Малые народы России

праздника – йалпын хотал – северный стиль и йал`пэн хэтэл – южный

стиль, включающая ритуально-обрядовые песни, наигрыши, танцы,

театрализованные сцены. В первую половину ночи исполняются сакральные

песни о медведе и мансийских богах: начальная песня-гимн для

"пробуждения" медведя; призывная песня, обращенная к родовым духам и

богам; "звериная песня", – песенная галерея мансийских тотемов; "танцы

духов", представляющие мифологические образы в песнях и пантомимах.

Вторая половина ночи включает театрализованные сценки с песнями и

танцами, составляющие профанный (обыденный) ряд действа. Последняя ночь

медвежьего праздника – кульминация священнодействия. Здесь поются

"тайные песни богов", при их исполнении женщины и дети удаляются из

дома. В перерывах же между песнями медвежьего праздника звучат

обрядовые наигрыши на цитре или арфе, которые повторяют мелодию

исполненной песни, либо "перестраивают" слух участников на новый

мелодический лад.

Шаманская музыка (кайне эрыг – северная, кайх ерэй – южная) является

персональной формой музыкального общения с духами. Шаманские напевы

сопровождаются ударами в бубен.

Эпическая (повествовательная – от слова эпос) музыка включает:

мифологические песни о возникновении мира, богов, людей и героические

песни – о подвигах героев племени, песенные вставки в сказках. Мелодии

эпических песен могут сопровождаться игрой на цитре, арфе и смычковой

лютне. Лирическая музыка представлена личностными песенными

импровизациями, танцевальными жанрами и наигрышами.

6. НАНАЙЦЫ

Нанайцы относятся к южной ветви тунгусо-манчжурской группы. Их

численность составляет 12 000 человек. Основная масса нанайцев живет на

территории Хабаровского края (в Нанайском, Ульчском, Солнечном,

Комсомольском и других районах), а также в Приморском крае и

Сахалинской области. Самоназвание - нанай - означает “человек Земли”.

Как и все другие народы, нанайцы имеют свой родной язык. В основу

нанайского языка положен найхинский диалект. Он занимает срединное

положение между верхнеамурским и нижнеамурским диалектами. А

традиционное верование - шаманизм.

Основные занятия моего народа - рыболовство и охота. Кроме того,

занимались сбором дикоросов, домашним производством, а с XIX века -

огородничеством и домашним животноводством.

Нанайцы употребляют в пищу продукты рыболовного промысла. Известно

несколько видов обработки рыбы для длительного хранения: вяление,

замораживание, соление, копчение, квашение. Мясная пища у нанайцев тоже

распространена. Едят в сыром виде мозг костей, печень, ноздри и

некоторые другие части добытых животных. Из разделанной туши зверей

отбирали мясо для вяления, копчения и соления. Остальное мясо варили и

жарили на костре.

А из рыбьих, оленьих, лосиных кож и шкур и из других материалов

изготавливали национальную одежду. У нанайцев тип одежды зависит от

пола, сезона и назначения (повседневная, праздничная, промысловая,

свадебная, погребальная, ритуальная).

Возрождаются культура, язык нанайцев в Нанайском, Комсомольском

районах, где созданы общественные организации и Ассоциация. Стали

выходить книги, учебники на нанайском языке, есть музеи. Проводятся

фестивали, праздники.

Все это важно сохранить и развивать не только в этих районах, но и в

других, где проживают нанайцы. Есть у моего народа нерешенные вопросы,

один из них - это вопрос о земле, о территориях традиционного

природопользования.

7. НЕГИДАЛЬЦЫ

Негидальцы относятся к тунгусо-маньчжурской группе.

Их численность в Российской Федерации 622 человека, в Хабаровском крае

насчитывается 502 человека. Говорят на негидальском языке, имеющем 2

диалекта: низовской и верховской, первый имеет много общего с языком

ульчей, орочей, нанайцев; во втором заметно влияние эвенков.

Традиционное верование - анимизм, шаманизм.

Этническая основа и исторические пути негидальцев тесно переплетались с

историей живших по соседству нивхов, ульчей, нанайцев, эвенков.

Негидальцы были исконными рыбаками и охотниками. У верховских

негидальцев рыболовство и охота дополнялись оленеводством (основное

отличие от низовских). Однако их нельзя приравнять к кочевникам -

оленеводам (эвенкам), так как они пользовались оленями только в

транспортных целях и вели оседлый образ жизни.

