Сочинение: Ягужинский Павел Иванович
Сочинение: Ягужинский Павел Иванович
Российская
правовая академия
Северо-Западный
филиал
Санкт-Петербургский
юридический институт
Обер-прокурор
сената
(очерк о
П.И.Ягужинском)
Зачетная
работа
студента
заочного отделения
Васильева
С.А.
2004 г.
Ягужинский Павел Иванович! Что знает о нем человек, скажем, не
очень интересующийся историей? Пожалуй, вспомнит, что это имя откуда-то из века
восемнадцатого.
Краткие сведения о П.И.Ягужинском мы
находим в Энциклопедическом словаре.
Ягужинский Павел Иванович
(1683–1736), граф, русский государственный деятель и дипломат, один из
ближайших помощников Петра I, генерал-прокурор
Сената. Слишком коротко, не правда ли? Из справки знакомо лишь имя Петра I и наименование должности: генерал-
прокурор Сената.
Что же это за сподвижник великого
преобразователя России? Какой след оставил он в истории нашей страны и оставил
ли?
На эти и другие вопросы мы
постараемся ответить в кратком очерке, посвященном одному из «птенцов гнезда
Петрова».
О происхождении П.И.Ягужинского
имеются самые противоречивые сведения. По одним данным, он пас свиней в Литве
(по В.О.Ключевскому), по другим – был сыном органиста лютеранской церкви. Петр
набирал нужных ему людей всюду, не разбирая звания и происхождения. И они
пришли к нему с разных сторон и из всевозможных состояний. Барон Шафиров, Волынский,
Татищев, Неплюев, граф Ягужинский пришли в уже редевшие ряды на место выбывших
князя Б.Голицына, Лефорта, Гордона. Замеченный царем, чрезвычайно даровитый
Ягужинский начинал карьеру денщиком Петра, быстро выдвинулся, участвовал во
многих сражениях, в том числе и в неудачном Прутском походе 1711 г., и вскоре
мы видим его при европейских дворах в качестве посла. Он выполнял различные
дипломатические поручения в Вене, Копенгагене и Берлине, участвовал в переговорах
со Швецией на Аландском конгрессе.
Выполнял он и функции надзора задолго
до своего назначения генерал-прокурором. В июне 1718 г. царь, не
удовлетворенный ходом устройства коллегий, поручил Ягужинскому наблюдение за
организацией новых учреждений: «…для которого побуждения приказали мы
генерал-майору Ягужинскому в коллегиях часто сей наш указ напоминать, побуждать
и смотреть».
Петр учредил Сенат, который облек
большой властью: «… в управлении государством важнее всего хранение прав
гражданских, понеже всуе законы писать, когда их не хранить, или ими играть в
карты, прибирая масть к масти, чего нигде в свете нет, как у нас было, а
отчасти и еще есть и зело тщатся всякие мины чинить под фортецию правды» (цит.
из Указа об учреждении Сената от 2 марта 1722 года)[1].
Законотворческую деятельность Петра
венчает указ о должности генерал-прокурора. В данной работе мы не ставим целью
освещать становление института прокуратуры, хотя это – одна из интереснейших
тем, которой, возможно, когда-нибудь придется заниматься.
Предшественником генерал-прокурора
был генерал-ревизор, следов деятельности которого (Василия Никитича Зотова)
сохранилось совсем немного. Суть его обязанностей – быть «надзирателем указов».
Уже в конце1718 года эта должность исчезла так же незаметно, как и появилась. Известно,
что при осуществлении административных реформ правительство тщательно изучало
опыт государственного строительства в странах западной Европы, переводились на
русский язык уставы и регламенты.
Нужен был особый институт, и 27
апреля 1722 года был обнародован указ о должности генерал-прокурора (наименование
должностного лица заимствовано из Франции). Сохранилось шесть редакций этого
знаменитого документа. В итоге была сконструирована система контроля, институт
гласного надзора, во главе которого стоял генерал-прокурор Сената с его помощниками
– обер-прокурорами, далее следовали прокуроры коллегий и надворных судов в
губерниях. В Сенате, помимо сенатской канцелярии, генерал-прокурор руководил
работой и экзекутора – должностного лица, отвечавшего за рассылку указов.
Согласно указу «Должность генерал-прокурора» возникло единое руководство
негласным контролем фискалов и гласным контролем прокуроров. Высокий престиж
прокуратуры, ее исключительное положение в бюрократическом аппарате государства
подчеркивал следующий постулат указа «Должность…»: генерал-прокурор и
обер-прокуроры Сената «ничьему суду не подлежат, кроме нашего», т.е. царского.
Лишь в случае измены Сенату предоставлялось право отстранить генерал-прокурора
от должности и даже взять его под стражу. Прокуроры во главе с генерал-прокурором
приобретали независимость от Сената и коллегий. Сохранились следы личного участия
Петра в подборе прокуроров коллегий.
