Особенности феодальных отношений в Речи Посполитой XV-XVII вв.

барщины. При трехдневной барщине рабочими днями считались понедельник,

среда и четверг. Если на какой -нибудь из них приходится праздник,

крестьяне от работы освобождались. Бывали и такие случаи, когда сверх

недельной барщины кмети должны были нести другую форму отработочной ренты -

ютшины. Натуральная рента в форме десятины берется и здесь в виде сноповой

десятины и десятины с конопли. Отработочная рента в ряде монастырей

сохранилась в старой форме. Большей частью - это ютшины. Изредка

встречается годовая барщина. Наряду с этими старыми формами отработочной

ренты во всех монастырских владениях применяется и недельная барщина.

Таким образом, на первое место начинает выдвигаться рента

отработочная. Процесс этот развивается неравномерно на территории все

страны. Наименее заметен он в великой Польше. Здесь все три формы ренты

сосуществуют еще на разных началах и единственно, в чем сказывается

повышение роли барщины, - это в распространении ее на все светские

владения, в XIV веке знавшие ее только частично. Исключение составляют

владения Гнезненского архиепископства, где прочно укрепилась недельная 2-

дневная барщина. Интенсивнее проходит поворот к отработочной ренте в Малой

Польше и Мазовии. В светских владениях Малой Польши, где в XIV веке

денежная рента почти получила преобладание над другими формами, процесс

этот еще на начальной стадии; опять рядом с денежным чиншем начинает

взиматься рента натуральная, появляется и обнаруживает заметную тенденцию к

росту рента отработочная (годовая и недельная барщина). Очень далеко

продвинулся процесс перехода к отработочной ренте, как к основной форме

ренты, в духовных владениях Малой Польши и во всех владениях Мазовии.

Отработочная рента заняла уже здесь весомое, по сравнению с другими формами

ренты, положение и достигла высоких размеров (3-4 дня в неделю), однако еще

не повсеместно. Источники не позволяют установить районы распространения

барщины в Мазовии, но что касается Малой Польши, то они дают основание

утверждать, что первое место заняли владения белого духовенства в

Краковской земле.

Феодальная рента в XVI веке.

Источники XVI века свидетельствуют о дальнейшем изменении феодальной

ренты в Польше. Начинает складываться иное, чем раньше, соотношение ее

форм. Денежная и натуральная рента продолжает существовать с отработочной,

но несколько отходит на задний план, перестает развиваться, стабилизируется

в своих размерах. На первое место начинает выдвигаться рента отработочная.

При этом она выступает в самой своей тяжелой разновидности - в виде

недельной барщины. Происходил рост недельной барщины, рост, выражающийся

пока не столько в увеличении ее размеров, сколько в повсеместном

распространении и укреплении ее как основной формы эксплуатации. Такая

ведущая роль недельной барщины как основной с этого времени формы

феодальной ренты, как известно, была официально закреплена в 1520 году

Торуньским статутом. Статут признал обязательной недельную барщину для

крестьян всех землевладений - королевских, шляхетских и духовных. Он

установил ее минимальную норму в размере одного дня с лана в неделю для

мест, где она еще не была известна, добавив, что это не касается деревень,

где крестьяне уже работают больше одного дня.

В шляхетских владениях, расположенных в Великой Польше, чинш бывал и

8, и 10, и 24, и 48 грошей, достигал он и 60 грошей, но выше этой цифры

почти не поднимался, как это наблюдалось в XV веке.

Натуральная рента взималась в духовных владениях Великой Польши по-

прежнему птицей и яйцами и в тех же нормах, какие установились в предыдущем

столетии, т.е 2 петуха и 30 яиц.

Денежная и отработочная ренты не всегда сочетались. Иногда загродники

ничего не платили, несли только барщину, иногда, напротив, платили лишь

чинш. В очень редких случаях к чиншу и барщине добавлялась натуральная

рента в размере в два раза меньшем, чем рента кметей.

Отработочная рента, которую для XV века мы нашли в шляхетских

владениях только в форме ютшин и каких-то неясных по форме "работ", теперь

представлена недельной барщиной. Недельная барщина составляла здесь один-

два дня.

Монастыри не отставали от белого духовенства и после издания

Торуньского статута тоже старались ввести барщину недельную там, где ее до

сих пор не было. Повсюду это стремление наталкивалось на сопротивление

кметей.

