Контрольная работа: Религиозные объединения
Таким образом, на наш
взгляд, о государственной светскости можно говорить на основании отношения
государств к религии и взаимоотношения с религиозными организациями. При этом
взаимоотношения государства с религиозными организациями в политической сфере
общества имеют основное значение, а отношение к религии - дополнительное и
уточняющее.
2.2 Проблемы конституционного законодательства о религии и
религиозных организациях
Далее, необходимо
исследование комплексной конституционной характеристики конкретного государства
как единого и целостного явления, функции, свойства и признаки которого так или
иначе всегда переплетены и взаимообусловлены. Такая характеристика чаще всего
отражает какие-то реальные черты государства, например, его республиканскую
форму правления, но одновременно она содержит и его программные, моделируемые
черты. Причем, даже явно выдавая желаемое за действительное, законодатель все
равно предопределяет основные направления развития государственности, возводит
ее предполагаемые качества в ранг высших политико-правовых ценностей, которые
вольно или невольно корректируют друг друга. Скажем, в ст. 1 Основного закона
Казахстана записано, что «Республика Казахстан утверждает себя демократическим,
светским, правовым и социальным государством…». Из подобной формулировки, в
частности, следует, что демократизм казахстанского государства должен
проявляться и в его политике по религиозному вопросу, что все индивиды,
независимо от своего отношения к религии, имеют равные права и обязанности.
Кроме того, демократическое государство обязано одинаково относиться к
различным религиозным организациям; оно не может делить конфессии на большие и
малые, на традиционные и нетрадиционные, ибо подлинная демократия заключается
не только в учете запросов, мнений и настроений большинства, но также в защите прав,
законных интересов любого меньшинства.1
Вместе с тем и светский
характер государства оказывает определенное воздействие на демократические
качества последнего. Так, государственная светскость своими принципами и прежде
всего отделенностью религиозных организаций, практически обеспечивает правовое
равноправие последних, и свободу мировоззренческих убеждений личности. При
наличии же государственной религии равноправия религиозных организаций быть не
может, а это значит, что говорить о демократизме государства в полном объеме не
приходится.
Поскольку политика
современного государства в отношении религии осуществляется путем правового
регулирования деятельности религиозных организаций и закрепления юридических
гарантий свободы вероисповедания, на формирование государственной светскости
большое влияние оказывает идея правового государства. Во-первых, обосновывая
решающую роль права в организации жизни общества, такая идея обеспечивает незыблемость
светского характера государства при его закреплении конституцией. Во-вторых,
она предопределяет сугубо правовую форму государственно-конфессиональных
отношений, что делает их достаточно цивилизованными и предсказуемыми.
Особое значение для
формирования светского характера государства имеет также суверенитет
последнего, подчеркиваемый всеми постсоветскими конституциями. Государственный
суверенитет как проявление политического верховенства внутри страны
категорически исключает попытки вторжения любых конфессий в сферу компетенции
государства. Государственный суверенитет превращает религиозные организации в
обычных субъектов права, дает государству непререкаемые полномочия юридическими
средствами определять их статус и регулировать их деятельность. При этом
важнейшей предпосылкой государственного суверенитета во взаимоотношениях с
религиозными организациями всегда выступает принцип отделенности религиозных
организаций от государства, считающего себя светским.1
Второй исследовательский
аспект проблемы государственной светскости образует соотношение трех основных
категорий «религиозного» блока конституционных положений: «светское
государства», «отделение религиозных организаций от государства» и «свобода
совести». Тем более, что не все законодатели бывших союзных республик углядели
и оценили взаимосвязь этой идейно-понятийной триады. Например, в Армении на
конституционном уровне закреплено лишь право «на свободу мысли, совести и
вероисповедания» (ст. 23 Основного закона). Конституция Казахстана утверждает
светский характер государства и право каждого на свободу совести (ст. 22), но
не устанавливает принципа отделенности религиозных организаций от государства.
Зато Конституция Узбекистана, не декларируя государственной светскости, в ст.
61 устанавливает, что «религиозные организации и объединения отделены от
государства и равны перед законом», а в ст. 31 она гарантирует свободу совести
для всех. Аналогичная картина и на Украине. Основные законы Литвы и Эстонии
также не закрепляют светского характера своих суверенных государств, однако соответственно
в ст. 43 и ст. 40 они провозглашают отсутствие государственной религии и
государственной церкви, что представляет собой логическое и практическое
следствие принципа отделенности религиозных организаций от государства. Кроме
того, ст. 26 Конституции Литвы обстоятельно регламентирует свободу мысли,
вероисповедания и совести, а эстонская Конституция закрепляет такую свободу в
той же ст. 40.
