История
обширного сарматского мира занимает важное место в древней истории юга нашей
страны.
Формирование
сарматских племен восходит к столь же глубокой древности, как и происхождение
скифов. Первый этап исторического развития сарматов связан с савроматами,
соседями скифов на востоке, и по времени совпадает с расцветом скифской
культуры в Северном Причерноморье. Археологические памятники савроматов очень
близки скифским. Поэтому не сразу удалось выделить их из обширной группы
памятников, которые долгое время объединялись у нас под общим понятием
древностей скифской культуры.
Две точки зрения: савроматы – отдельное племя Приазовья,
исчезнувшее с исторической арены в результате нашествия с востока новых сарматских
орд (М. И. Ростовцев); савроматы – группа различных, в основном кочевых племен,
сформировавшихся в течение VIII-VII вв. до н. э. в степях восточнее
Дона, в Заволжье и Южном Приуралье из потомков племен степной бронзы.
Если на западе история
савроматов была тесно связана со скифами, местами и другими племенами Северного
Кавказа, то на востоке генетические и культурные связи савроматов вели к
могучему в древности сако-массагетскому миру.
Я далек от мысли
полностью отождествить савроматов с более поздними сарматскими племенами, но
считаю, что именно из племенных объединений савроматов вышли, и на их основе
сформировались крупные политические союзы сарматов, сыгравших значительную роль
в древней истории, как Средней Азии, так и особенно Северного Кавказа и
Северного Причерноморья, где сарматы во II-I вв. до н. э.
завоевали большую часть Скифии. Проникнув на Таманский полуостров и в Крым, они
заселили античные города Северного Причерноморья, оказали воздействие на их
экономику и общественное устройство (особенно в Боспорском царстве),
значительно изменили их материальную культуру, военное дело и быт. Со времени
завоевания Скифии и до нашествия гуннов сарматы представляли ведущую политическую
и военную силу Северного Причерноморья.
Уже на рубеже эпохи
бронзы и раннего железного века в археологическом материале степного Поволжья и
Южного Приуралья складываются основные черты материальной культуры савроматов,
определяется их этническое своеобразие, особенно выраженное в погребальном
обряде. Таким образом, развитие савроматских племен прослеживается в течение
почти полутысячелетия от времени их сложения до начала расселения со своей
первоначальной территории.
Древнейшая форма имени
сарматов - "савроматы" - впервые встречается у Геродота, который
пересказал легенду о происхождении савроматов от брака скифских юношей с
амазонками. Античных писателей поражало почетное положение савроматских женщин,
их участие в общественной жизни и войнах. Авеста, священная книга Древнего
Ирана, упоминает савроматов-сарматов под именем "сайрима".
Во второй половине IV-III в. до н. э. кочевые племена, носившие общее название
«савроматы», стали называться в письменных источниках сарматами, судя по сообщению
Теофраста (372-287 гг. до н. э.), впервые употребившего термин «Сарматия»
(Теофраст, О водах, фр. 172). Но еще долго, вплоть до первых веков нашей эры,
греческие и латинские писатели продолжали называть их савроматами, отражая этим
историческую преемственность савроматов и сарматов.
Вопросы
периодизации и хронологии отдельных этапов истории сарматов остаются остро
дискуссионными и по сей день. Не менее спорными являются и вопросы, связанные с
археологическими комплексами или культурами, соответствующими этим периодам и
отдельным регионам, входящим в состав Азиатской Сарматии. Не прекращаются
попытки как можно точнее определить временные границы периодов и выяснить
природу механизма перехода от одной сарматской культуры к другой.
