Курсовая работа: Этнокультурные особенности Армении
Повсеместно практиковалось и посещение фаллических сооружений,
например в Васпуракане. В Сюнике весьма почитаемы были так называемые пупочные камни
- портакар, на которые женщина ложилась животом и вращалась на них, надеясь забеременеть.
Для этой же цели старались пройти сквозь отверстия в камнях или любое отверстие
либо кольцо. Например, во время праздника Дерендез бесплодная женщина становилась
в центре дома, обняв какого-нибудь ребенка, а ее талию обвязывали веревкой, пропущенной
через ердик. Мужчины поднимались на крышу и, взявшись за конец веревки, вытягивали
женщину с ребенком наверх. Там она перепрыгивала через костер, который полагалось
разжечь в этот праздничный день. Иногда особым образом сворачивали волчью шкуру
и через это подобие кольца проходила бездетная женщина. Существовало множество и
других приемов, с помощью которых, как верили, можно было избавиться от бесплодия.
Во время беременности армянская женщина вела обычный образ жизни,
однако, считаясь <нечистой>, она не должна была месить тесто, печь хлеб, сбивать
масло. Беременной запрещалось садиться рядом с бездетной женщиной из опасения <заразы>.
Беременной полагалось во всем угождать, особенно в пище, чтобы ребенок ее был здоровым.
Как только начинались роды, мужчин выпроваживали из дома и с
роженицей оставались повитуха - татмерь (букв. <бабушка-мать>) и пожилые родственницы.
Армянка рожала в жилом доме, стоя на коленях на постланной на земляном полу соломе.
Для облегчения родов, для защиты от злых духов, которые, как считалось, роились
в это время над домом и вокруг роженицы, в доме (как это принято у многих народов)
широко открывали двери, окна, снимали крышки с посуды, развязывались всевозможные
узлы и пояса, расстегивали одежду, у ног роженицы внезапно разбивали яйцо, а около
нее ставили заряженное ружье, под подушку прятали кинжал, шампуры, кусочки железа
- обереги от нечистой силы.
Если роды затягивались, использовали различные магические приемы,
способные разогнать или обмануть злых духов: стреляли из ружья, зажигали порох,
громко кричали, надевали на голову роженице шапку кавора, пытаясь сбить духов с
толку, иногда приглашали и его самого, и он теребил роженицу, чтобы выгнать из нее
бесов; свекровь, налив в подол воды, предлагала роженице выпить ее: через дымовое
отверстие выбрасывали печень козла; одна из женщин поднималась на крышу и, присев
около ердика наподобие курицы, кричала: <Рожаешь - рожай, а не то вот я рожаю>
и при этом сбрасывала вниз будто бы снесенное ею яйцо и т.п.
Послед зарывали в землю, поскольку верили, что существует связь
между будущим человека и его пуповиной. Отрезанную пуповину новорожденного мальчика
зарывали где-нибудь на видном месте, например, в хлеву, у стены магазина или церкви
либо посреди села, с тем, чтобы из него со временем вышел хороший скотовод, торговец,
священник, а пуповину девочки, напротив, прятали в дальнем углу дома, чтобы она
выросла скромной и хозяйственной. Приняв новорожденного, повитуха первым делом слегка
посыпала его солью, поскольку соль у армян считалась оберегом. По этой же причине
всякий входивший в дом после рождения ребенка должен был, прежде чем подойти к матери
и ребенку, положить руку на сосуд с солью. О появлении на свет нового человека повитуха
в первую очередь сообщала отцу ребенка и кавору, причем особенно радовались рождению
мальчика как продолжателя рода. В этом случае повитуха, поздравляя отца, могла шутя
сорвать с него шапку и бросить на землю, требуя выкупа. В Южной Армении в дни церковных
праздников перед домом, где родился мальчик, играла музыка, а дом украшали зелеными
ветками - символом продолжения жизни.