Вместе с тем свобода
мировоззренческих убеждений личности, которую у нас традиционно именуют нелепым
словосочетанием «свобода совести», представляет собой одну из главных задач
государственной светскости. Светский характер государства абсолютно исключает
любое вмешательство в сугубо интимную сферу отношения человека к религии и
гарантирует неприменение к нему принуждения как со своей стороны, так и со
стороны членов религиозных организаций. По настоящему светское государство
постоянно и действенно охраняет мировоззренческую свободу, являющуюся его
аксиологической доминантой.1
Это надо подчеркнуть
особо, потому что в советской правовой и атеистической литературе основной
политико-правовой гарантией свободы совести считалось отделение церкви от
государства и школы от церкви. Недаром в Конституции СССР 1977 г. указанные положения были объединены в одной ст. 52. Подобная точка зрения представляется не
совсем верной, поскольку она оставляет без внимания другие задачи отделения
господствующей конфессии от государства, в частности, обеспечение суверенитета
последнего. Не отрицая значения акта отделения бывшей государственной конфессии
от государства для защиты прав граждан, все-таки думается, что подобное
мероприятие прежде всего необходимо для формирования светского характера
государства. И уже опосредованно, превратившись в один из принципов
государственно-конфессиональных отношений, отделенность защищает свободу
мировоззренческих убеждений личности.
Недопонимание взаимосвязи
и взаимозависимости рассматриваемых категорий привело к тому, что ряд
постсоветских законодателей упомянули о принципе отделенности религиозных
организаций от государства только в текущих законах, создав тем самым основание
для его умаления. А поскольку во многих бывших союзных республиках конституции
принимались позже законов о свободе совести (вероисповедания) и религиозных
объединениях, это обстоятельство позволяет трактовать принцип отделенности как
устаревший, как своего рода политический и юридический пережиток советского
подхода. Такие высказывания, например, можно услышать из уст православных
иерархов, руководящих деятелей других конфессий, мечтающих о придании последним
статуса государственных в тех или республиках.1
В Российской Федерации,
наоборот, создан разрыв между общей характеристикой своего государства,
изложенной в ст. 1 Конституции 1993 г., и определением последнего как светского
в ее ст. 14. В результате светскость выглядит второстепенным качеством
российского государства. Стоит ли после этого удивляться многочисленным
странностям в его политике по религиозному вопросу, фактически превратившим
православие в особую пригосударственную конфессию.
На наш взгляд, наиболее
оптимальное соотношение между государственной светскостью, принципом
отделенности религиозных организаций и свободой мировоззренческих убеждений
личности найдено в Конституции Республики Таджикистан 1994 г. В ее ст. 1 светскость обозначена как неотъемлемая часть общей комплексной характеристики,
создающей единую политико-правовую модель государства. Зато положение об
отделенности от него религиозных организаций вынесено в отдельную ст. 8 раздела
«Основы конституционного строя» и увязано со статусом других общественных
объединений. Потому в указанной статье таджикской Конституции выглядят вполне
логичными как положение о том, что, что «ни одна идеология, в том числе
религиозная, не может устанавливаться в качестве государственной», так и запрет
на создание любых формирований, пропагандирующих расовую, национальную,
социальную и религиозную вражду. Что касается свободы мировоззренческих
убеждений, ее гарантирует ст. 26 Конституции, и уже без употребления термина
«свобода совести».1
Кроме правильной
расстановки акцентов в «религиозном» блоке конституционных положений насущной
проблемой во всех бывших союзных республиках остается полное закрепление
основных принципов взаимоотношений светского государства с религиозными
организациями. На практике вольные трактовки сущности такого государства
способствуют недооценке и даже грубому нарушению его принципов. Чтобы исключить
это, представляется целесообразным одну из статей в разделе «Основы
конституционного строя» всех основных законов посвятить
государственно-конфессиональным отношениям, изложив ее примерно так: «Отношения
Республики с религиозными организациями строятся на принципах отделенности
религиозных организаций от государства; свободы создания и деятельности таких организаций;
сочетания суверенитета государства и социальной автономии религиозных
организаций; равного отношения государства к религиозным организациям; взаимной
лояльности государства и религиозных организаций». Детализируя данные принципы,
можно в этой же статье указать, что государство не финансирует религиозные
организации, а также включить в нее запрет создания политических партий на
религиозной основе и разумные ограничения деятельности зарубежных миссионеров и
руководящих функционеров иностранных религиозных организаций, содержащиеся пока
только в ст. 5 Конституции Казахстана.
