Дипломная работа: Анализ вопросов уголовно правового регулирования медицинской деятельности

В уголовном праве советского периода стала доминировать та точка зрения, согласно которой спасение собственной жизни за счет жизни другого нельзя считать актом крайней необходимости, а следует рассматривать как грубейшее нарушение норм морали, как причинение равного вреда, не исключавшего уголовной ответственности. Актом крайней необходимости стало признаваться причинение меньшего вреда по сравнению с вредом предотвращенным. Однако вопрос о возможности причинения смерти одному для спасения нескольких человек оставался дискуссионным.

Вместе с тем в современной уголовно-правовой доктрине встречается и другое мнение. Так, например, Ю. М. Ткачевский полагает, что в исключительных случаях лишение жизни человека может быть признано актом крайней необходимости, если только таким путем можно предотвратить смерть нескольких людей.[70]

В результате проведенного исследования М. Д. Шаргородский пришёл к выводу о том, что ненаказуемость деяний, совершённых в состоянии крайней необходимости, должна быть ограничена только причинением определённых видов вреда, а также о том, что в одних случаях крайняя необходимость является обстоятельством, исключающим противоправность, а в других случаях – обстоятельством, исключающим только наказуемость.[71]

К настоящему времени российский законодатель признал крайнюю необходимость обстоятельством исключающим преступность деяния, то есть в случаи причинения вреда при крайней необходимости, при соблюдении всех условий правомерности отсутствуют все признаки преступления (виновность, общественная опасность, противоправность, наказуемость), перечисленные в ст. 14 УК РФ. Вместе с тем применительно к институту крайней необходимости законодатель говорит о причинении вреда охраняемым уголовным законом интересам – в отличие от института необходимой обороны и задержания лица, совершившего преступление, где речь идёт о причинении вреда лицами, осуществляющим посягательство или уже совершившим преступление. Таким образом признается, что в случаи крайней необходимости вред причиняется вынужденно, в исключительной ситуации – и тем благам, которые поставлены под охрану закона, в том числе уголовного. При крайней необходимости всегда происходит столкновение двух правоохраняемых интересов. Без причинения вреда одному из них ситуация крайней необходимости разрешена быть не может. Защита одного – более важного блага (интереса) – осуществляется за счет другого - менее важного и ценного. Сопоставление важности и значимости двух правоохраняемых интересов, один из которых должен быть «принесен в жертву», иногда очень сложно осуществить.

С точки зрения действующего уголовного права института крайней необходимости, не устанавливающих запрета на умышленное причинение смерти одному человеку для спасения нескольких, а тем более множества людей, использование органов или тканей донора для спасения жизни нескольких сотен реципиентов не только правомерно, но и «общественно полезно». Следовательно, принуждение человека к донорству органов или тканей или их изъятие без согласия донора во имя спасения многих людей не может повлечь для принуждающих или изымающих органы и ткани уголовной ответственности. На это обращал внимание А. Н. Красиков, писавший от том, что «при соблюдении всех условий правомерности крайней необходимости насильственный действия, направленные на приневоливание человека к тому, чтобы он поступился своими правами и свободами, не могут образовывать состава принуждения к изъятию органов и (или) тканей»[72].

Дела же связанные с созданием условий для причинения смерти другому человеку в целях использования органов потерпевшего, как правило, трудно доказуемы, так как для признания деяния преступным необходимо доказать, что преступник действовал с прямым умыслом, поскольку по смыслу закона приготовление к преступлению с субъективной стороны характеризуется виной в форме прямого умысла.

Вот пример из судебной практике: П.П.Е. и Ш., хирурги Московского координационного центра органного донорства (МКЦОД), обвиняются в том, что И# апреля 2003 г. в городской клинической больнице N 20 города Москвы группой лиц по предварительному сговору создали условия для причинения смерти другому человеку в целях использования органов потерпевшего, а именно, провели мероприятия по подготовке к операции по изъятию почек, что влечет за собой смерть, у находившегося в состоянии комы в связи с черепно-мозговой травмой больного О., то есть в совершении преступления, предусмотренного ст.ст. 30 ч. 1, 105 ч. 2 п.п. "ж, м" УК РФ, а П.Л.И., лечащий врач, и Л.И.В., заместитель главного врача данной больницы, обвиняются в том, что совершили пособничество в этом, то есть в совершении преступления, предусмотренного ст.ст. 33 ч. 5, 30 ч. 1, 105 ч. 2 п.п. "ж, м" УК РФ, а Л.И.В. также в том, что совершила злоупотребление должностными полномочиями, то есть совершила преступление, предусмотренное ст. 285 ч. 1 УК РФ, однако операция не началась по независящим от них обстоятельствам, поскольку их действия в 16 часов 20 минут были пресечены прибывшими работниками милиции и врачами госпиталя МВД РФ.