Для рыболовства пользовались заездками, небольшими неводами, сетями,

крючками, удочками, острогами. Каждая семья делала для себя большие

запасы сушеного лосося - юколы. Использовали и кожу рыб разных пород

для изготовления одежды, обуви, бытовых поделок. Женщины умели

выделывать шкуры и кожи, шить из них одежду и обувь, украшать их

затейливым тонким орнаментом, изготовлять утварь из бересты.

В конце XIX века в рацион негидальцев входит картофель, который они

выменивали на рыбу у живших по соседству русских. Постепенно некоторые

низовские негидальцы сами начали сажать картофель.

Современные негидальцы проживают в основном в Ульчском районе и районе

им. Полины Осипенко. Жизнь их не отличается от других народов. Все

находятся в одном положении, но при этом внутреннее содержание в

характере негидальцев несколько отличается.

Имеют приусадебное хозяйство, содержат крупный рогатый скот, свиней,

птиц, имеют приусадебные участки, сажают овощи. На зиму заготавливают

впрок консервы.

Только горько осознавать, что со временем может исчезнуть с лица земли

такая национальность, как негидальцы, их язык, культура, и очень

хочется, чтобы на местах были инициативные люди и делали все возможное

для создания среды обитания негидальцев. Восстановить, воссоздать на

местах начиная с ясельного и садовского возраста родной язык. Какая

форма? Вариантов много. Да хотя бы привлечь тех людей, которые могут

говорить на своем языке, которые могли бы создать частные детские сады.

Обратиться к этнографам с просьбой о создании своей письменности и

букваря, художественной литературы.

8. НГАНАСАНЫ

Численность – 1278 человек.

Язык – самодийская ветвь уральской семьи языков.

Расселение – Таймырский (Долгано-Ненецкий) автономный округ

Красноярского края.

Самый северный народ нашей страны, живущий в таймырской тундре,

севернее 72-й параллели. Подразделяются на западных или авамских

нганасан, с центрами в пос. Усть-Авам и Волочанка, и восточных или

вадеевских с центром в пос. Новая. Термин "нганасаны" введен в 1930-е

гг. и образован от нганаса – "человек, мужчина", самоназвание – ня –

"товарищ". В дореволюционной литературе они известны по названию их

наиболее многочисленных групп как тавгийские, авамские, вадеевские

самоеды или просто самоеды.

Нганасанский язык признают родным 83,4% нганасан, русским языком

пользуются 56,8%. Различаются авамский и вадеевский говоры.

Анализ археологических данных дает основание полагать, что нганасаны

сложились на основе древнего палеоазиатского населения Таймыра,

неолитических охотников на дикого северного оленя, смешавшегося с

самодийскими и тунгусскими племенами. В XVII в. в состав нганасан

входили различные по происхождению группы (пясидская самоядь, кураки,

тидирисы, тавги и другие) и вплоть до второй половины XIX в. в эту

общность включались новообразованные долганские роды.

Контакты с русскими начались в XVII в., когда мангазейские казаки,

стоявшие в остроге Мангазея, стали собирать дань с "тавгийской

самояди". Ясак платили ровдугой.

Главные традиционные занятия – охота, оленеводство, рыболовство.

Хозяйственная деятельность носила сезонный характер. Счет времени по

нганасанскому календарю велся по лунным месяцам китеда. В течение

солнечного года проходило два года ху – летний и зимний.

Основная охота приходилась на летне-осенний период (с июля по ноябрь).

Диких оленей добывали поколками на маршрутах кочевания и у переправ. В

августе-ноябре охотники подстерегали стадо оленей на переправе, давали

им войти в воду, заплыть достаточно далеко от берега и кололи копьями

между ребер, чтобы они еще некоторое время могли проплыть и

приблизиться к берегу. Другие охотники находились внизу по течению реки

и подбирали убитых животных. Зимой оленя криками загоняли в сети, а

также в загороди – сходящиеся ряды кольев. Существовала и

индивидуальная охота – с оленем-манщиком, с собакой, с маскировочным

щитком (лофо), из укрытия, с нарт и т.д. Гусей добывали во время

линьки: на лодках окружали птиц и гнали их к берегу, где были

установлены сети (депту бугур). На уток и куропаток тоже расставляли

сети. На песцов настораживали каменные пасти (фала денгуй), зайцев

ловили петлями.

Нганасаны бережно относились к природе. Во время выведения животными

потомства охота регламентировалась обычаем (карсу), запрещавшим убивать

самок зверей и птиц во время беременности и выхаживания детенышей.

