Дипломная работа: Просветительская деятельность декабристов Сибири
Декабристы проявили значительную творческую энергию в
создании особого типа русского человека, по своему поведению резко
отличавшегося от того, что знала вся предшествовавшая русская история. В этом
смысле они выступили как подлинные новаторы, и, быть может, именно эта сторона
их деятельности оставила наиболее глубокий след в русской культуре. Эта
«особость» декабристов, их нравственный подвиг обладали огромной притягательной
силой. Их ученики, собственные дети (даже те, кто так и не увидел отца,
умершего в ссылке), отдаленные потомки усматривали в первых русских революционерах
и их служении народу пример для подражания, стремились не уронить чести
«рыцарей свободы», быть достойными памяти «апостолов добра».[89]
Не пренебрегая никаким физическим трудом, никаким ремеслом,
декабристы на этой трудовой основе строили рациональную хозяйственную
деятельность, неизвестную ранее сибирскому населению, руководствуясь при этом
указаниями современной им западно-европейской науки. Они стремились поднять
уровень окружавшей их жизни и распространить свет знания на заброшенной далекой
окраине России. Войдя в горести и радости местного населения, детально
познакомившись с его нуждами и запросами, декабристы сделались лучшими
практическими деятелями и знатоками местной жизни и вместе с тем выступили в
роли защитников местного населения против злоупотреблений администрации,
которая до этого не знала никаких сдерживающих границ своему произволу.
Воспитывая в окружающих любовь к знанию, декабристы поддерживали в
провинциальной сибирской глуши дух европейской культуры, старались приобщить
возможно большее число людей к ее духовным и техническим приобретениям.
Таким образом, декабристы сделали бы значительно больше для
развития просвещения Сибири, если бы их прогрессивным начинаниям не противодействовали
представители царских властей. Но и то, что им удалось, дает основание
датировать с начала ссылки декабристов в Сибирь новый этап в культурной,
просветительской жизни края.
2.3 Литературная и музыкальная деятельность
Деятельность декабристов в Сибири была многогранной и
многосторонней. Литература и музыка были частью их просветительской
деятельности и тем наследием, которое они оставили после себя. В своих
воспоминаниях Басаргин писал: «С годами узники полюбили «страну изгнания».[90] Любовь декабристов к Сибири
совершенно понятна: они вложили большой самоотверженный труд в дело изучения ее
природы, в дело образования ее народов. Они писали о Сибири, создали ее
поэтический образ. «С полей отчизны, с гор высоких соберу цветы страны родной»
- писал заброшенный в глухую ссылку Чижов.[91]
В воспоминаниях и письмах декабристов Михаила и Николая
Бестужевых, братьев Беляевых, Басаргина, Лорера, Горбачевского, Пущина,
Штейнгеля, Завалишина, М. Муравьева-Апостола, А. Муравьева, Розена изложены
наблюдения по таким направлениям как: «над течением рек Сибири», «над
богатствами ее недр», нравами, обычаями, верованиями, историей ее народов.
Прелесть и разнообразие сибирского пейзажа запечатлели в своих писаниях
декабристы: Александр Бестужев-Марлинский в сибирских очерках; Николай и Михаил
Бестужевы, Вильгельм Кюхельбекер, Петр Борисов, Пущин, Батеньков - в письмах;
Басаргин, Беляевы, Розен, Оболенский - в письмах и мемуарах. Страницы,
посвященные горам и озерам Сибири, ее необозримым пространствам, ее тишине и
морозу, северному сиянию, вспыхивающему над ее селениями, сверкающим льдам ее
рек, представляют собой, при известной родственности зрения и стиля, как бы
единую поэму, воспевающую красоту Сибири[92].