В Мазовии недельная барщина была представлена разными размерами от

одного дня до трех и выше. Некоторые деревни вносили вместо барщины

известную сумму денег. Денежная и натуральная рента оставалась такой же, с

небольшими отклонениями, какой она была и в XV веке.

Но все же при усилении феодальной эксплуатации феодалы не могли, как и

в предшествующем столетии, не считаться с положением крестьян при

установлении форм и размеров ренты. Поэтому в какой-то мере они принимали

во внимание разные обстоятельства, затруднявшие выполнение кметями их

требований.

К тому же крестьяне привлекались к сверхурочным полевым работам в

летнюю страду. В Малой Польше такая помощь носила название поваба, в

Великой - тлока. Они выполняли повсюду извозную (подводную) повинность.

Кроме того, как и в XV веке, крестьяне несли разные дополнительные поборы

натурой и деньгами. По-прежнему существовал побор, именовавшийся стации,

поглощавший большую долю продуктов крестьянского хозяйства.В великопольских

владениях Гнезненского архиепископства чаще всего в счет стаций взималось

по 2 курицы, 2 каплуна, 30 яиц и 2 сыра с лана, иногда же по 2 корца овса,

20 яиц, 2 петуха, 2 сыра и со всей деревни взималась бочка пива.

По-прежнему при приездах феодала в деревню для свершения суда кмети

обязаны были кормить его два раза завтраком или вносить деньги в счет за

него. Кроме завтраков крестьяне платили еще побор вецне. Он тоже вносился

деньгами, причем в той же сумме - 12 грошей за один раз, но иногда по 8

грошей.

Существовали еще и другие поборы, как, например, лесное, бравшееся по

неясной причине, может быть, за пользование лесом по 1 или 2 корца овса,

луговое с тех, кто луг держит, - его брали по полтора гроша с половины

земельного участка и, вероятно, всякие другие.

§

Середина XVII века является переломным моментом в развитии аграрного строя.

Восстановление сельского хозяйства после вызванной войной разрухи

сопровождалось изменениями социальной дифференциации населения и в

социально-экономической структуре фольварка. В некоторых селах эти

изменения сводились к уменьшению числа крестьянских хозяйств, что касается

количественного соотношения отдельных прослоек сельского населения, то оно

осталось тем же, каким было до войны; в некоторых деревнях наблюдается даже

увеличение среднего размера крестьянского надела. Это, однако, было

явлением исключительным; как правило, средний размер крестьянского надела

значительно уменьшился. Крупные крестьянские хозяйства исчезают, и их место

занимают ставшие очень многочисленными мелкие крестьянские наделы, а также

небольшие участки загродников, халупников и коморников. В 132 королевских

деревнях Холмской, Львовской и Санокской земель число коморников выросло с

0,1 % до 2,1%, халупников и загродников - с 18,9 % до 29,2 %, крестьян,

владевших земельным участком менее четверти лана, - с 16 % до 32,1%. Вместе

с тем число крестьянских наделов в четверть лана сократилось с 27% од 20,3

%, в пол-лана - с 28,9 % до 13,9%, наделов в 3/4 лана - с 9,1 % до 2,4 %.

Крестьянские наделы размером не менее четверти лана, составлявшие до эпохи

войн в Холмской земле 55 %, в Львовской - 66% и в Санокской - 70%, теперь

во всех этих землях составляют соответственно 25%, 40% и 25%.

Это порисходило из-за того. что все более многочисленные слои малоземельных

и безземельных крестьян не могли найти работы в промышленности, которая

сокращается после войн, не могли они найти применения в крупных

крестьянских хозяйствах, поскольку число именно этих хозяйств резко

уменьшилось. Они могли найти дополнительный или даже основной источник

существования только в фольварках.

Отмеченные выше изменения в социальном составе сельского населения были

тесно связаны с изменениями в социальной структуре фольварочного хозяйства

- с увеличением роли наемного труда сельскохозяйственных рабочих. В

некоторых случаях этот процесс принимал форму концентрации

сельскохозяйственного производства - крестьянские земли присоединились к

фольварочным. Как правило, однако, фольварки также вынуждены были сократить

свое производство (впрочем, в меньшей степени, чем крестьяне, в результте

чего увеличивался удельный вес фольварочного производства).

У крестьян отнимали буквально все, особенно деньги, которые вымогали путем

жестоких пыток. В результате войн крестьяне лишились тех денег, которые

удалось скопить их предкам, жившим в более счастливые времена. Крестьянские

хозяйства поэтому не могли быть восстановлены силами самих крестьян.