Услышав радостную весть, близкие родственницы приходили с особыми
поздравлениями - ачкед луйс (букв. <свет твоим глазам>) и приносили яичницу
с медом, плов, печенье, фрукты. Вскоре приглашали и священника, чтобы <очистить>
дом и всю посуду от следов пребывания злых духов. Сама же роженица еще 40 дней считалась
<нечистой> и не должна была прикасаться к чему бы то ни было, чем пользовалась
вся семья. Особенно строго запреты соблюдали в первую неделю, до крестин ребенка;
в это время роженицу кормили и поили из отдельной посуды, причем давали специальные
блюда, в частности хавиц, а также сладости, вместо воды - выдержанное красное вино;
ей не разрешали прикасаться даже к собственному ребенку, которого купала и пеленала
повитуха или кто-нибудь из пожилых женщин этого дома. Даже встав с постели (обычно
на 10-й день), молодая мать все еще не имела права готовить еду, месить тесто, стричь
ногти, кроить и шить, появляться на улице днем, после захода солнца, купать своего
ребенка, выливать горячую воду на землю и т.п.
Если дети в семье умирали вскоре после рождения, то при очередных
родах татмерь принимала ребенка прямо в решето, а затем на месте, где они проходили,
делали в земле ямку, бросали в нее гвозди, яйцо, небольшую самодельную куклу, иногда
задушенную черную курицу и засыпали ее, приговаривая: <На, возьми свою долю и
уходи! > На новорожденного надевали рубашку, сшитую из разноцветных лоскутков,
взятых в тех семи домах, где была женщина по имени Майрам; через 40 дней одежду
рвали и закапывали под стенами дома либо выбрасывали со словами: <Вот твоя доля,
уходи>.
С этой же целью армяне Абхазии, например, давали ребенку имя
матери или отца или имя Мнацакан, что значит <Оставшийся>. Иногда, прежде
чем выбрать имя, сажали несколько растений, предварительно назвав каждое каким-нибудь
именем, а затем следили, какое из растений растет быстрее, и тогда давали ребенку
его имя. Естественно, что в наше время, когда большинство женщин рожают в больницах,
эти обряды ушли в прошлое, но некоторые магические приемы, защищающие ребенка от
напастей и невзгод, оказались очень живучими. Например, среди карабахских армян
существует обычай давать детям тюркские имена, чтобы ввести в заблуждение злых духов,
главным образом в семьях, где были случаи смерти детей. В большинстве сел и теперь
сохраняется традиция надевать на руку малышу амулет из сине-белых глазчатых стеклянных
бусинок - ачки улунк (букв. <бусина от сглаза>). В старину такие обереги-амулеты,
различные по форме и материалу, прикрепляли прямо к одежде. В Апаране, например,
детям до 4-5 лет на спину, плечо или шапочку пришивали голубую бусину (иногда она
была со стальным полумесяцем) либо просто пуговицу; у амшенцев мальчику на правую
ногу, а девочке на правую руку привязывали нитку со стеклянной бусиной; в Арцахе
маленьким детям к плечикам одежды пришивали черные шарики или кубики с белыми глазочками
и бусы-глазки (ашкаулунк), здесь же дети до юношеского возраста носили нашивку в
виде небольшого стального огнивами.
Сорокадневие завершалось ритуальным купанием ребенка и матери.
При этом если ребенок считался кохвац, выполняли особый обряд. Повитуха, выдернув
предварительно у семи кур по одному перу и взяв семицветную нить, поднималась с
ребенком на крышу дома. Оттуда, обращаясь к членам семьи через дымовое отверстие,
она трижды спрашивала, отрезать ли их ребенку сорокадневие. Получая каждый раз положительный
ответ, она клала перья и нить под ноги ребенку и затем разрывала их. Роженицу купали
над соломой (которую потом сжигали), а затем <выводили на солнце> люльку,
ребенка и мать. К вечеру в доме собирались близкие родственницы и сопровождали мать
с ребенком в церковь, где происходило окончательное <очищение>.
Сейчас обычай не выносить из дома новорожденного первые 40 дней
его жизни соблюдается не столь строго, что вызвано, например, необходимостью посещать
детскую консультацию. У армян Абхазии этот запрет сократился теперь до 20 дней.