По предъявленному обвинению П.П.Е., Ш., П.Л.И. и Л.И.В. приговором суда оправданы в связи с отсутствием в их деянии состава преступления.

В надзорных жалобах поставлен вопрос об отмене кассационного определения и направлении дела на новое кассационное рассмотрение поскольку вина в форме прямого умысла доказана не была[73].

Подводя итог рассмотрению данного вопроса, можно сделать вывод, что институт крайней необходимости играет важную роль в деле уголовно-правового регулирования отношений, возникающих в сфере медицинской деятельности, поскольку ситуация крайней необходимости возникает здесь довольно часто. Однако нельзя согласиться с высказываниями некоторых юристов, полагающих, что такая ситуация возникает при любом случаи обращения пациента за медицинской помощью. Отождествление обычной необходимости и крайней необходимости необоснованно ставит по угрозу важнейшие социально значимые блага – жизнь и здоровье человека. Что касается вопроса о допустимости причинения смерти или тяжкого вреда здоровью человека во имя спасения нескольких (множества) человек, то однозначно ответ на него не дается. С одной стороны, институт крайней необходимости в его существующем виде это допускает, с другой стороны последовательная защита основных прав и свобод человека, гарантированных каждому Конституцией РФ и международно-правовыми нормами, не позволяют слепо применять положение о крайней необходимости в практической деятельности медицинских работников, в частности в сфере трансплантологии. Потребность в органах и тканях человека для трансплантации не должна порождать саму ситуацию крайней необходимости. В противном случае крайняя необходимость утратит своё значение обстоятельства, исключающего преступность деяния, и, как справедливо отмечал М. Д. Шаргородский, будет рассматриваться как обстоятельство, исключающее лишь наказуемость.

4.2 Обоснованный риск в медицинской деятельности

При рассмотрении условий правомерности профессионального риска медицинских работников необходимо иметь в виду, что данный институт является разновидностью такого обстоятельства, исключающего преступность деяния, как обоснованный риск.

В профессиональной медицинской деятельности на правила обоснованного риска можно ссылаться потому, что практически ни одно вмешательство врача не свободно от угрозы наступления вредных последствий, следовательно, только ценой риска такое вмешательство может быть осуществлено.

Поэтому недопустимо привлечение к уголовной ответственности врачей, допустивших обоснованный риск. В этих условиях действия врача лишены общественно опасного характера и в силу этого не могут рассматриваться как преступление, даже если они повлекли неблагоприятные последствия. Напротив, в ряде случаев отказ от риска означает по существу отказ от оказания помощи больному, то есть преступление, предусмотренное ст.124 УК[74].

Разумеется право на медицинский риск не может быть беспредельным. Нельзя допустить необоснованного, легкомысленного риска жизнью и здоровьем людей.

Поэтому имеет смысл (то есть не является преступлением) не всякий риск, а только обоснованный, т.е. отвечающий условиям, изложенным в уголовном законе (ч.2 ст.41 УК) и направленный на достижение общественно полезной цели (ч.1 ст.41 УК). Указанная цель и является первым условием правомерности причинения вреда при обоснованном риске. Полезными являются цели, достижение которых способствует социальному благополучию людей. Второе условие, согласно тексту закона, заключается в том, что общественно полезная цель не может быть достигнута без риска, т.е. путем использования стандартных решений и совершения апробированных, но не дающих необходимого результата действий. И третье условие правомерности обоснованного риска предусматривает, что лицо, допустившее риск, предприняло достаточные меры для предотвращения вреда правоохраняемым интересам. Предпринятые меры должны предшествовать совершению рискованных действий и быть достаточными с позиций профессиональных требований[75].