Привязавшись к «стране изгнания», почувствовав себя ее
исследователями, общественными деятелями, гражданами, декабристы ревниво
исправляли ошибки, которыми изобиловала тогдашняя литература о малоизвестном
крае. Декабрист Муханов, поселенный в Усть-Куде, записывал местные слова и
выражения, желая дополнить и исправить существующие словари. Николай Бестужев
делал то же в Селенгинске. Узники Петровского каземата, читая на досуге книги и
журналы, вели список всех замеченных промахов, искажений, ошибок. «Мы, -
сообщает Штейнгель, - записывали их как попало, то на переплетных местах книг,
то на лоскутках, служащих вместо закладок, в намерении когда-нибудь составить
статью»[93]. Через много лет Штейнгель исполнил
общее намерение и «составил» статью, исправляющую ошибки журналистов. В «Лесном
журнале» за 1833 год указывалось, будто сосна «боится сибирских гор», будто на
горах в Сибири растут только ели и «ни та, ни другая на твердой земле не
простирается долее 130° восточной широты»[94]. В продолжении это писал: « в Сибири
горы усеяны сосняком, - поправляют специальный журнал узники. Сосна
оканчивается по Охотскому тракту, за рекой Алданом, Чардальским хребтом, с
которого течет река Чардала, впадающая в реку Белую, текущую в Алдан. Само
название «Чардала» по-якутски означает «сосновую» реку, и она находится за 150°
восточной долготы. «В периодических изданиях такие промахи еще простительны, -
продолжает Штейнгель, - но грустно видеть недостатки и неверности в книгах
учебных, издаваемых господами профессорами».[95] И далее следуют исправления ошибок,
весьма существенных: рассказывается о том, каким путем в действительности
доставляют товары на Камчатку, о торговле в сибирских городах - Красноярске,
Енисейске и Иркутске, о воздействии русских на камчадалов.
Во всех писаниях декабристов о «стране изгнания», поэтических
и научных, публицистических и исследовательских, во всей их сибирской
общественной деятельности сквозит предчувствие великого будущего Сибири.
Декабрист Басаргин писал: «Я не могу не сказать несколько слов об этой
замечательной стране, бывшей предметом долговременных моих размышлений и
наблюдений, Сибирь на своем огромном пространстве представляет так много
разнообразного, так много любопытного, ее ожидает такая блестящая будущность»[96]. И далее он пишет о том, что в
Сибири необходимо реорганизовать суд, открыть высшее учебное заведение,
проложить дороги. О том, что этот край губят корыстные и невежественные
правители. Декабрист Розен писал: «Сибирь с увеличением народонаселения, с
посеянными в ней семенами, обещает счастливую и славную будущность».[97]
Декабристы хотели быть полезными, деятельными, «а не тунеядными», поэтому просили разрешения печататься, на что Бенкендорф ответил: «Я считаю неудобным дозволять государственным преступникам посылать свои сочинения для напечатания в журналах, ибо сие поставит их в сношения, несоответственные их положению».[98] И все же отдельные произведения декабристов увидели свет, хотя публикации были связаны с последующим выяснением и полицейскими дознаниями.
Начало было положено еще в 1830-х гг., когда в Кяхте, стали издаваться рукописная газета «Кяхтинская стрекоза» и журнал «Кяхтинский литературный цветник». Издателем газеты был Александр Иванович Орлов, городской штаб – лекарь Кяхты. К сожалению, ни один номер этих изданий до наших дней не дошел. По отрывочным сведениям М.А.Бестужева, тираж газеты доходил до 60 экземпляров – довольно значительное количество для рукописного издания. Газета расходилась не только в Кяхте, но и за ее пределами, в частности, в Петровском заводе, где с ее номерами знакомились декабристы. Целью газеты являлось «изображение местности кяхтинской в литературном, статистическом, топографическом и этнографическом отношениях. В обстановке постоянного полицейского надзора, не имея возможности выступать в центральной периодической печати, декабристы поддерживали сибирских литераторов в их намерении издавать свои журналы и газеты. Идея создания альманаха с символическим названием «Зарница» принадлежала П.А. Муханову. Он предполагал включать в альманах повести, стихи и басни, написанные в тюремных казематах П.С. Бобрищевым-Пушкиным, А.П. Барятинским, В.Л. Давыдовым, Ф.Ф. Вадковским, В.П. Ивашевым и другими. Но альманах так и не был выпущен, а рукописи, приготовленные для него, затерялись. Задуманные и частично написанные в казематах «Воспоминания о Рылееве» и статья «14 декабря» - это самое лучшее, что имеется в декабристской мемуарной литературе.[99]
В последующие годы в Восточной Сибири появилась серия рукописных изданий: сатирическая газета сибирского писателя С.И. Черепанова в Тунке, «Домашний собеседник» Н.И. Виноградского в Иркутске, «Метляк» А.И.Орлова в Верхнеудинске. В связи с переводом в Иркутск Орлов намеревался и там выпускать журнал, подобный «Метляку».[100]
Трудно переоценить значение рукописных журналов в деле просвещения Сибири. Они способствовали собиранию и объединению литературных сил, формированию культурных и литературных интересов передовой части населения. Сотрудники журналов и газет призывали к изучению богатейшего сибирского края, пробуждали у читателей любовь к нему и гуманное отношение к малым народам, населяющим Сибирь, занимались собиранием русского и национального фольклора. Рукописные журналы вызывали живой отклик у передовой части населения, их читали и обсуждали в кружках любителей литературы Иркутска, Читы, Кяхты, Нерчинска.