Одной из
проблем сарматской истории является определение времени появления сарматов на
политической арене древнего мира. Существует мнение, что это событие следует
относить к IV в. до н.э. С этого времени в письменных источниках упоминается географическое
название «Сарматия» (Д.А. Мачинский, 1971), складывается и начинает
распространяться раннесарматская культура (К.Ф. Смирнов, 1964; М.Г. Мошкова,
1974). Среди причин упадка Скифии с конца IV в. до н.э. упоминалось давление на
нее сарматов. IV—III вв. до н.э. — туманное время в истории сарматов. В
письменных источниках той поры отсутствует какая-либо конкретная информация о
них. Мнение об употреблении топонима «Сарматия» в IV в. до н.э. может существовать
на уровне гипотезы, поскольку он упоминается у авторов, живших позже. Определенно
можно говорить об употреблении этого названия с рубежа IV — III вв. до н.э. или
в начале III в до н.э. (Теофраст, 372—288 гг. до н.э.), локализация которого,
однако, точно не указывалась.
Попытки
отождествлять сирматов, известных в IV в. до н.э. у Танаиса, с сарматами также
проблематичны, поскольку основаны только лишь на созвучии названий. Следует
также иметь в виду, что этноним «сирматы» зафиксирован в нескольких источниках
(Псевдо-Скилак, Эвдокс), что, видимо, свидетельствует об его устойчивости. Более
достоверные данные о сарматах относятся к III—II вв. до н.э., которые, по [28]
данным Деметрия Каллатийского, в это время обитали в Азии за Танаисом.
Таким
образом, в IV—III вв. до н.э. осведомленность античной истории и географии о
сарматах была слабой, в чем повинны они, видимо, были сами, еще не успев со
всей серьезностью заявить о себе.
В литературе
того времени популярность оставалась за скифами. Ситуация начинает меняться во
II в до н.э. Страбон, новые сведения которого, в основном, относятся к II—I вв.
до н.э., в доно-волжских степях, на Северном Кавказе и Северном Причерноморье
помещает верхних аорсов, аорсов, сираков, роксоланов. В Крыму в то же время
появляются сатархи (Плиний). Современные исследователи все эти народы, за
исключением последних, обычно относят к сарматам. Со II в до н.э. сарматы все
чаще начинают упоминаться в разного рода военно-политических акциях. В договоре
малоазийских государств 179 г. до н.э. упоминается сарматский царь Гатал,
несколько позже полководцу Митридата Диофанту приходится воевать с роксоланами,
возглавляемыми Тасием. К началу н.э. границы Сарматии на западе достигают Истра
и Вислы (Помпоний Мела, Плиний). С времени Птолемея Сарматия подразделяется на
Европейскую и Азиатскую, восточной границей которой являлась Азиатская Скифия,
простиравшаяся от Волги и Каспийского моря до Индии и Китая. В период
утверждения Рима на Переднем Востоке и в бассейне Черного моря в военных акциях
часто упоминаются народы, обитавшие в пределах Сарматии, которые проявляли
активность в разных частях древнего мира, вплоть до появления в Восточной
Европе готов, после чего сарматы уже не являлись здесь самодовлеющей силой и
упоминаются наряду с другими народами. Сарматскую эпоху для западного ареала
евразийских степей следует, вероятно, датировать со II в. до н.э. по III в.
н.э., когда народы, которых историко-географическая античная литература
воспринимала как сарматов, играли наиболее активную роль на северо-восточной
периферии древнего мира. Как уже отмечалось в античной литературе, со II в. до
н.э. в восточноевропейских степях появляется ряд названий новых народов. Возникает
вопрос — какое отношение эти народы имели к сарматам? Некоторые указания
письменных источников и данные археологических исследований свидетельствуют о
том, что отдельные из них пришли в Сарматию с востока, с территории Азиатской
Скифии. Одной из основных причин их передвижения была военно-политическая
активность хуннов, которые в конце III — первой половине II вв. до н.э. наносят
ряд ударов по отдельным подразделениям восточно-скифского мира. Начавшиеся
передвижения наиболее восточных скифских группировок, граничивших с хуннами,
сдвинули с мест другие народы Азиатской Скифии, которые через какое-то время появляются
[29] на территории сначала Азиатской, а затем и Европейской Сарматий. Страбон,
называя сираков и аорсов беглецами из среды живших выше народов, отличает их от
сарматов (Страбон, XI.2.1). В другом месте он сообщает, что между Танаисом и
Каспийским морем (Азиатская Сарматия) обитают скифы и сарматы, а с другой стороны
этого моря — восточные скифы (Страбон, X.6.2). Не исключено, что в первом
случае под скифами скрывались сираки и аорсы, бежавшие с востока на сарматские
земли. Видимо, в II—I вв. до н.э. для Азиатской Сарматии было характерно
смешение коренного сарматского населения с пришлым восточноскифским. Усиление
восточноскифского элемента и появление в связи с этим избыточного населения в
Азиатской Сарматии предопределило дальнейшее освоение Северного Причерноморья
племенами, среди которых были и собственно сарматы — языги, например. Еще
больше восточноскифский компонент в Восточной Европе был усилен с приходом
аланов, бывших массагетов. Таким образом, название «сарматская эпоха» имеет в
этом смысле условное значение, так как одну из основных ролей в Сарматии в последние
века до н.э. и в первые века н.э. играли народы восточноскифского происхождения.