Необходима была помощь. И притом значительная, со стороны крупных земельных

собственников.

Крупные земельные собственники, располагавшие средствами необходимыми для

восстановления, решали вопросы о том, в каком направлении должно идти

восстановление, какие хозяйства должны быть восстановлены прежде всего.

Наиболее выгодным для крупных собственников было создавать малоземельные и

безземельные хозяйства, которые обеспечивали бы фольварки наемной рабочей

силой. Барщина, разумеется, продолжала существовать и в дальнейшем и ,

кажется, не потеряла своего прежнего значения, однако наряду с барщиной

появляется наемный труд батраков, столь типичный для фольварочного

производства; он был известен и ранее, но распространен был в несравненно

меньшей степени. По мере возможности пиглашали новых переселенцев. Это

относится прежде всего к западным окраинам, где в результате второй волны

немецкой иммиграции опустевшие деревни заселялись новыми пришельцами. Новая

волна немецких колонистов оказала сильное влияние на формировани аграрных

отношений в западных областях государства. Крестьянин-иммигрант занимал по

отношению к помещику несравненно более независимое положение, чем польский

крестьянин. Взаимоотношения между барской усадьбой и деревней основывались

здесь на добровольном договоре, главные статьи которого могли быть

определены до прибытия переселенца в Польшу.

Новые поселенцы получали большие, чем польские крестьяне наделы, облагаемые

только денежным чиншем или денежными оброками и другими поборами, главным

образом зерном; барщина, если и сохранялась, то в незначительных размерах.

В результате деревни, населенные колонистами, по своей структуре резко

отличались от большинства польских деревень. Структура немецкой деревни не

могла не оказать влияние на структуру польской деревни. Помещик, который не

был в состоянии использовать труд немецких крестьян, обращал польских

малоземельных кметей в постоянных фольварочных батраков. В результате этого

на западных окраинах Польши батрацкий труд имел в то время большое

значение, чем других областях страны. Были, однако, случаи, когда польские

деревни получали такое же устройство, как и новые немецкие, путем замены

барщины оброком, что часто сопровождалось дроблением фольварка на мелкие

участки и увеличением площади крестьянских хозяйств. Иногда имело место и

обратное явление - когда устройство немецких деревень приближалось к

устройству польских путем введения и увеличения барщины, но это явление не

получило широкого распространения.

Перевод кметей на оброк в широких масштабах был проведен в обширных

королевских экономиях Литвы, насчитывавших значительно больше 1 тыс.

деревень с населением более чем 100 тыс. человек. Помещикам было выгоднее,

вместо того чтобы вкладывать значительные денежные средства на

восстановление фольварков, получать доходы в виде чинша и поборов, правда,

восстановление фольварков сулило, быть может, большие доходы, но эти дохоы

были менее надежны. Эти реформы были порведены между 1680-1712 годами.

Перевод крестьян на денежную ренту сопровождался здесь обычно

парцеллированием фольварочных земель, распределявших между крестьянами,

которые обязаны были вносить чинш или в виде третьего снопа, или зерном.

Аналогичный характер имели реформы, проведенные в деревнях, принадлежавших

городу Познани, который стремился восстановить эти деревни после страшных

опустошений, причиненных нашествием Карла XII. В наиболее пострадавшие

деревни начиная с 1719 года привозили поселенцев из Германии. Они селились

на этих землях в качестве лично свободных оброчных крестьян. Вскоре

выяснилось, что такие оброчные деревни, вносящие свой оброк непосредственно

в городскую казну, были более выгодны городу, чем барщинные деревни,

сдаваемые в аренду крупным сельскохозяйственным предпринимателям из среды

шляхты или горожан. Барщинные деревни доставляли городу много хлопот и

приносили серьезный ущерб. Именно поэтому начался перевод польских деревень

на денежную ренту, причем при проведении этих реформ образцом служили те

права, которые ранее были предоставлены немецким колонистам. Первоначально

стремились сохранить фольварки, сдавая их в аренду и не прибегая к барщине.

Поскольку, однако, челяди не хватало, а вести хозяйство с помощью наемной

рабочей силы было очень трудно, с течением времени фольварочные земли стали

дробить на мелкие участки, которые распределяли также и между колонистами.

Одновременно с приспособлением социально-экономической структуры польских

деревень к устройству деревень немецких происходила унификация правового

положения населения тех и других типов деревень; она означала осуществление

большей личной свободы, улучшение правового положения крестьян - увеличение

прав крестьян на землю - и введение сельского самоуправления.