Для обеспечения
незыблемости светского идеала государства еще очень важно защитить указанные
конституционные принципы административно-правовыми и уголовно-правовыми мерами.
Нельзя забывать, что посягательства на постулаты светского государства есть
посягательства на его конституционный строй. Пока же отсутствие в уголовных
кодексах бывших союзных республик соответствующих составов преступлений мешает
правоохранительным органам пресекать посягательства на конституционные
принципы, в том числе бороться с отдельными идеологическими формами
религиозного экстремизма.
Острой теоретической и
практической проблемой во всех бывших союзных республиках остается точное
понимание и адекватное изложение свободы мировоззренческих убеждений личности.1
Ее конституционные формулировки на этот счет тоже чрезвычайно разнообразны.
Основной закон Казахстана, например, в ст. 22 закрепляет право каждого на
свободу совести, но не содержит объяснения последней. По существу, толкование
такой свободы отдано на откуп чиновникам. То же самое можно сказать и про
молдавскую Конституцию, в ст. 31 которой сказано: «Свобода совести
гарантируется. Она должна проявляться в духе терпимости и взаимного уважения».
Основные законы Российской Федерации (ст. 28) и Азербайджана (ст. 37)
гарантируют право каждого на свободу совести и вероисповедания, что сразу
ставит вопрос о соотношении «свободы совести» и «свободы вероисповедания». На
Украине, где ст. 55 Конституции, гласит о праве каждого на свободу мировоззрения
и вероисповедания, такой вопрос тоже возникает.
Общей для всех бывших
союзных республик тенденцией является сведение свободы мировоззренческих
убеждений личности лишь к свободе исповедования религии. В лучшем случае
конституции кое-где говорят о возможности индивидов самостоятельно определять
отношение к религии или не исповедовать ее. Но ни в одной постсоветской
конституции не говорится о праве личности на атеистические убеждения, хотя
неисповедование религии и атеизм - это далеко не равнозначные вещи. Отсутствие
такого права не только создает предпосылки для ущемления законных интересов их
носителей, но и формирует неточное представление о всем спектре
мировоззренческих ориентаций общества. Недаром православные иерархи в России
все славянское население считают своими приверженцами. А муфтии Таджикистана,
Туркмении, Узбекистана, Киргизии, Казахстана трактуют эти государства как
мусульманские, поскольку мусульманами они определяют всех людей восточных
национальностей. Подобные преувеличения в дальнейшем подогревают политические
амбиции руководителей крупнейших конфессий, что чревато различными
посягательствами на суверенитет и компетенцию государства.1
Конечно, за последние
полтора десятилетия религиозность населения во всех бывших союзных республиках
заметно увеличилась, чему в немалой степени способствовали политика глав
постсоветских суверенных государств в религиозном вопросе, их попытки
использовать те или иные конфессии для укрепления своего положения и
авторитета. Однако параллельно возросло и такое явление, как религиозный
экстремизм, ибо вместе с общим ростом числа верующих расширилось число
приверженцев крайних мер в деле распространения влияния той или иной конфессии.
Да и идеологи религиозного экстремизма обоснованно почуяли за политическими
маневрами светских руководителей слабость государственной власти.
Надо прямо сказать, что
трогательная забота государственных деятелей о «своих» религиях,
государственное финансирование строительства культовых зданий, уступки
отдельным конфессиям в сфере образования серьезно подрывают основы светского
характера государства, сужают его социальную базу. Хотя прочность
государственной светскости, особенно в многонациональной и
многоконфессиональной стране, может гарантировать только безрелигиозное
большинство населения, придерживающегося научно-материалистического
мировоззрения. Атеизм, как система взглядов, опровергающих религиозные догматы,
по своей сути нацелен на формирование у людей именно такого мировоззрения.
Однако, как ни парадоксально, но именно атеизм влачит сейчас полулегальное
существование; постсоветские государства, провозгласившие себя светскими,
больше пекутся не о нем, а о религиозном воспитании населения, укрепляя тем
самым позиции клерикалов и религиозных экстремистов.1
Таким образом, укрепление
социальной базы светского государства отнюдь не означает возврата к политике
государственного атеизма. Атеизм и религия должны быть равно удалены от
государства, считающего себя светским. Только при таком подходе, когда атеизм и
религия будут взаимно ограничивать друг друга, возникнет оптимальный
мировоззренческий баланс в обществе, ликвидирующий предпосылки политизации
крупнейших конфессий и увеличение роли экстремистских элементов в них.
Заключение
Таким образом, в курсовой
работе осуществлена теоретическая разработка основных положений концепции
административно-правового положения религиозных объединений в Российской
Федерации.
