Реферат: Коллективизация и индустриализация в БССР
К началу Великой Отечественной войны степень
обобществления хозяйств в восточных областях республики достигла 93,4 %, а по
посевной площади – 96,2 %. В 1932─1940 гг. средний размер
сельскохозяйственной артели увеличился с 36 дворов до 75, посевная площадь – с
215 до 367 га. Примерно такими же были и совхозы. К 1941 г. в БССР их было 132
и они владели 0,9 % всей площади сельскохозяйственных угодий.
В 1940 г. в восточных областях БССР было 236 МТС,
тракторный парк составлял 9,7 тыс. машин. Однако в определенной степени
механизированы были только запашка, сев, уборка зерновых.
В конце 1920-х гг. рост сельскохозяйственного
производства стал замедляться.
Возникла идея разрешения зерновой проблемы на базе
колхозов и совхозов, тем более что в 1928 г. показатели их производства были
более высокие, чем в единоличном секторе. Первые коллективные хозяйства в
Беларуси появились уже в конце 1917—начале 1918 г. Однако в годы НЭПа интерес к
коллективным формам хозяйствования снизился. В 1927 г. на территории БССР
существовало 416 небольших колхозов, созданных в основном на помещичьих и
церковных землях. Среди их членов преобладали безземельные крестьяне и батраки,
количество крестьян, которые вступали в колхозы со своими земельными наделами,
не превышало 1/5. Одновременно создавались совхозы, в 1925 г. в БССР их было
154.
Вопрос о коллективизации сельского хозяйства как основной
задачи в деревне был поставлен на XV съезде ВКП(б) (декабрь 1927 г.). Несмотря
на широкую агитацию за создание колхозов, административные меры по отношению к
неплательщикам налогов и укрывателей хлеба, резкий рост налогов в отношении к
зажиточным крестьянам, материальную и финансовую помощь коллективным
хозяйствам, создание новых колхозов и вступление в них единоличников в 1928─первой
половине 1929 г. не приобрело широких масштабов. Количество колхозов за это
время в БССР увеличилось с 611 до 1543, а крестьян в них – с 8 до 12,9 тыс.
человек (удельный вес коллективизированных хозяйств – около 1,5 %). Среди
членов колхозов беднейшие крестьяне составили около 69 %, середняки – 31 %.
В ноябре 1929 г. был взят курс на форсированную
коллективизацию. Наркомзем БССР был подвергнут критике за отсутствие точной
(определенной) линии в проведении коллективизации. Запрещены хуторская и
мелкопоселковая формы землепользования, проводилась «чистка» земельных органов
от «классово-враждебных» элементов.
Вслед за зерновыми районами СССР сплошная коллективизация
и выкачивание денег из деревни (страховые взносы, займы по сельскохозяйственному
кредиту, самообложение, вкладные операции, конфискации) начали проводиться в
других регионах. В обстановке гонки темпов коллективизации, нарастающего
давления сверху, развернулось «соревнование» местных организаций за более
быстрое проведение коллективизации. Под угрозой раскулачивания и высылки
крестьяне вынуждены были вступать в колхозы. К началу 1930 г. процент коллективизации
в БССР поднялся до 20,9 % (165,3 тыс. крестьянских хозяйств). К 1 марта 1930 г.
в БССР в колхозах насчитывалось 58 % крестьянских хозяйств. 10 февраля 1930 г.
ЦК КП(б)Б направил в ЦК ВКП(б) докладную записку с предложением признать БССР
республикой сплошной коллективизации. Чрезмерно быстрое создание большого
количества колхозов при отсутствии опыта их ведения, нехватке кадров сельских
руководителей, специалистов и техники только увеличили дезорганизацию в
сельском хозяйстве. Реакцией крестьянства на форсирование темпов
коллективизации и принудительное обобществление средств производства стало
массовое уничтожение скота (до мая 1930 г. поголовье коней и крупной рогатой
скотины сократилось более чем на четверть и продолжало сокращаться).
В январе 1930 г. всем окружкомам и райкомам КП(б)Б был
разослан секретный циркуляр «О ликвидации кулачества как класса», согласно
которому «прием кулаков в члены всех видов кооперации» запрещался,
приказывалось «вычистить» всех принятых кулаков со всех видов кооперации, а
внесенные ими паи конфисковать.