Рукописные издания были своеобразным связующим звеном между декабристами и сибирским обществом, литераторами Забайкалья и Восточной Сибири. Рукописные журналы давали возможность сибирякам систематически заниматься литературным творчеством. Так, В.И. Вагин, журналист – публицист и историк, с сожалением писал о прекращении выхода газеты «Домашний собеседник»: «Это было для меня очень дурно, потому что долго после того, занятый службой, я не писал ничего серьезного, или вернее принимался за многое, но ничего не оканчивал; нежелательно было трудиться».[101]
Декабристы сделали все, чтобы пробудить интерес к политической и культурной жизни не только в среде сибирской городской интеллигенции, но и сельского населения. В конце 40-х – начале 50-х годов Сибирь все еще не имела своего печатного органа, по-прежнему выходили рукописные журналы и газеты. Наконец, в январе 1860 года иркутяне получили разрешение издавать частную газету «Амур», а забайкальцы в мае 1862 года «Кяхтинский листок». Выход «Кяхтинского листка» был тепло встречен сибиряками. «Мы радовались и радуемся, что Восточная Сибирь пробуждается, что она подымается на ноги. А ведь известно, что первым признаком поднятия на ноги человека почитается требование слова. Восточная Сибирь потребовала его»[102].
И
все же, не смотря на востребованность, в апреле 1862 года прекратила свое
существование газета «Амур», а после 18 номера – и «Кяхтинский листок».
Параллельно с этими газетами был подготовлен и рукописный сборник «Либералист»
(1860–1863гг.), куда вошли политические сочинения, запрещенные цензурой. В этот
сборник были включены произведения декабристов К.Ф. Рылеева и предположительно
В.Ф. Раевского.
Идеи
декабристов проникали в сознание сибиряков и оказывали влияние не только при
непосредственном общении их друг с другом, но и через произведения, которые
распространялись в рукописях. «Я уверен, что добрая молва о нас сохранится
надолго по всей Сибири, что многие скажут сердечное спасибо за ту пользу,
которую пребывание наше им доставило»,[103]
- пророчески писал Басаргин. И действительно, во всех воспоминаниях сибирской
интеллигенции, которой любовно помогали расти декабристы, во всех записях
воспоминаний старожилов-бурят и сибирских крестьян громко звучит это «сердечное
спасибо». Декабристы и в послесибирский период остались верными своему
«заветному краю».
Проблемы,
связанные с будущим Сибири волновали декабристов и после ссылки. В письме к Е.П.
Оболенскому декабрист Завалишин И.Д. сравнительно подробно обосновывает свой
взгляд на то, что именно Чита должна стать административным центром новой
области, он высказывает свое убеждение в том, что со временем Чита станет одним
из экономических и культурных центров Восточной Сибири.[104] Открытие Забайкальской области с
главным городом в Чите состоялось 23 октября 1851года. Следовательно, проект
Завалишина получил свое осуществление.