Проведенное исследование
позволило сделать нам следующие выводы:
- авторское определение
религиозного объединения, под которым понимается добровольное,
негосударственное, некоммерческое объединение индивидов, законно реализующих
право на свободу совести, обладающее общими и специальными признаками. Данное
определение отражает правовую природу религиозных объединений, являющихся, с
одной стороны, свободными коллективными образованиями, а с другой - воплощающих
признанное в международно-правовых документах право на свободу совести как
составную часть неотъемлемых прав личности;
-
административно-правовой статус религиозных организаций - это комплексная
категория, включающая в себя следующие элементы, выделяющиеся по признаку
этапности деятельности религиозного объединения: административно-правовые
нормы, регулирующие порядок создания религиозного объединения, в том числе
административно-правовые нормы, регулирующие порядок их государственной
регистрации; административно-правовые нормы, определяющие цели деятельности
религиозного объединения; нормы административного права, регламентирующие
порядок приостановления деятельности религиозного объединения; нормы
административного права, закрепляющие права и условия деятельности религиозного
объединения; нормы административного права, закрепляющие их обязанности; нормы
административного права, регулирующие ответственность религиозного объединения;
нормы административного права, регулирующие порядок ликвидации религиозного
объединения; нормы административного права, закрепляющие гарантии реализации
прав и исполнения обязанностей, возложенных законом на религиозное объединение,
и административно-правовые нормы, закрепляющие гарантии их охраны;
- в
административно-правовой сфере религиозные объединения являются субъектами как
внешних, так и внутренних административных правоотношений, взаимодействуя с
государственными органами и гражданами, как входящими, так и не входящими в
состав указанных объединений;
- в конституциях всех
бывших союзных республик содержится ряд статей, так или иначе касающихся
религии. Их положения в совокупности образуют нормативную основу и
теоретико-методологическую базу законодательств о религии и религиозных
организациях постсоветских суверенных государств. Поэтому несовершенство
отдельных конституционных норм и формул не только определяет слабость и
противоречивость других актов, входящих в такие законодательства, но и серьезно
затрудняет попытки реконструкции последних.
- в целях
совершенствования взаимодействия органов исполнительной власти с религиозными
объединениями представляется целесообразным Правительству Российской Федерации
разработать и принять положение, которое определит формы взаимодействия органов
исполнительной власти с религиозными объединениями в целях наиболее эффективной
реализации права граждан на свободу совести;
- контроль органов
исполнительной власти за деятельностью религиозных объединений должен основываться
на принципах системного, комплексного подхода, поэтому в целях
совершенствования контроля органов исполнительной власти за деятельностью
религиозных объединений необходимо уточнение правового статуса субъектов
контроля, а также четкое разграничение компетенции каждого из элементов данной
системы.
Список использованной литературы
1.
Конституция
Российской Федерации. Принятая всенародным голосованием 12.12.1993г. с
изменениями, внесенными Указами Президента РФ от 09.01.96г. № 20, 10.02.96г. №
173, 09.06.01г. № 679, ФКЗ от 25.07.03г. № 841// Российская газета 25 декабря
1993 года.
2.
Гражданский
кодекс Российской Федерации. Введен в действие с
01.03.1996г. Федеральным законом «О введении в действие
части
второй гражданского кодекса РФ» от 26.01.1996г. №15-ФЗ, с
измен. от
24.10.1997г. №133-ФЗ,от 17.12.1999г. №213-ФЗ // СЗ 2002.
3.
Федеральный закон
РФ “Об общих принципах организации законодательных (представительных) и
исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации (с
изменениями на 29 июля 2000 года)”// Российская газета, N 206, 19.10.99;N 147,
01.08.2000.
4.
Федеральный закон
от 30 декабря 2001г. «О введении в действие Кодекса Российской Федерации об
административных правонарушениях» // Собрание законодательства РФ. 2002. № 1
(часть 1). Ст. 2.
5.
Алехин А.П.,
Кармолицкий А.А., Козлов Ю.М. Административное
право РФ. Учеб. – М., 2001.
6.
Агапов А.Б.
Административная ответственность: Учебник. – М., 2000.
7.
Административное
право: Учебник / Под ред. Л.Л. Попова. – М., 2002.
8.
Административное
право. Учебник для вузов. Под ред.Ю.М.Козлова, Л.Л. Попова – М., Юристъ, 2000.
9.
Бахрах Д.Н.
Административная ответственность: Учеб. пос. – М., 2002.
10.
Бахрах Д.Н.
Индивидуальные субъекты административного права. // «Государство и право». -
2003.- № 3.
11.
Веремеенко И.И.