Сарматскую
эпоху принято рассматривать как новое усиление ираноязычных кочевников в
западном ареале евразийских степей после падения северопричерноморской Скифии.
Л.Н. Гумилев считал сарматов народом, появившимся в Восточной Европе в результате
нового пассионарного толчка в III в. до н.э. (Гумилев Л.Н., 1991, 1993).
Являлись ли сарматы пассионариями? На этот вопрос навряд ли можно ответить
положительно. Во-первых, потому что сарматы никогда не были едиными не только в
этническом, но и политическом отношениях. Во-вторых, значительная часть
населения Сарматии в период наибольшей ее известности являлась выходцами из
среды восточноскифских народов, продвинувшихся на запад в результате ряда миграций,
приходившихся на разное время.
Сарматская
эпоха являлась частью общескифской истории Евразии, когда лучшие ее времена уже
прошли. Некогда скифы совершали завоевательные походы в пределы Передней Азии,
Геродот говорил о 28-летнем господстве их в Азии. Великие завоеватели древности
Кир II, Дарий I и другие не смогли нанести ощутимого поражения скифам и
подчинить их. Вплоть до III в. до н.э. скифский мир простирался от Дуная до
Китая, на западе которого существовала мощная держава Атея, на востоке юэчжи
господствовали над хуннами.[2]
Надлом
скифского мира начинается с III в. до н.э. К началу этого века прекращает
существовать причерноморская Скифия. На востоке хунны создают мощную кочевую
державу, разбивают юэчжей и начинают [30] распространять свое влияние на запад.
Истинными пассионариями в это время являлись хунны, положившие начало
утверждению в евразийских степях тюркоязычных народов. Скифские племена
вынуждены были отходить в Среднюю Азию, Афганистан, Индию и на запад за Волгу,
в Северное Причерноморье, где окончательно были разгромлены гуннами и
разбросаны по разным частям Европы.
Последние
всплески скифской активности происходили на новых территориях и в иных
условиях. Например, образование Парфянского и Кушанского государств, у основания
которых стояли скифские по происхождению династии. Степь же постепенно уступалась
другим народам.
За всю
историю народам, населявшим обе Сарматии, не удалось создать мощного
военно-политического объединения в рамках всей или одной из этих территорий
наподобие державы хуннов или хотя бы Атея. В античной литературе вошло в обиход
представление о постоянной вражде между различными сарматскими группировками
(Тацит). На рубеже эр на территории, ограниченной Доном, Волгой, Кубанью и
Тереком, существовало, по крайне мере, три этнополитических объединения (не
считая ряда других народов, упомянутых Страбоном): аорсов, верхних аорсов и
сираков, которые отнюдь не всегда были в дружественных отношениях между собой.
В начале нашей эры в Северо-Западном Причерноморье источники упоминают целый
рад «сарматских» народов: роксоланов, аорсов, языгов, аланов (Плиний), которые
были независимы друг от друга и проводили самостоятельную политику.
В принципе,
сарматская эпоха являлась закатом общескифской истории, на смену которой в
европейские степи приходит новая эпоха, определяющей силой которой были
тюркоязычные народы.