По окончании сорокадневия устраивают праздник цнунд (букв. <рождение>). Как
и раньше, с поздравлениями и подарками для ребенка и матери приходят родственницы,
соседки, приносят сладости, а также обрядовые блюда хавиц и яичницу с медом, чтобы,
по их словам, <спина ребенка окрепла>. Сохраняется и обычай <возвращения
домой>: после 40 дней мать роженицы, которая готовит для первенца дочери одежду
и кровать, забирает ее с ребенком в свой дом на дарц (есть и другие названия, например,
в Шираке - бардзин, в Богдановском районе Грузии - карган). Через 15 дней за ними
приходит свекровь и отводит обратно в дом мужа.
К первому году жизни ребенка были приурочены некоторые обряды.
Так, праздновали появление первых зубов, устраивали семейное торжество с приглашением
близких родственников. Ребенка сажали на пол, накрывали головку скатертью и насыпали
сверху кчахаш - вареную пшеницу либо наливали пшеничную кашу с изюмом; все радовались,
когда ребенок пытался брать это в рот. Во время этого торжества перед ним клали
нож и гребень или зеркало и смотрели, к чему ребенок потянется: если брал нож, это
означало, что следующим у него родится брат, а если гребень или зеркало, то сестра.
Этот обычай в большинстве районов сохранялся еще в 80-е годы, но теперь не всегда
сопровождался гаданием. Ритуальную кашу, которую называют атмахатик или атмасорик
(атом, букв. <зуб>), готовят из смеси пшеницы, конопли, гороха, фасоли либо
из одной пшеницы, а иногда, как, например в Сюнике, из риса с изюмом.
До года ребенку не стригли ногти и волосы. Первые срезанные ногти
и волосы никогда не выбрасывали, а прятали в щелях стены дома или чаще - церкви,
считая, что, если они попадут на землю и их затопчут ногами, ребенок может лишиться
своей жизненной силы и заболеть. Сейчас хранят только волосы, обычно в гардеробе
или под подушкой.
Здесь считаю уместным несколько подробнее остановиться на антропонимии
армян, в которой можно выделить несколько пластов:
1) национальные имена, к которым относятся имена древних армянских
богов (Aйк - имя верховного божества, прародителя армян, Ара - имя бога умирающей
и вечно воскресающей природы и всего живого на земле, Анаит - имя особенно почитаемой
богини - покровительницы страны, Ваагн - имя бога грома и молнии, Астхик - имя богини
любви, красоты и поэзии), царей (Тигран, Артавазд, Парандзем, Ашот), полководцев
(Вардан, Мушег, Геворг), героев народного эпоса, просветителей (Мгер, Месроп, Григор);
2) национальные имена, созданные на почве армянского языка, например,
названия планет, звезд (Арев - солнце, Лусин - луна, Арусйак - Венера), цветов
(Манушак - фиалка, Шушан - лилия, Вард - роза, Вардитер лепесток розы, Асмик - жасмин),
драгоценных камней и тканей (Гоар - бриллиант, Маргарит - жемчуг, Алмаст - алмаз,
Метаксия - шелк), празд-ников (Навасард - Новый год по древнеармянскому календарю,
Варти - вор - языческий праздник, связанный с культом воды, Арутюн - Воскре - сение,
Амбарцум - Вознесение), животных, часть из которых связана с то - темами, когда-то
почитавшимися армянами (Аршак - медведь, Варужан - птица, Вараздат - кабан, Шаен
- ястреб); в качестве имен издавна исполь - зуют слова, обозначающие красоту, счастье,
любовь, утешение и т.п. (Гехе - цик, Ануш, Ерджаник, Пайцар, Мхитар);
3) имена, заимствованные из других языков, например: Абраам,
Согомон (Соломон), Мовсес (Моисей). Давид, Исраэл - из древнееврейского; иранское
происхождение имеют такие распространенные у армян имена, как Сурен, Карен, Бабкен,
Хорен, Гурген, Завен, Шаварш, Арташес, Ашхен; после установления советской власти
в Армении вошли в обиход заимствованные из русского языка имена Владимир, Юрий,
Сергей и другие, претерпевшие в процессе адаптации определенные изменения и употребляющиеся
в искаженной форме - Валод, Юрик, Серож, в 30-50-е годы получили большое распространение
западноевропейские имена, особенно героев пьес Шекспира (Генрих, Гамлет, Эдуард,
Роберт, Джульетта, Офелия, Флора и др.), а также имена, данные в честь известных
людей (Пушкин, Эдисон, Рузеельт, Карл, Энгельс, Тельман, Кама, Фрунзе и др.).