В соответствии с законом (ч.3 ст.41 УК) «риск не признается обоснованным, если он заведомо был сопряжен с угрозой для жизни многих людей, с угрозой экологической катастрофы или общественного бедствия». Заведомость как признак необоснованного риска представляет собой осведомленность лица, причинившего вред, о последствиях действий, создающих угрозу общественной безопасности. В случае причинения вреда правоохраняемым интересам при необоснованном риске лицо, причинившее вред, несет уголовную ответственность на общих основаниях.

Изложенные положения явятся отправной точкой для определения условий правомерности профессионального риска медицинских работников.

Большинство ученых, признававшие существование профессионального риска медицинских работников как самостоятельного обстоятельства, исключающего преступность деяния, сформулировали и условия его правомерности. Однако многими из них не был принят во внимание тот факт, что медицинский риск является видом обоснованного риска, поэтому должен соответствовать общим условиям правомерности.

Другие, анализируя проблемы уголовной ответственности медицинских работников, предлагали условия правомерности медицинского риска.

В.А.Глушков формулирует такие условия правомерности медицинского риска: 1) научное обоснование методик диагностики, лечения, профилактики, применения лекарственных средств; 2) цель, ради которой применялось рискованное лечение или диагностика, должна оправдывать опасность, грозившую жизни или здоровью больного; 3) возможность наступления вредных последствий должна быть вероятной, а не заведомой; 4) наличие согласия больного или его законных представителей на применение рискованного метода лечения и возможность наступления неблагоприятного результата.[76]

Последнее условие не указано в ст.41 УК, потому что приемлем лишь отдельным видам обоснованного риска, но для признания медицинского риска правомерным его наличие обязательно.

П.С. Дагель дополняет этот перечень ещё одним условием – цель в данных условиях не могла быть достигнута обычными, нерискованными средствами. Признавая необходимость получения согласия больного, он отмечает, что пациент или его родственники должны дать согласие на применение рискованного лечения, будучи ознакомлены с возможностью опасности, в тех случаях, когда это возможно[77].

М.И.Ковалев, И.Г. Вермель при анализе критериев уголовной ответственности медицинских работников предложили условия противоправности, а не правомерности. Им представляется, что уголовная ответственность медицинских работников должна наступать только при соблюдении следующих трех условий:

1)  действия медицинского работника должны быть явно неправильными, противоречили общепризнанным и общепринятым правилам медицины. Медицинская помощь больному выражается не только в назначении и проведении лечения, но и в решении о госпитализации, выписке, транспортировке в лечебное учреждение и т.д. Эти действия будут неправильными, если не выполнены какие-то обязательные требования (например, при переливании крови не определена групповая и резус – принадлежность крови донора и реципиента, не проведены биологическая проба и проба на индивидуальную совместимость и т.д.).

2)  Медицинский работник мог и должен был предвидеть, что действия его неправильные и потому могут причинить вред больному.

Здесь речь идет не об умышленных, а лишь о неосторожных преступлениях. Медицинский работник мог и должен был понимать, что его действия находятся в противоречии с правилами медицины и способны привести к неблагоприятным последствиям. Понимание неправильности своих действий означает и осознание того, что эти действия могут повлечь за собой вредные последствия для больного. Причем медицинский работник не только должен был, ни имел реальную возможность знать, как следует поступить в данной ситуации. При сомнениях он обязан сделать все необходимое для их устранения. Если это не сделано, налицо ненадлежащее выполнение своих прямых обязанностей, что является одним из оснований для наступления уголовной ответственности.

3) Эти неправильные действия способствовали (прямо или косвенно) наступлению неблагоприятных последствий – смерти больного или причинению существенного вреда его здоровью. Уголовная ответственность допустима лишь в случаях, когда вследствие неправильных действий медицинского работника, наступили серьёзные, неблагоприятные последствия – смерть больного или существенный вред здоровью[78].

Для наступления уголовной ответственности необходима совокупность всех трех условий. При отсутствии хотя бы одного из них уголовная ответственность исключается. Ответственность исключается и в тех случаях, когда неблагоприятный исход обусловлен не неправильными действиями, а особенностями течения патологического процесса.