2. В
смысле же языковой оценки (серьезнейшего критерия этнического определения)
абсолютно доминирует, даже уверенно подавляет традиция провозглашения и доказательства
поголовной ираноязычности кочевников Юга России (полосы евразийских степей)
таких, как скифы, савромато-сарматы, аланы.
Между тем
выдающиеся представители первого этапа изучения евразийских номадов
раннежелезного века в окружающем историко-культурном контексте были более
осторожны, неоднозначны, различны в своих гипотезах и выводах (труды В.Ф.
Миллера, М.И. Ростовцева, Н.Я. Марра, И.Я. Джавахишвили). Далее все изменилось,
и в 1949 г. В.И. Абаев формулирует свой подход так: «Если под общим
наименованием скифов и сарматов скрывались также и некоторые неиранские
элементы, что возможно, то приходится согласиться, что для их этнической и
языковой характеристики сделано пока недостаточно». Уместность замечания
безмерно возрастает, если знать и учитывать, что сделано оно в разгар
драматического периода советской истории, когда ряд народов Северного Кавказа
(нахоязычные чеченцы и ингуши, тюркоязычные карачаевцы и балкарцы) был репрессирован,
выселен (1944—1957 гг.), а впоследствии очень трудно восстанавливал свой научный
уровень и потенциал. Последствием этого пагубного проявления тоталитаризма
стало безоглядное засилье лингвистической концепции сплошной ираноязычности
древних кочевников Восточной Европы, активная разработка и широкое внедрение
которой фактически совпало со становлением сарматоведения в качестве особой
отрасли археолого-исторических знаний, монотонно окрасив его и предрасположив к
огульному отрицанию, игнорированию любых иных версий и аргументов.
Предчувствие,
ощущение незавершенности исследовательского поиска в этом направлении не
исчезало все последующее время среди определенной части историков и лингвистов
(ср.: Алиев И., 1960: «иранизм всех сарматов находится под большим вопросом...»;
Гамрекели В.Н., 1961: «ряд собственно кавказских племен причислялся к сарматам»;
Трубачев О.Н., 1981: «Скифы были иранцы по языку. Сейчас мы выражались бы осторожнее:
часть скифов (и сарматов) говорила по-ирански»; Куклина И.В., 1986: Скифия —
«политический союз разноэтничных племен» и т.д.). Все подобные принципиальные
«оговорки» не вызвали интереса у археологов-сарматоведов, хотя и у них (как
показывают опубликованные материалы предшествующего «сарматского форума» 1988
г.) усилилось (примерно с середины 1970-х годов) внимание к сложности и
многовариантности формирования этнокультурной физиономии савроматов, сарматов и
их преемников и последователей на путях истории; специфических различий этого
процесса в [32] конкретных регионах евразийских степей и непосредственно
связанных с ними ландшафтов.
В условиях
вспышки общественно-политического плюрализма и одновременной новой (не менее
жесткой!) политизации науки (прежде всего, «национальной истории») во второй
половине 1980—1990-х гг., крайним выражением «антиираноязычных доктрин» в
истории раннежелезного века (как и иных эпох) стали книги Я.С. Вагапова
(Вагапов Я.С., 1990) и И.М. Мизиева (Мизиев И.М., 1986, 1990; Лайпанов К.Т.,
Мизиев И.М., 1993).
Археологи, к
сожалению, либо огульно отвергают их (В.А. Кузнецов, И.М. Чеченов, В.А.
Каминский и др.), либо в большинстве своем просто умалчивают, не имея должных
возможностей для критической оценки и сопоставления результатов всех этих
нарочито полемических, крайне противоречивых (часто и взаимоисключающих!), но
содержащих и рациональные зерна наработок.
В IV в. до н.э. между
Доном, Южным Приуральем и Аральским морем сформировались грозные сарматские
объединения, включившие также значительную часть сако-массагетских племен. На
рубеже IV и III вв. до н.э. началось активное наступление кочевников-сарматов
на Северное Причерноморье, Северный Кавказ и Среднюю Азию. В это время, подобно
скифам эпохи азиатских походов, сарматы переживали период военной демократии.