Указ «Должность…» очертил круг прав
и обязанностей генерал-прокурора. В чем они состояли? В последней главе указа
находим: «Сей чин – яко око наше и стряпчий о делах государственных».[2]
Метафора Петра предусматривала две ипостаси генерал-прокурора: он, с одной
стороны, доверенное лицо царя («яко око наше»), а с другой – должностное лицо
(«стряпчий о делах государственных»).
Организация прокуратуры завершила
процесс создания в России контролирующих органов. Совершенствование же указа
продолжалось до самой смерти Петра.
Генерал-прокурором Сената царь и
назначил Павла Ивановича Ягужинского, а его помощником, обер-прокурором, – Г.Г.Скорнякова-Писарева.
Помощник генерал-прокурора и его
заместитель Скорняков-Писарев выглядит бледнее. Согласия между ним и
генерал-прокурором не было с самого начала вступления их в должность. Писарев,
к тому же, являлся креатурой Меншикова. А между светлейшим и Ягужинским с
давних времен установились натянутые, если не враждебные отношения. В дневниковой
записи посла Юста Юля, относящейся к 1710 году, значится: «Милость к нему (Ягужинскому)
царя так велика, что сам князь Меншиков от души ненавидит его за это».
В 1722 г. Сенат расследовал дело о
злоупотреблениях Меншикова, обер-прокурор, по словам Ягужинского, «так за князя
режется, и, чаю, приговоров с десять переписываю от него».
Первое присутствие генерал-прокурора
в Сенате документы зарегистрировали 5 февраля 1722 года.
Служба генерал-прокурора и
обер-прокурора отличалась от службы сенаторов тем, что являться они должны были
ежедневно, за исключением воскресных дней, в отличие от сенаторов, которые далеко
не всегда являлись на заседания. Нередко оба прибывали на службу на час раньше
приезда сенаторов и покидали Сенат спустя час после того, как все разъезжались.
Сенатские протоколы дают основание
для вывода об активности Ягужинского и Писарева. Их голоса раздавались почти на
каждом заседании Сената.
Каковы были формы участия в работе
высшего учреждения государства? Их было несколько.
В одних случаях генерал-прокурор исполнял
роль посредника между царем и Сенатом. Чаще всего, однако, Ягужинский получал
царские распоряжения через кабинет-секретаря Макарова.
Из сенатских протоколов не видно,
чтобы генерал-прокурор или его помощник вступали в конфликт с Сенатом, т.е.
использовали право, предоставленное им главой второй указа «Должность…» на тот
случай, когда Сенат будет действовать в нарушение закона.
Генерал-прокурору не удалось
приобрести независимость от Сената. Да, Ягужинский пользовался доверием Петра,
но и сенаторы, а среди них были такие соратники Петра, как Меншиков, Апраксин,
Головкин, Толстой, Мусин-Пушкин, пользовались не меньшим доверием. Поэтому
Ягужинский и не выступал наперекор сенаторам, стремился найти с ними общий
язык, а иногда даже просил у них защиты. Так случилось, например, когда
обер-фискал Нестеров, главный обличитель казнокрадов, сам был обвинен во взяточничестве
и, находясь под следствием, дал отвод Ягужинскому как руководителю следственной
комиссии, обвинив его в недружелюбии. Ягужинский обратился в Сенат с вопросом,
как ему быть, и тот предложил ему продолжать следствие. Судя по донесениям
Петру, генерал-прокурор главную свою задачу видел в том, чтобы предупредить
разгул страстей сенаторов: «Я совестию своею и всеми сенаторами
засвидетельствую, сколько в том верности моей и старания ни было, однако ж с
превеликою трудностью при таких страстях дела в порядке содержать было можно».
В работе генерал-прокурора и его
помощника известны случаи, когда они ставили перед Сенатом вопросы, требующие
законодательного оформления или административного решения. Будучи в дровяном
ряду в Москве, Ягужинский обратил внимание на продажу дубовых дров, а дубовый
лес разрешалось использовать только в кораблестроении. Личные наблюдения генерал-прокурора
стали предметом обсуждения Сената, который приговорил «таковых продавцов
переловить». Случаи, когда генерал-прокурор обращался с вопросами
государственной важности, встречаются крайне редко. Известно предложение,
касавшееся катастрофического состояния бюджета, отсутствия в казне денег на содержание
армии и флота, оставшееся, однако, без приговора. Ягужинский констатировал факт
расстройства государственного хозяйства, вызванного недородами, крупными
расходами на Каспийский поход, но конструктивных предложений не внес.
В соответствии с указом «Должность…»
генерал-прокурор был обязан контролировать исполнение указов Сената, но следы
этого рода деятельности встречаются тоже в порядке исключения.
Ознакомление с повседневной практикой
работы генерал-прокурора дает основание считать, что объектом контроля являлась
деятельность не столько Сената, сколько подчиненных Сенату учреждений.