Одним из аспектов просветительской деятельности декабристов в
Сибири можно считать музыкальную. Среди тех, кто вышел на Сенатскую площадь 14
декабря 1825 г., были литераторы, музыканты, живописцы. Беляев А.П. в своих
воспоминаниях писал: «С Читы еще устроились различные хоры как духовных
песнопений и духовных предпочтительно, так и разных романсов. Многие имели
очень хорошие голоса, певали еще прежде в салонах и знали музыку. Потом уже
были присланы и инструменты. У многих из наших дам были в домах рояли.
Вадковский Федор был замечательный скрипач. Помимо этого и другие, еще прежде
занимавшиеся музыкой, получили свои инструменты, так что мог составиться
прекрасный квартет: 1-я скрипка — Вадковский, 2-я — Николай Крюков, альт — А.
Юшневский, а потом на виолончели — Петр Свистунов. Довольно забавно было, что
квартет должен был помещаться на чердаке среднего каземата, так как в комнатах
нельзя было расставить стульев по причине нар и тесноты; потом, когда перешли в
большой каземат, то места было довольно. Были у нас и гитары, и флейта, на
которой играл Игельштром, а на чекане — Розен и Фаленберг. Музыка, особенно
квартетная, где игрались пьесы лучших знаменитейших композиторов, доставляла
истинное наслаждение, и казематная наша жизнь много просветлела.»[105]
Известными
критиками и литераторами были П. Муханов, А. Бестужев-Марлинский, И. Муравьёв-Апостол,
К. Рылеев.
П.Н.
Свистунов своей виртуозной игрой на виолончели был известен и в Европе. В.П.
Ивашев учился играть на рояле у знаменитого композитора Фильда, на
высокопрофессиональном уровне владели скрипками Ф.Банковский и Н.Крюков.
Юшневский в совершенстве играл на фортепиано. Н.Бестужев учился в Академии
художеств. Оказавшись в Сибири, они следили не только за
общественно-политическими событиями, но и за творческой деятельностью
выдающихся литераторов и музыкантов. Именно на каторге они читали «Бориса
Годунова», «Евгения Онегина», открыли для себя нового интересного писателя
Н.В.Гоголя, следили за творчеством молодого композитора М.Глинки.
Музыкальная деятельность декабристов в Сибири не вызывала у
местного начальства подозрений, они видели в этом только безобидное
развлечение, тем не менее в Сибири обнаруживалась большая нужда в знаниях и
умениях в этой области. Ещё со времён читинского заключения многие декабристы
пытались освоить различные музыкальные инструменты, и вскоре в Петровском каземате
зазвучал оркестр.
П.Н. Свистунову одному из первых был прислан сюда рояль.
Поскольку жёнам декабристов было разрешено жить в тюрьме вместе с мужьями, то
это, естественно, повлияло на обстановку в угрюмом каземате. Беляев А.П. в
своих воспоминаниях писал: « Кельи их убраны коврами, картинами и роялями, на
которых часто раздавались звуки Россини или романсы Бланжини и потрясали
длинные, мрачные коридоры наши. Оригинально было то, что звуки цивилизованного
мира раздавались в глубине каземата, почти на границах китайской империи.
Силами декабристов-музыкантов устраивались концертные вечера. Кроме библиотеки
в каземате появились и разные музыкальные инструменты: у барона Розена был
чекан, у Вадковского и Крюкова скрипки, имелись гитара и флейта для Игельстрома,
виолончель для Крюкова и Свистунова, у Е.И. Трубецкой в доме была арфа, а у
Давыдовой — гусли. В Петровском каземате было 8 роялей. Здесь играли Гуммеля,
Фильда, мазурки Шопена, пели романсы, арии из опер. В этих вечерах принимали
участие и женщины: М.Н. Волконская пела дуэтом с Е.П.Нарышкиной и с Камиллой
Ивашевой. Брала в руки гитару и Полина Анненкова, у неё был замечательный слух
и приятный контральто Е.И.Трубецкая любила аккомпанировать исполнителям русских
народных песен: П. Свистунову, С.Кривцову, А.Тютчеву, К.Ивашевой. Аудитория
была разнообразной: кроме «государственных преступников» на концертах
присутствовали местные жители»[106].