Директивами центральных органов управления, принятыми в
январе─феврале 1930 г., количество раскулаченных по районам определялось
в 3─5 % всех крестьянских дворов, а по республике в целом – 4,2 % (34
тыс.), что было значительно больше реального количества зажиточных хозяйств
(около 2 %). До 20 % раскулаченных высылались в лагеря, остальных 80 % расселяли
за пределами колхозов. В раскулаченные попадали середняки и бедняки, которые не
хотели вступать в колхозы.
В некоторых районах процент раскулаченных достигал 15, а
лишенных избирательных прав, что сопровождалось лишением всех политических прав
и социальных гарантий, – 20 % крестьян.
В связи с геополитическим положением БССР (ей отводилась
роль западного форпоста СССР) из пограничных районов республики еще до начала
массового раскулачивания в отдаленные районы СССР было выселено 2 тыс. кулаков,
а их семьи сосланы позже.
На апрельском (1930 г.) пленуме отмечалось, что за
пределы БССР выселено около 40 тыс. человек, однако примерно 2/3 осталось.
Согласно официальным данным к концу мая 1930 г. в БССР было раскулачено 15 629
кулацких хозяйств, а их имущество передано в неделимые фонды колхозов.
Выявление и выселение кулаков проводили органы
государственной безопасности, местные органы власти и их актив (группы бедноты,
рабочие бригады, двадцатипятитысячники, работники политических отделов МТС и
совхозов, уполномоченные районных и окружных партийных, советских,
комсомольских, профсоюзных и кооперативных органов). Замена курса “ограничения
кулачества” политикой “ликвидации кулачества как класса в связи со сплошной
коллективизацией” привела к росту беззакония и репрессий. Раскулачивание
нередко имело характер не только экспроприации их основных средств
производства, но и конфискации всего имущества, включая предметы личного
обихода. Кроме главной задачи — коллективизации — массовое выселение кулачества
позволяло провести хозяйственное освоение отдаленных малонаселенных или
необжитых районов СССР, получить дешевую рабочую силу для лесоразработок,
горнорудной промышленности, раскорчевки тайги и т. д.
Задачам стимулирования сплошной коллективизации была
подчинена и налоговая политика страны. Постановлением ЦИК и СНК СССР о едином
сельскохозяйственном налоге от 23 февраля 1930 г. устанавливались 3 системы
обложения: колхозов и колхозников, единоличных хозяйств, кулацких хозяйств. Для
первых был определен принцип пропорционального обложения доходов, единоличные и
кулацкие хозяйства облагались налогом в индивидуальном порядке по специальной
прогрессивной шкале. Кроме сельскохозяйственного налога последние должны были
платить еще самообложение и так называемый культсбор. В результате нередко
поборы с таких хозяйств превышали их годовой доход. Кулацкие хозяйства, которые
не выполняли установленные для них сельсоветом нормы твердого задания в
указанный срок, подлежали ответственности в уголовном порядке.
Коллективизация и раскулачивание вызвали неудовлетворение
и сопротивление широких крестьянских масс. Сопротивление было активное (стихийные
бунты, вооруженные выступления, поджоги, террористические акты против
партийно-советского аппарата и его актива, разгром помещений органов власти и
др.) и пассивное (побеги в города, на стройки и лесоразработки, уничтожение
собственной скотины, трудовой саботаж и др.). Только за 3 первых месяца 1930 г.
в республике было зарегистрировано около 520 выступлений против коллективизации,
а за первую половину 1931 г. – не менее 1169. Отмечалось стремление крестьян
устроиться на работу в советские или хозяйственные учреждения с целью выхода из
колхоза, однако с оставлением семьи в нем для получения приусадебного участка.
Наиболее тяжелой по своим экономическим последствиям формой протеста против
коллективизации было сознательное уничтожение собственной скотины перед
вступлением в колхоз.
Вместо объективного объяснения ситуации И. В. Сталин всю
вину за «перегибы» возложил на местных работников (статья «Головокружение от
успехов», газета «Правда» от 2 марта 1930 г.). В свою очередь, резолюция Бюро
ЦК КП(б)Б от 17 апреля 1930 г. «О борьбе с перегибами в колхозном движении»
отмечала небольшевистский подход к середняку, указывала, что отдельные члены
партии доходили до грубого принуждения, допускались аресты тех, кто не желал
вступать в колхоз, а раскулачивание в ряде случаев затрагивало середняка.