В армянском языке есть имена, которые могут носить и мужчины
и женщины, например: Аршалуйс - рассвет,? Aйастан - Армения, Ерджаник - счастье,
Нубар - первенец. Некоторые имена имеют и мужскую и женскую форму, например: Армен
(муж.) - Арменуи (жен.), Вард - Вардуи, Анушаеан - Ануш, Арман - Армануи.
Отчество для армян не характерно. Только в документах записывается
имя отца в форме родительного падежа, например: Ованесян Баграм Айрапети (Баграм,
сын Айрапета), Петросян Арус Сааки (Арус, дочь Саака). В повседневном общении, особенно
в селе, друг друга называют по имени или по фамилии, прибавляя слова (особенно при
обращении к пожилым) mu? айр, парон (господин), тикин (госпожа), но чаще haupun
(отец), майрик (мать). В годы советской власти обычно добавляли слово ынкер (при
обращении к мужчине) и ынкеруи (при обращении к женщине), что означает <товарищ>.
Сверстников называют ахпер (брат) и куйрик (сестричка). Нередко имени предшествует
название профессии, должности либо слова варпет или уста (мастер), например: варпет
Смбат, уста Карапет.
В селах до сих пор распространено обращение к родственникам не
по имени, а согласно старинной семейно-родственной терминологии; например, дядю
по отцовской линии называют орехбайр (брат отца), по материнской - керри, их жен
- соответственно орехбор кник и керру кник, невестку - арс либо <дочь такого-то>,
например, Далаки ахчик (дочь Далака), старшего деверя - ехбайр, ахпер (брат), посаженого
отца - кавор, его жену - кавори кник. В селениях и сегодня любого старшего мужчину
из того рода, в котором кто-нибудь был кавором, называют кавор, а всех пожилых женщин
- соответственно кавори кник; всех старших мужчин из родаматери называют керри,
а женщин - керру кник.
Фамилия по-армянски - азганун, что буквально означает <имя
азга>, т.е. имя родственной группы, патронимии, которое, в свою очередь, образовалось
от имени, прозвища, профессии основателя азга с добавлением суффиксов, показывающих
принадлежность - янц (-анц, - енц), - унц, - уни (древняя урартская форма), например:
Саакянц, Брутенц, Григорянц, Севунц, Бзнуни. Наличие этих суффиксов морфологически
отличает армянские фамилии от армянских имен. Категорией рода армянские фамилии
не обладают.
Армяне верили в судьбу - тчакатагирь (букв. <надпись на лбу>),
и, по их представлениям, день смерти предопределен в момент рождения человека. Когда
наступал этот день, человеку являлся ангел или дух смерти и забирал его душу, которая
покидает тело с последним дыханием умирающего. По поверью, если человеку не хотелось
умирать в этот день, дух смерти силой отнимал у него душу, а иногда и сама душа
не хотела покидать тело, предпочитая оставаться в этом мире. В таких случаях в момент
предсмертной агонии издревле использовались различные приемы: вынимали подушку из
под головы умирающего, широко раскрывали все окна и двери в доме, чтобы дух смерти
мог беспрепятственно удалиться с душою, и т.п.
Повсеместно был распространен обычай класть на умирающего разные
предметы, с которыми он хотел бы попрощаться: фотографии, одежду родных, которые
в этот момент находились вдали от дома, орудия труда, которыми много лет пользовался
покидающий этот мир человек. Этот обычай мог включать и такой ритуал: мать умирающего,
обнажив свою грудь, подходила к нему и, проводя грудью по его губам, говорила: <Да
было бы на пользу тебе мое молоко>.