Основным оружием были копье (фонка), лук (динта) со стрелами (буди),

нож (кюма), а с XIX в. широкое распространение получило огнестрельное

оружие. Рыбу ловили сетями (кол бугур), железными крючками (бату),

костяными спицами (федир).

Оленеводство носило транспортный характер и было подчинено основному

занятию – охоте на дикого оленя. Приучать животных к езде начинали на

третьем году жизни. Для перекочевок за стадом дикарей каждой семье

требовалось не менее 40-50 голов домашних оленей. Забой домашних оленей

допускался лишь в исключительных случаях – при голоде, травмах или

болезнях животного.

Нганасанские олени не очень сильны, низкорослы, но выносливы и способны

быстро восстанавливаться после истощения. Существовало более 20 слов

для обозначения животного в зависимости от возраста, внешнего вида

(ветвистости рогов), использования. Считали, что лучшие транспоротные

олени – яловые важенки (бангаи). Стада насчитывали 2-2,5 тыс. голов.

Метили их тамгой (клеймом, знаком собственности) на шерсти или фигурным

вырезом на ушах.

Нарты, в зависимости от назначения, были разных типов. Ирянка – легкие

ездовые, обычно трехкопыльные. В них запрягали двух-трех оленей.

Весной, когда животные сильно истощены, могли запрягать четыре-пять

оленей. На такой нарте чаще ездили мужчины, поэтому с правой стороны к

ней привязывали чехол для оружия. Инсюдаконто – женские трех- или

пятикопыльные нарты – имели спинку и передок, сверху – меховой полог,

который защищал голову и спину при сильных морозах. Кунсыбы`э –

грузовые нарты, на которых вещи укрывали полотнищем (фантуй) из оленьих

камусов. Существовали специальные нарты для перевозки шестов (нгююся) и

нюков (оленьих покрышек) для чума, постелей, дров, лодок.

Стойбища нганасан располагались на невысоких холмах, внизу между

холмами находились олени. Осенью жилища устраивали недалеко от рек так,

чтобы охотники в темноте могли вернуться с промысла вдоль русла. Весной

зимние вещи, нюки укладывали на нарты, покрывали продымленной, не

пропускающей влагу оленьей шкурой и оставляли в тундре до следующей

зимы.

Традиционное жилище – конический чум (ма) по конструкции близок к

ненецкому. Размер его зависел от количества живущих в нем людей (обычно

от одной до пяти семей) и колебался в среднем от 3 до 9 м в

поперечнике. Остов чума состоял из 20-60 длинных жердей, которые

расставляли в виде конуса и покрывали нюками. Для летнего чума

использовали старые, износившиеся нюки, которые укладывали в один слой,

зимой употребляли двойные. Дверь делали из двух сшитых мездра к мездре

(изнанка шкуры) оленьих шкур. Открывалась дверь в зависимости от

направления ветра – справа или слева. Зимой снаружи чума насыпали

завалинку (токеда), служившую заслоном от ветра. В центре чума,

напротив входа, располагался очаг (тори), над которым подвешивали крюки

для чайников и котлов. В верхней части чума оставляли отверстие –

дымоход. За очагом – "чистое место" (сиенг), куда запрещалось ступать

женщинам. Места для женщин (бату) располагались у входа, здесь же

укладывали домашнюю утварь. Правая от входа сторона была жилой, в левой

– помещали гостей и хранили хозяйственные предметы. Пол застилали

циновками из тальника (тола) и досками (лата). На спальных местах

поверх досок и циновок укладывали сначала невыделанные шкуры, а затем

выскобленные подстилки (хонсу). На ночь над спальными местами опускали

полог так, чтобы его можно было подоткнуть под подстилку. После ночи

полог снимали, тщательно выбивали, свертывали и укладывали под нюк.

С 1930-х гг. в качестве жилища входит в употребление балок –

прямоугольный возок на полозьях с остовом, крытым оленьими шкурами или

брезентом.

Традиционная одежда изготавливалась из оленьих шкур. Мужской костюм

состоял из глухой двойной малицы (лу), сшитой из белой оленьей шкуры и

отороченной белым мехом собак, которых разводили специально для этого.

В мороз в дорогу поверх малицы надевали сокуй (хиэ) с капюшоном, с

высоким султаном из меха надо лбом. Женская одежда состояла из

ровдужного комбинезона (фоние) с нашитыми на груди металлическими

бляхами-лунницами (бодямо) и распашной парки (лифарие). Вместо капюшона

женщины надевали шапку-капор (сьму) из белой шкуры оленя с опушкой из

черного собачьего меха.