Крестьяне восприняли это как смену курса и начали выходить из колхозов. Однако
возникли сложности с получением обратно скота, инвентаря, семян (значительная
часть колхозного имущества была растранжирена). Даже в тех местах, где не
чинились препятствия выходу, оценка внесенного крестьянами имущества
оказывалась значительно заниженной и имела символический характер. К маю 1930
г. процент коллективизации снизился до 11 %.
Одновременно руководство решило вести раскол деревни
экономическими методами: росли налоги на зажиточных крестьян, а беднота
освобождалась от них. За невыплату кулаками налогов (составляли от 20 до 120 %
, т. е. не только вся годовая прибыль, но и средства от вынужденной продажи
части имущества) их имущество конфисковывалось и продавалось за бесценок, или
бесплатно передавалось бедноте и колхозам; индивидуальные хозяйства облагались
«твердыми заданиями» по основным видам сельскохозяйственной продукции.
Январский (1931 г.) пленум ЦК КП(б)Б снова отметил
необходимость повышения темпов коллективизации. До 1 января 1932 г. ее процент
поднялся до 50,4 % общего количества крестьянских хозяйств. Весной 1932 г. власти
попробовали создать материальные стимулы для работников сельского хозяйства
путем ведения сдельной оплаты труда. В постановлении ЦК ВКП(б) от 14 марта 1932
г. обсуждалось принудительное обобществление скота колхозами, более того,
согласно с ней колхозы должны были оказать помощь бескоровным колхозникам в
приобретении коров. На деле же положение изменилось мало: планы государственных
заготовок были настолько нереальны, что колхозники не имели возможности
приобрести в колхозе молодняк и не имели реальной возможности удерживать скот
на личном подворье.
Согласно постановлениям СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 6 и 10
мая 1932 г. разрешалась торговля по ценам, которые складывались на рынке,
доходы колхозов и колхозников от продажи на рынке продукции собственного производства
не облагались налогами, а с единоличников взималось не более 30 %. Однако
торговля разрешалась только после выполнения государственного плана, создания
семенного и других фондов. В результате получалось, что в условиях недорода и
стремления хлебозаготовителей выполнить план любой ценой у крестьян не было
реальных шансов «развернуть торговлю хлебом».
Устав сельскохозяйственной артели 1930 г. позволял
колхознику иметь небольшое личное вспомогательное хозяйство, однако не
определял ее размеры и условия функционирования. Большевистское руководство
рассчитывало, что по мере окончания коллективизации личный приусадебный надел
колхозника утратит свое значение, поэтому его нужно сокращать. Реальность же
свидетельствовала об обратном: пользуясь бесхозяйственностью колхозного
руководства, крестьяне самовольно расширяли участки и вели на них мелкотоварное
хозяйство. В марте 1933 г. ЦК ВКП(б) указал руководящим органам Беларуси на
недопустимость такого положения, и СНК БССР принял постановление, согласно которому
участок не должен был превышать 0,5 га и мог засеваться только огородными
культурами или ранним картофелем. Началось выявление скрытых посевных площадей
колхозников, виновных «в обмане государства» привлекали к уголовной
ответственности.
Согласно закону от 7 августа 1932 г. «Об охране имущества
государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной
(социалистической) собственности» (прозванный в народе закон «О пяти колосках»)
за кражу колхозного и кооперативного имущества присуждался расстрел, а при
смягчающих обстоятельствах – тюремное заключение не менее чем на 10 лет с
конфискацией имущества, без права на амнистию. По этому закону в БССР на
протяжении 1933─1934 гг. осуждено более 10 тыс. человек. В декабре 1932
г. членам Бюро ЦК приказывалось вести решительную борьбу по искоренении
спекулянтов, перекупщиков, не останавливаясь перед выселением их из Беларуси и
расстрелами. Органам ГПУ и судовым органам приказывалось усилить работу по
взысканию твердых заданий с зажиточных крестьян и кулаков с использованием
арестов, высылок, расстрелов; приняты постановления о борьбе с «тайным» помолом
зерна крестьянами, утверждалась сеть мельниц, в районах, не выполнивших планы
заготовок, велась решительная борьба и с помолом на ручных жерновах. Коммунисты,
не обеспечившие выполнение норм хлебозаготовок, объявлялись помощниками кулаков
и подлежали депортации вместе с ними или тюремному заключению на 5─10
лет, даже расстрелу.