Именно в годы каторги в Петровском Заводе началась
музыкальная деятельность П.Н. Свистунова. Он создал квартет, оркестр, руководил
хором детей каторжников, которых обучал пению и нотной грамоте, писал
инструментальную музыку, романсы. В. Ивашевым было написано замечательное
музыкальное произведение «Элегия», а Ф. Вадковский являлся бессменным
руководителем музыкального кружка, и тоже сочинял романсы.
Таким образом, литература и музыка помогали декабристам
сохранять присутствие духа, и это разнообразило мучительно тянущиеся дни.
Декабристы проявили значительную творческую энергию в создании особого типа
русского человека, по своему поведению резко отличавшегося от того, что знала
вся предшествовавшая русская история. В этом смысле они выступили как подлинные
новаторы, и, быть может, именно эта сторона их деятельности оставила наиболее
глубокий след в русской культуре. Так декабристы отплатили добром за то
невольное зло, которое причинила им сибирская земля, в которой большинство из
них и осталось.[107]
Вся деятельность декабристов в Сибири была посвящена будущим
социально-экономическим, политическим и культурным преобразованиям общества,
независимо от того, касалось ли это врачебной помощи местному населению, или
шла речь о пропаганде музыки, живописи или просвещении в целом.
Тридцать лет провели декабристы в Сибири, и каждый день их
пребывания на каторге и на поселении был днем борьбы, днем работы. Они
утверждали в сознании людей идеалы «Русской Правды» и предвидели будущее. Их
политические взгляды, твердое убеждение высокая нравственность, вызывающая
подражание, пристрастие к искусствам, которым обучали они сибиряков, их
нововведения в сельском хозяйстве, их научные изыскания имели огромное значение,
как в социально-культурном развитии Сибири, так и просветительском.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Деятельность
ссыльных декабристов в Сибири была направлена на ускорение
социально-экономического, общественно-политического и культурного развития
края. Декабристы всегда считали Сибирь неотделимой частью России.
Самоотверженно и бескорыстно трудились декабристы на ниве просвещения.
Чтобы
представить удручающе низкий уровень образования и культуры Сибири первой
половины XIX столетия, достаточно сказать, что на такой громадной территории
насчитывалось всего двадцать приходских училищ, три гимназии и ни одного
университета. Не выходило ни одной газеты, не было ни одной книжной лавки. Без
преувеличения можно сказать, что в отсутствии адекватной образовательной
политики царского правительства эту гигантскую задачу выполнили в Сибири
декабристы. Вопреки приказу, запрещающему ссыльным преподавательскую
деятельность, декабристы учили всюду: и на каторге, и на поселении. Глубоко
продуманное стремление декабристов к общественно-образовательной и
культурно-воспитательной деятельности пробило первую брешь даже в тюремной
стене Петровского завода.
Притягательность
высокой образованности и гуманной культуры, олицетворением которой для
сибиряков стали декабристы, а также сильное стремление населения края к
просвещению преодолели все запреты. И на поселении педагогическая и
культурно-образовательная деятельность декабристов стала более разносторонней и
многонаправленной. Они учили детей и взрослых, русских и инородцев, каторжников
и поселенцев. Учили грамоте и ремёслам, наукам и искусствам, учили добру и
справедливости. Важнейшими чертами педагогической практики декабристов в Сибири
была комплексность обучения грамоте и ремеслам, применение методики взаимного
обучения и дифференцированной работы с каждым учеником в зависимости от его
способностей и успехов. Обучение в школах декабристов было по существу
светским, несмотря на то, что работали они нередко под вывеской
церковно-приходских школ и в их программах значились Закон Божий и священная
история. Введя новые приемы и методы обучения, декабристы значительно расширили
уровень общеобразовательной подготовки учащихся по сравнению с
правительственными школами. В программах и педагогической практике школ
декабристов большое внимание уделялось предметам естественнонаучного цикла,
всемерному внедрению наглядности, использованию местного материала. Декабристы
воспитывали своих учеников в духе гражданственности и патриотизма, любви к
Родине и к родному краю, терпимости и уважения к другим народам, видя в них
людей, которым предстоит преобразовать общество на более справедливых началах.