Отлетевшая душа оставалась около покойника до погребения, поэтому
подготовка к погребению начиналась сразу после смерти. Тело обмывали обычно пожилые
люди, нередко родственники, одного с умершим пола. Покойника укладывали на предназначенную
для этого случая доску лицом к востоку и мыли специальной рукавичкой прохладной
водой с мылом, начиная с головы. Оставшейся водой омывали руки и ноги членам семьи
умершего с тем, чтобы их покинул страх, а иногда и имевшихся в селении больных,
чтобы те <получили солнце жизни покойника>. По данным В.А. Бдояна, в Армении
до конца XIX в. сохранялся обычай обмывать умершего мужчину на молотильной доске
- ком. В.А. Бдоян считает это пережитком известного архаического обычая: покойника
хоронили на этом сельскохозяйственном орудии, служившем в данном случае <потусторонней
постелью>. Факт существования такого обычая подтверждают археологические раскопки
- в древних могильниках обнаружены камы. Посуду, в которой была вода для обмывания,
разбивали; там, где обмывали покойника, зажигали светильник, который горел семь-восемь
дней, чтобы, как говорили в народе, <осветить душе путь на небеса>. Этот обычай
существует до сих пор, например в Гехаркунике.
Испытывая перед смертью и покойником суеверный страх, армяне,
как и многие другие народы, использовали ряд магических приемов, чтобы помешать
умершему <возвратиться> домой и <потянуть за собой> кого-нибудь из родных.
Поэтому, например, вынося покойника из дома, это делали не сразу через открытую
дверь: ее сначала закрывали, а затем троекратным ударом носилками с телом покойного
как бы пробивали ее и только тогда выходили через открытую дверь. Полагали, что
после этого покойник потеряет дорогу домой и не сможет возвратиться никогда. С этой
же целью клали тяжелый камень на то место, где он только что лежал, как бы <занимая>
его, чтобы, как объясняли в народе, <нога покойника была тяжелой на семье>,
чтобы никто другой из этого дома скоро не умер. Над этим камнем, над постелью и
одеждой покойного женщины голосили, доходя порой до неистового самоистязания - царапали
себе лицо, били себя в грудь и по голове, срывали головной убор, выражая так свою
скорбь.
Во время траурного шествия священнику не следовало оглядываться
назад, чтобы невольно не указать покойнику путь к дому, иначе в этой семье несчастье
может повториться. По пути к кладбищу процессия трижды останавливалась для прощания
с покойным. При этом носилки с телом каждый раз троекратно поднимали и тяжело опускали
на землю, как бы, по словам С.Д. Лисициана, <пригвождая> их к месту и отмечая
тем самым дорогу от церкви до кладбища. Так же поступали при выносе покойника из
церкви и у самой могилы; при перенесении же его из дома в церковь этого не делали.
Иногда покойника оборачивали по ходу солнца три раза. В народе объясняли это так:
если он захочет вернуться домой, то теперь не сможет, потому что в его памяти отпечатался
только путь от могилы до церкви, а не от церкви до дома. С той же целью <дезориентации>
покойного железное лезвие лопаты, которой копали могилу, насаживали на черенок наоборот.
В народе верили, что покойники могут навещать родных, особенно
в субботние ночи, поэтому в доме, где недавно случилось несчастье, оставляли зажженный
светильник. Считалось, что если покойник часто снится, а еще хуже - зовет во сне
своего родственника, то это не к добру и означает, что он не окончательно погребен
и может навлечь на семью новую смерть. В таких случаях вбивали длинный кол или кинжал
в могилу у того места, где должно было находиться его сердце, а иногда выкапывали
мертвеца и пронзали чем-нибудь острым его сердце.
Покойника хоронили в саване, головой на запад. Хотя гробы в армянских
селениях вошли в употребление сравнительно недавно - примерно с 30-х годов, известны
случаи, когда еще на рубеже XIX - XX вв., например в Айрарате, некоторые зажиточные
семьи хоронили своих умерших родных в гробах. В городах гробы появились значительно
раньше, например, в Тбилиси уже во второй половине XVIII в. состоятельных христиан
хоронили в гробу.
На кладбище каждый бросал в могилу горсть земли со словами: <Доброго
пути, передавай привет нашим покойникам>. Существовал обычай класть в могилу
различные предметы, которые, как считалось, будут необходимы и самому покойнику,
и давно умершим родственникам. Так, кузнецу <давали с собой> молот, плотнику
- топор, цирюльнику - бритву, священнику - Евангелие и посох, умершим ранее детям
<посылали> яблоки.