Эффективность деятельности
прокуратуры была невелика. В поле зрения даже такого энергичного
генерал-прокурора, как Ягужинский, находились мелочи, т.е. соблюдение правил
внутреннего распорядка в учреждениях. Способность «ока государева» все видеть была,
таким образом, ограниченной.
Современники, наблюдавшие Ягужинского
на службе, единодушны в оценках: «Видный мужчина, с лицом неправильным, но
выразительным и живым, со свободным обхождением, капризный, самолюбивый, был
умен и очень деятелен; он в один день делал столько, сколько другой не успевал
в неделю» Автор этих строк – леди Рондо. Ей вторит другой современник, граф
Бассевич[3]: «Ягужинский был человек
чрезвычайно талантливый и ловкий». Он был незаменим на ассамблеях, ибо имел
репутацию короля балов. Еще одну важную черту подметили современники: он «мысли
свои выражал без лести перед самыми высшими сановниками. Порицал их смело и
свободно».
Может быть, кто-то вспомнит ставший
хрестоматийным исторический анекдот. Петр, слушая в Сенате дела о
казнокрадстве, сильно рассердился и, ценя прямоту генерал-прокурора, сказал
ему: «Напиши указ, что если кто и настолько украдет, что можно купить веревку,
то будет повешен». – «Государь, – отвечал Ягужинский, – неужели вы хотите
остаться императором без служителей и подданных? Мы все воруем, с тем только различием,
что один больше и приметнее, чем другой».[4] Историк не поручится,
что был такой разговор между означенными в анекдоте лицами, но сам анекдот
важен для выражения сознания современников о величине зла.
Талантливый и ловкий Ягужинский имел
один недостаток – он пил. Стоило ему выпить чуть больше меры, как уже ничто на
свете не в силах было сдержать его запальчивости, он становился, как тогда
говорили, «шумным», причем настолько, что не мог контролировать ни своих слов,
ни поступков. При ясности ума и энергии Ягужинский отличался вспыльчивостью,
доходившей после свидания с Ивашкой Хмельницким до бешенства.
31 марта 1725 года в Петербургской
крепости, в Петропавловском соборе, при гробе первого императора, как
обыкновенно в народе звали Петра Великого, шла всенощная. Среди службы вдруг
вошел в церковь и стал подле правого клироса Ягужинский, один из птенцов Петра,
тот, кого он вывел из ничтожества и сделал генерал-прокурором. Ягужинский был
расстроен. В сильном волнении, при виде гроба своего благодетеля он не мог
удержаться, позабыл, что стоял в церкви, и, указывая на гроб, стал говорить:
«Мог бы я пожаловаться, да не услышит, что сегодня Меншиков показал обиду…».
После смерти Петра Сенат теряет свое
первенствующее значение. Ягужинский сильно хлопочет о возведении на престол
Екатерины, однако не будет назначен членом верховного тайного совета.
В 1726 году, будучи послом в Польше,
он пишет герцогине курляндской, будущей императрице Анне, о делах, связанных с
решением судьбы герцогства. Ловкий дипломат, преданный России, к отчаянию
своему понимавший, что со стороны России нет никакого решительного действия, что
он оставлен без дальнейших инструкций и должен ограничиваться одними словесными
представлениями (позднее он предупредит Анну о готовящихся верховным тайным
советом кондициях), в Петербурге (у гроба Петра) жаловался на личную обиду, в
качестве посла в Польше – на обиду государству, на презрение государственных
интересов все еще всесильным тогда Меншиковым.
Умер П.И.Ягужинский в 1736 году, по
странному совпадению, прожив 53 года, как и Петр Великий, чьим доверенным лицом
(«яко око наше») и был первый обер-прокурор Сената.
Использованная
литература
Иванова Г.А. Риторика. Учебно-методическое
пособие для студентов очной и заочной формы обучения.– СПб.: Северо-Западный
филиал Российской правовой академии МЮ РФ, 2003.
Знаменский П.В. История русской церкви: Учебное
руководство. М.: 2000.
Ключевский В.О. Исторические портреты. Деятели
исторической мысли./ Сост., вступ. ст. и прим. В.А.Александрова. – М.: Правда,
1990.
Павленко Н.И. Петр Великий.– М.: Мысль, 1990.
Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России./
Сост. и вступ. ст. С.С.Дмитриева.– М.: Правда, 1989.
[1] Цит. по кн.: Павленко
Н.И. Петр Великий.
[2] Историк церкви Знаменский
П.В. использует эту же цитату. Исследуя положение Синода в общем составе
государственной администрации, он пишет о представителе государя в Синоде
(обер-прокуроре).
[3] Министр герцога
Голштинского, имевший возможность несколько лет наблюдать жизнь двора.
[4] Цит. По кн.: Соловьев
С.М. Чтения и рассказы по истории России. – С. 567.
|