяния Лжедмитрия II.
После этого происшествия Марина Мнишек вместе с Иваном Заруцким и своим
новорождённым сыном Иваном уехала в Астрахань.