Правовые новеллы административного законодательства. - М., Проспект, 2002
12.
Дозорцев П.Н.
Развитие светской государственности в России: история и современность. СПб,
2001.
13.
Иванова Л.А.
Административное право. Учебное пособие. - М., Юридическая литература, 2003.
14.
Козлов Ю.М.
Административное право: - М.: Юристь, 2001.
15.
Комментарий к
Гражданскому кодексу РФ, части первой. Под ред. О. Н. Садикова, - М.: “Контракт”,
“ИНФРА*М”, 2000.
16.
Комментарий к
Кодексу Российской Федерации об административных
правонарушениях / Под ред. Ю.М. Козлова. – М., 2002.
17.
Лупарев Г.
Конституционные проблемы законодательства о религии и религиозных организациях.
// «Религия и право». - 2004. - № 4.
18.
Лупарев Г.П.
Светское государство: теоретико-методологические основы, признаки и
принципы//Десять лет по пути свободы совести. Проблемы реализации
конституционного права на свободу совести и деятельность религиозных
организаций. Материалы научно-практического семинара. М.: Институт религии и
права. 2002.
19.
Овсянко Д.М.
Административное право: Учебное пособие / Под ред. Проф. Г.А. Туманова. – М.:
Юристъ, 2000.
20.
Понкин И.В.
Правовые основы светскости государства и образования. - М.: Про-Пресс. 2003.
21.
Подопригора Р.А.
Государство и религиозные организации (административно-правовые вопросы).
Алматы: Аркаим. 2002.
22.
Русская
Православная Церковь и право: комментарий. / Под редакцией М.В. Ильичева. - М.:
2002.
23.
Салищева Н.Г.
Административное право. - М., Проспект, 2003.
24.
Тимошенко И.В.
Административная ответственность. Учеб. Пос. – М.:
ИКЦ «МарТ»; Ростов н/Д: Издательский центр «МарТ», 2004.
25. Четвериков В.С. Административное право. Учебное пособие.
– М., Новый
Юрист, 2003.
1 Иванова Л.А. Административное право. Учебное пособие.
- М., Юридическая литература. 2003. – С. 115.
1 Бахрах Д.Н.
Индивидуальные субъекты административного права. // Государство и право. - 2003.-
№ 3. – С. 22.
1 Русская
Православная Церковь и право: комментарий. / Под редакцией М.В. Ильичева. - М.
- 2002. - С. 29.
1 Иванова Л.А. Административное право. Учебное пособие.
- М., Юридическая литература. 2003. – С. 119.
1
Козлов Ю.М. Административное право: - М.: Юристь. 2001. – С. 264.
1
Козлов Ю.М. Административное право: - М.: Юристь. 2001. – С. 267.
1
Козлов Ю.М. Административное право: - М.: Юристь. 2001. – С. 252.
1 Лупарев Г.
Конституционные проблемы законодательства о религии и религиозных организациях.
// «Религия и право». - 2004. - № 4. – С. 21.
1 Понкин И.В. Правовые основы светскости
государства и образования. - М.: Про-Пресс. - 2003. – С. 115.
1
Подопригора Р.А. Государство и религиозные организации
(административно-правовые вопросы). Алматы: Аркаим. - 2002. С. 87-88.
1 Лупарев Г.П. Светское
государство: теоретико-методологические основы, признаки и принципы //Десять
лет по пути свободы совести. Проблемы реализации конституционного права на
свободу совести и деятельность религиозных организаций. Материалы
научно-практического семинара. - М.: Институт религии и права. - 2002. - С.
122–136.
1 Лупарев Г.
Конституционные проблемы законодательства о религии и религиозных организациях.
// «Религия и право». - 2004. - № 4. – С. 27.
1 Понкин И.В. Правовые основы светскости государства и
образования. - М.: Про-Пресс. - 2003. – С. 119.
1 Лупарев Г.
Конституционные проблемы законодательства о религии и религиозных организациях.
// «Религия и право». - 2004. - № 4. – С. 31.
1 Понкин
И.В. Правовые основы светскости государства и образования. - М.: Про-Пресс. - 2003.
– С. 123.
1 Лупарев Г.
Конституционные проблемы законодательства о религии и религиозных организациях.
// «Религия и право». - 2004. - № 4. – С. 35.
1 Овсянко Д.М.
Административное право: Учебное пособие / Под ред. Проф. Г.А. Туманова. – М.:
Юристъ, 2000. – С. 315.
1 Овсянко Д.М. Административное право: Учебное пособие /
Под ред. Проф. Г.А. Туманова. – М.: Юристъ, 2000. – С. 318.
|