Наиболее точно и правильно, как нам представляется, в теории уголовного права выделяет условия правомерности медицинского риска А.В.Серова. По её мнению обоснованный профессиональный риск медицинских работников может быть признан правомерным при одновременном наличии следующих условий:

1. Риск должен предприниматься для достижения общественно полезной цели, которой являются не только спасение жизни или полное излечение больного, но и продление его жизни или радикальное улучшение состояния здоровья больного, а также интересы науки и возможность излечения будущих больных.

2. Эти цели не могут быть достигнуты обычными, традиционными и нерискованными средствами лечения и диагностики.

3. Возможность наступления вредных последствий должна быть вероятной, а не заведомой.

4. Рискованные действия врача должны соответствовать данным медицинской науки, опираться на определенный опыт.

5. Медицинский работник должен предпринять все возможные меры для предотвращения вреда, при проведении медицинского эксперимента должны быть предусмотрены все меры, исключающие гибель человека.

6. Во всех случаях, когда возможно, должно быть получено согласие пациента или его законных представителей (многими специалистами предлагается его фиксировать в истории болезни) на применение рискованного лечения, с предварительным ознакомлением о возможности наступления неблагоприятного результата[79].

Таким образом, перечисленные условия правомерности медицинского риска соответствуют условиям правомерности обоснованного риска, представленного в ст.41 УК. Однако специфика медицинского риска дополнена ещё одним условием правомерности – наличие согласия пациента или его законных представителей на применение рискованного лечения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, исходя из проделанной работы, можно придти к следующим выводам:

1.  Уголовная ответственность за противоправную врачебную деятельность была известна российскому законодательству еще со времён Древней Руси. Но более широкая регламентация врачебной деятельности начинается при Петре I., когда законодательные акты затрагивали личные качества врача, его отношения к больным, касались долга врача перед государством и т.д. С самого начала существования советской власти обозначилось отрицательное отношение к частной врачебной практике. Одновременно с борьбой против частной медицинской практики проводилась большая работа по юридической регламентации прав, обязанностей и ответственности медицинских работников в советском государстве. В настоящий период одним из важнейших правовых актов в данной сфере являются Основы законодательства РФ «Об охране здоровья граждан» от 22 июля 1993 г., а также продолжается формирование законодательной базы в медицинской области, в частности путём разработки Медицинского Кодекса.

2.  Специфика уголовной ответственности медицинских работников заключается в определении противоправности профессионального действия, причинившего общественно опасные последствия. Чтобы признать последствия противоправными совершенно не требуется, чтобы оно противоречило всем положениям медицины или их большинству, достаточно, если проверяемое действие не соответствует хотя бы одному из правил и методов, существующих в медицине знание и главное, применение которых является для данного специалиста в данном случаи обязательно.

3.  Проведено разграничение между понятиями врачебная ошибка и несчастный случай, которые при их установлении не являются правонарушением и профессиональные преступления медицинских работников в основе которых лежит недобросовестность проявляющаяся в небрежности, халатности и даже врачебном невежестве, за которые предусмотрена уголовная ответственность.

4.  Дана уголовно-правовая характеристика некоторых профессиональных преступлений медицинских работников, таких как причинение тяжкого вреда здоровью, средней тяжести и легкого вреда здоровью, заражение ВИЧ-инфекцией, незаконное производство аборта, неоказание помощи больному и должностных преступлений, таких как злоупотребление должностными полномочиями, получение и дача взятки, служебный подлог, халатность.

5.  Сохраняют свою актуальность вопрос и об обстоятельства, исключающих преступность деяния, так как подчас медицинская деятельность носит рискованный и необходимый характер. В настоящей дипломной работе мною были рассмотрены такие обстоятельства, исключающие преступность деяния как крайняя необходимость и обоснованный риск. Вместе с тем хотелось бы заметить, что целый ряд вопросов уголовно-правового регулирования сферы медицинской деятельности требуют своей дальнейшей проработки. Это относится и к проблемам правомерности причинения вреда в условиях крайней необходимости и при обоснованном риске, осуществляемом в медицинской сфере, к вопросам разграничения смежных составов, основания криминализации и декриминализации преступлений, совершаемых медицинскими работниками.

Ответственность врачей за результаты их профессиональной деятельности находится в центре внимания специалистов различных областей знаний – медиков, биологов, биоэтиков, юристов, а также политических и общественных деятелей.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7