Быстро развивалось социальное неравенство. Военная знать, возглавившая
племенные союзы, стремилась укрепить свою власть захватом новых пастбищ и контролем
над богатыми земледельческими странами.
В III-II вв. до н.э.
сарматы завоевали земли европейских скифов, которым удалось удержать свое
господство лишь в Крыму и Добрудже (причерноморская территория современной
Румынии). В конце III в. до н.э. сарматская царица Амага, защищая Херсонес от
враждебных скифов, свободно распоряжается властью в ослабевшей Скифии. В 179 г.
до н.э. известен царь сарматов Гатал, участвующий в международной жизни Малой
Азии и Северного Причерноморья. Во II-I вв. до н.э. Скифия стала называться
Сарматией. Река Танаис (Дон) считалась границей между Европейской Сарматией (Восточная
Европа) и Азиатской Сарматией, к которой принадлежали и кавказские земли.
Скифские племена вошли в состав сарматских союзов.
Крупнейшие сарматские
союзы племен - языги, роксоланы, сираки, аорсы. Самые западные сарматы - языги,
набеги которых впервые достигли дунайских провинций Римской империи. Роксоланы
кочевали между Днепром и Доном, их зимники находились на побережье Азовского
моря. Наиболее развитой хозяйственной и социальной структурой отличались
сираки, подчинившие на Северо-Западном Кавказе земледельцев меотов и первыми из
сарматов создавшие свое государство. Но самыми сильными и многочисленными были
аорсы.
Языги и
роксоланы. Западные
сарматские племена занимали степи Северного Причерноморья. Около 125 г. до н.э.
они создали мощную, хотя и не очень прочную федерацию, возникновение которой
объясняют необходимостью противостоять давлению восточных сарматских племен.
По-видимому, это было типичное для кочевников раннее государство во главе с
племенем царских сарматов. Однако повторить государственный опыт скифов
западным сарматам не удалось — с середины I в. до н.э. они действовали как два
самостоятельных союза. В степях между Доном и Днепром кочевали роксоланы, к западу
от них — между Днепром и Дунаем — жили языги.
Имя языгов
происходит от одного корня с древнерусским названием осетин «ясы». Имя
роксоланов означает в переводе «светлые арии». Рассказывая о западных сарматах,
Страбон пишет: «Кибитки кочевников сделаны из войлока и прикреплены к повозкам,
на которых они живут; вокруг кибиток пасется скот, мясом, сыром и молоком которого
они питаются. Они следуют за своими стадами, выбирая всегда местности с
хорошими пастбищами: зимою в болотах около Меотиды (Азовского моря), а летом —
и на равнинах». Языги первыми достигли в своих набегах дунайских провинций Римской
империи. Великий римский поэт Овидий оставил описание сарматских набегов:
«Враг, сильный конем и далеко летящей стрелой, широко опустошает соседнюю
землю. Одни из жителей разбегаются, и с покинутых без охраны полей
разграбляются необерегаемые богатства... Часть жителей уводится в плен, тщетно
оглядываясь на деревни и свои жилища, а часть гибнет жалкой смертью, пронзенная
зазубренными стрелами». Пленных сарматы продавали в рабство. Работорговля была
очень доходным промыслом. После завоевания Скифии сарматы сделались главными поставщиками
рабов на невольничьи рынки Причерноморья.
В первой
половине I в. новой эры языги продвинулись на Среднедунайскую низменность, где
заняли междуречье Дуная и Тисы (часть нынешней территории Венгрии и Югославии).
Вслед за языгами к границе Римской империи подошли роксоланы, большая часть которых
поселилась в нижнем течении Дуная (на территории современной Румынии). Западные
сарматы были беспокойными соседями Рима, они выступали то его союзниками, то
противниками, и не упускали случая вмешаться в междоусобную борьбу внутри
империи. Как и подобает в эпоху военной демократии, сарматы рассматривали Рим
как источник богатой добычи. Способы ее приобретения были разными:
грабительские набеги, получение дани, военное наемничество.