Колхозы, признанные саботажниками, заносились на «черную
доску». В такие колхозы прекращался завоз товаров, запрещались кооперативная и
колхозная торговля, кредитование, досрочно взыскивались кредиты, закрывались
все мельничные предприятия. ОГПУ предлагал проводить чистки таких колхозов от
«чуждых» и контрреволюционных элементов, партийные ячейки подлежали роспуску.
Результатом коллективизации и волюнтаристской экономической политики стал
массовый голод 1932─1933 гг. Руководство скрывало реальную ситуацию, а
факты бродяжничества и попрошайничества квалифицировало как диверсии классового
врага и агентов Польши с целью агитации против советской власти. В БССР от
голода погибло несколько тысяч человек (больше всего на Полесье).
В 1927 г. в стране возник кризис хлебозаготовок. План
хлебозаготовок в Беларуси был выполнен только на 71,5%. Сокращение
государственных заготовок зерна создало угрозу планам индустриализации,
обострило социальные конфликты в городе и деревне. Предложения Н.И. Бухрина о
выходе из кризиса путем отказа от чрезвычайных мер, подъеме крестьянского хозяйства
и развитию разнообразных форм кооперации И.В. Сталиным и его соратниками были
отклонены как уступка кулаку и проявление правого уклона. Перевод сельского
хозяйства на путь крупного обобществленного производства стал рассматриваться
как средство решения проблемы зерна и одновременно ликвидации кулачества как
главного врага Советской власти. В Беларуси в правоуклонистских тенденциях были
обвинены Народный комиссар земледелия Д.Ф. Прищепов и его сотрудники. Их
обвиняли в идее насаждения хуторов, кулацких хозяйств, недооценке сложной
машинной техники, перспектив колхозно-совхозного строительства. При этом совсем
забывался тот факт, что советское законодательство допускало свободный выбор
землепользования. Д. Прищепов, а также 29 других «правых уклонистов» были
исключены из партии и репрессированы.Борьба с правым уклоном сопровождалась
форсированием коллективизации, наступлением на кулака. Как известно, в Беларуси
к концу первой пятилетки намечалось обобществить 18% посевных площадей. Но
вскоре цифры были пересмотрены. Пятого января 1930 г. ЦК ВКП(б) принял
постановление «О темпах коллективизации и мерах помощи государства колхозному
строительству». В ответ на это постановление Пленум ЦК КП(б), проходивший 6
января 1930 г., принял решение коллективизировать к началу весеннего сева
текущего года 75 - 80% крестьянских хозяйств. Десятого февраля 1930 г. ЦК КП(б)
направил в ЦК ВКП(б) записку, в которой просил включить Беларусь в число районов
сплошной коллективизации. Для проведения коллективизации в деревню были направлены
сотни уполномоченных, которые не знали запросов крестьян. Часто угрожая
наганом, они составляли списки «желающих» вступать в колхозы. Всех
сопротивляющихся раскулачивали. К маю 1930 г. было раскулачено 15629 хозяйств. Уровень
коллективизации стремительно повышался. Если в январе 1930 г. коллективизацией было
охвачено 20,9% крестьянских дворов, то к марту этого же года уже 58%.
Главным итогом насилия при создании колхозов стало массовое
недовольство и протесты крестьян, вплоть до вооруженных выступлений. Только в
Беларуси в 1930 г. состоялось более 500 крестьянских выступлений. Перед
вступлением в колхоз крестьяне резали скот. К маю 1930 г. поголовье крупного
рогатого скота сократилось на 532,6 тысячи или на 25,6%. Нарастание скрытого, а
временами и активного, сопротивления в деревне вынудило Москву вмешаться.
Второго марта 1930 г. была опубликована статья Сталина «Головокружение от
успехов», в которой он всю вину за допущенные «искривления» переложил на
местных работников. Семнадцатого апреля 1930 г. бюро ЦК ВКП(б) приняло резолюцию
«О борьбе с перегибами в колхозном движении». После этих решений начался отток
крестьян из колхозов. С марта по июнь 1930 г. число коллективизированных
хозяйств в Беларуси сократилось с 58% до 11,1%.Но и после этого должных выводов
сделано не было. Одиннадцатого сентября 1931 г. бюро ЦК КП(б) приняло решение
завершить коллективизацию в республике к весне 1932 г. Коллективизация проводилась
прежними методами. Продолжалась практика раскулачивания. В 1932 г. было
раскулачено еще 2775 крестьянских дворов. Весной 1932 г. вместо сплошной
коллективизации начался активный выход крестьян из колхозов. За два-три месяца
распалось 1002 колхоза, из которых ушло более 55 тысяч крестьянских хозяйств.