Эти реформы проводились постепенно. Они были завершены в 40-х годах XVIII

века, и установленный ими порядок сохранился до конца XVIII века. При новом

чиншевом устройстве крестьяне могли нажить больше, чем это было возможно во

времена барщины. Об этом свидетельствуют такие факты, как регулярная уплата

чиншевых взносов и описи движимого имущества крестьян.

После проведения этих реформ увеличились также и доходы города, являвшегося

владельцем этих деревень. Тот факт, что подобное решение было выгодно обеим

заинтересованным сторонам, объясняется тем, что в XVIII веке при

фольварочно-барщинном устройстве приходилось прибегать к посредничеству

крупных арендаторов. При переходе на чинш эти арендаторы становились

ненужными и часть тех доходов, которые шли им, могла теперь идти на

увеличение доли как крестьян, так и крупного землевладельца, в данном

случае города.

§5 История Европы

Барщинно-крепостнический строй, формировавшийся в атмосфере ослабления

центральной власти и непомерного роста дворянских привилегий в сочетании с

политическим бесправием городского сословия, отличался ранним и интенсивным

развитием. С конца XV в. в Польше резко ускорился темп закрепощения

деревни. По сеймовой конституции 1496 г. за кметем - полнонадельным

крестьянином - еще сохранялась легальная, хотя и весьма ограниченная

возможность покинуть помещика: без согласия господина ежегодно из деревни

имел право уйти один кметь. Допускался, хотя и с ограничениями, уход

крестьянских сыновей. К середине XVI в. все это было запрещено. Подавляющую

массу прикрепили к земле.

Вместе с превращением польского феодально-зависимого крестьянства в

крепостное происходило расширение отработочной ренты в системе феодальной

эксплуатации. Быдгощско-торуньская конституция 1519-1520 гг. предусмотрела

минимум отработок: не меньше одного дня в неделю с ланового надела (около

18-22 га). Верхний предел законом не был установлен, к исходу столетия

получила распространение 2-3-дневная барщина. К этому времени прекратилось

общегосударственное регулирование крестьянских повинностей. Признанный

полновластным господином деревни, помещик распоряжался имуществом и жизнью

крепостных. Новые сеймовые постановления закрепляли такой порядок,

систематически усиливая санкции против беглых; крепостное право пытались

распространить на безземельных крестьян и на гулящих людей. Впрочем,

повторяемость подобных актов скорее свидетельствует о малой

результативности запретов и угроз.

Польский фольварк - домениальное хозяйство, основанное на труде

крепостных крестьян-барщинников - в XVI в. превратился в доминанту

аграрного развития. Подобно барщинно-крепостническому хозяйству

восточногерманских княжеств, он был ориентирован преимущественно на

внешний, удаленный на сотни миль от непосредственного производителя

европейский рынок.

Последствия торжества барщинно-крепостнической системы, рикошетом

ударившие и по городу, проявили себя не сразу. До 80-х годов XVI в.

признаки хозяйственного подъема даже преобладали. Фольварк, еще не успев

разорить деревню, резко увеличил массу товарного хлеба и в известной мере

активизировал торговлю. Действовали силы хозяйственной инерции. "Второе

издание крепостного права" все же не остановило процессы, связанные с

поступательным развитием деревни, - шло имущественное расслоение,

наблюдались зачатки социальной дифференциации в среде крестьянства.

Важной вехой в процессе утверждения барщинно-крепостнической системы

экономики стала Люблинская уния, соединившая Польское королевство с Великим

княжеством Литовским в одно государство - Речь Посполитую. Среди

разнородных, преимущественно негативных, последствий Люблинского акта 1569

г. было и резкое нарушение прежнего политического баланса в пользу

феодальной аристократии.

Всевластие олигархии обостряло и без того печальный результат заметной

гипертрофии фольварочной системы хозяйства, и все это вело к длительному

застою, а то и к упадку экономики. В XVII в. барщина (в польских и

западноукраинских воеводствах она составит порой 4-5 и более дней в неделю)

и прочие повинности, лежавшие на крепостной деревни, достигают размеров,

ставящих под вопрос простое воспроизводство крестьянского двора. Зажатый в

тиски фольварочных порядков, крестьянин меньше продавал и меньше покупал,

чем прежде. От этого страдали - либо рвались - рыночные связи. (История

Европы).

Страницы: 1, 2, 3