Одежду украшали аппликацией в виде геометрических орнаментов (мули), по

которым определялось, к какой социальной или возрастной группе

относится ее обладатель (мужчина, женщина, ребенок, девушка, замужняя

женщина, мать, сильный шаман и т.д.). Украшение одежды – трудоемкий

процесс, поэтому аппликации спарывали со старой одежды и использовали

несколько раз. Обувь (файму) шили из белых камусов, подошвы – из

оленьих лбов или подстриженных лесенкой (чтобы не скользили при ходьбе)

камусов. Она не имела выема в подъеме, представляя собой как бы

цилиндрический чехол. Надевали ее поверх меховых чулок (тангада). У

женской обуви более короткие голенища. Мужчины вместо штанов носили

ровдужные или меховые натазники (нингка), поверх них – пояс с кольцами

на боку, к которым привязывали голенища обуви, а также подвешивали

огниво (тууй), нож в ножнах, футляр для курительной трубки, кисет.

Весной для защиты глаз от слепящего света носили снеговые очки

(сеймекунсыда) – костяную или металлическую пластину с прорезью на

кожаных ремешках. Волосы и женщины, и мужчины заплетали в две косы,

смазывая оленьим жиром. В косы вплетали металлические подвески

(няптухяй).

Основу питания составляло оленье мясо. В пищу употребляли все части

туши, не исключая утробного плода и содержимого желудка (тайба). Летом

и осенью женщины заготавливали мясо впрок. Вяленое мясо (тириби)

развешивали длинными полосами (лентами) на вешалах (чиедр) – нартах,

поставленных друг на друга, – затем резали на мелкие кусочки, смешивали

с жиром и еще раз вялили на разостланных шкурах. Зимой замораживали

оленью кровь и по мере надобности откалывали куски для приготовления

похлебки (дяма). Сосудами для хранения жира служили снятая целиком

шкура теленка, пищевод и желудок оленя, плавательный пузырь и кожа

кунжи. Мясо, жир, рыбу нганасаны оставляли иногда осенью в тундре в

ящиках изо льда. Употреблялись также мясо гусей, куропаток, песцов,

зайцев, снежного барана и птичьи яйца. Рыбу (чира, муксуна, кунжу,

нельму) ели в сыром, замороженном, вяленом виде. Вяленую рыбу – юколу

(фака) готовили почти таким же способом, как оленье мясо, хранили в

мешках. Зимой ели строганину. Хлеба нганасаны раньше почти не

употребляли. Пресные лепешки из покупной муки (кириба) считались

лакомством. Среди любимых блюд были также чирима кириба – лепешки из

муки с икрой и чириме дир – сало, сваренное с икрой. Из привозных

продуктов пользовались чаем и табаком.

Авамские нганасаны делились на пять патрилинейных родов, вадеевские –

на шесть. Руководителями рода были старейшие люди, которых позже

выбирали в "князцы". "Князцы" представляли свой род перед русской

администрацией. В их функции входил сбор ясака, разбирательство

правонарушений. Среди членов рода и между дружественными родами был

распространен обычай взаимопомощи. Нетрудоспособных членов обедневшей

семьи отдавали на прокорм в зажиточные хозяйства.

Места традиционного кочевания и поколок были закреплены за группами из

шести-семи родственных семей и считались собственностью рода. Границы

этих территорий тщательно соблюдались. Запрещались браки между

родственниками по обеим линиям до третьего поколения. Выплата калыма

или отработки за невесту были обязательны. Распространен был левират.

Случаи многоженства – редки и встречались в основном среди зажиточных

людей.

Нганасаны верили в сверхъестественных существ нгуо – добрых духов

всевозможных явлений природы (неба, солнца, земли и др.). К ним

относились также коча – духи болезней, дямады – духи-помощники шаманов,

баруси – однорукие и одноглазые чудовища. Все явления считались

порождением Матери Земли (Моу-нэмы), Матери Солнца (Коу-нэмы), Матери

Огня (Туй-нэмы), Матери Воды (Бызы-нэмы), Матери Дерева (Хуа-нэмы) и

т.п. Почитались также родовые и семейные покровители (койка) – в виде

камней, скал, деревьев, антропоморфных или зооморфных фигур и т.п. У

духов-покровителей испрашивали удачи на охоте, излечения от болезни и

пр. Почти у каждой кочевой группы был свой шаман, который общался с

миром духов и просил обеспечить людям здоровье, счастье и благополучие.

Важное место занимал праздник "чистого чума" (мадуся), проводившийся

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5