Седьмого августа 1932 г. принимается закон о защите социалистической
собственности (закон «О пяти колосках»). За кражу колхозной и кооперативной собственности
вводился расстрел с конфискацией всего имущества, а при смягчающих обстоятельствах
- лишение свободы на срок не менее чем 10 лет с конфискацией всего имущества. Амнистия
за такие преступления была запрещена. В БССР на протяжении 1933 - 1934 гг. по этому
закону было осуждено более 10 тыс. человек. В результате такой политики в
стране и республике начался голод. По оценкам самого Сталина, в 1933 г. в стране
голодало 20-30 млн. человек. Но и в этих условиях репрессии не ослабевали. В их
усилении свою роль сыграли политотделы при МТС, созданные в январе 1933 г.
Только за год своей работы они «разоблачили» и исключили из колхозов 2700
«кулаков-вредителей», сняли с работы за враждебную деятельность 1544 работника.
Активное участие политотделы приняли в чистке партии, которая была проведена в
1933 г. В Беларуси было исключено из партии свыше 6 тыс. коммунистов, 13,7 тыс.
кандидатов в члены партии, что составляло соответственно 15,6 и 25% всего числа
партийной организации республики. В годы второй пятилетки коллективизация в
Беларуси фактически была завершена. В колхозы было объединено 87,5%
крестьянских хозяйств и обобществлено 96% посевных площадей. На колхозных полях
работало 8 тыс. тракторов, 600 комбайнов. Однако производственные показатели в
конце 30-х гг. оставались на уровне доколхозной деревни. Урожайность зерновых
культур составляла в 1933 г. 6,3 ц с 1 га, в 1940 - 7 ц., а надой на одну
корову - соответственно - 810 и 834 л. молока. Колхозники оставались самой
низкой по оплате категорией населения. Коллективизация отдалила крестьян от
средств производства и результатов их труда. Сложилась система планирования и
командования колхозами. Колхозники не имели паспортов, что исключало возможность
свободного перемещения, юридически привязывало к колхозу, придавало их труду
принудительный характер. Социально-экономические результаты хозяйственного строительства
в конце 20-30 гг. были противоречивы. С одной стороны, хозяйственное
строительство создало в СССР хозяйственный комплекс, который выводил страну на
рубеж мирового прогресса. На заложенной в 30-е гг. технической базе стала
возможна победа в войне и восстановление разрушенного хозяйства. С другой стороны,
социалистическое строительство сопровождалось огромными материальными и
людскими потерями, были ликвидированы разные формы собственности, государство
стало монополистом в сфере производства и распределения, сформировался
затратный механизм хозяйствования, утвердилась командно-административная
система руководства всеми сферами общественной жизни.
3. Итоги
Итогами проведения сталинского плана
сверхиндустриализации и сплошной коллективизации стало создание современной на
тот момент материально-технической базы в промышленности и сельском хозяйстве.
Это обеспечило строительство нового социалистического строя в СССР, в том числе
и БССР. Для выполнения задач модернизации (преобразования) страны руководством
страны был использован массовый энтузиазм трудящихся. Путем огромного
напряжения сил была построена мощная индустриальная база. В СССР утвердился
индустриальный тип общества. Увеличилось количество городов и городского
населения, что означало урбанизацию. Улучшились материальные условия жизни
советских людей. Был достигнут высокий уровень образования, науки, культуры.
Сталинская модернизация обеспечила строительство в стране так называемого
«государственного социализма», как его характеризуют современные историки. В
экономической области установилась единая государственная собственность на
средства производства.
Литература
1.Панов С.В. Материалы по истории Беларуси/С.В.Панов; Минск:
Аверсэв, 2007. –384с.: ил. – (Экзамены).
2.Панов С.В. История Беларуси: билеты: 10класс/ С.В.Панов;
Минск: Аверсэв, 2008. – 112с. – (Экзамены).
3.Новiк Я.К. Гiсторыя Беларусi: 11 клас/ Мiнск: Народная
асвета, 2002.
|