Дипломная работа: Контрреформы в России в 80-90-е гг. XIX в.

контрреформа россия реформирование суд

3. КОНТРРЕФОРМЫ В ОБЛАСТИ СУДА, ОБРАЗОВАНИЯ И ПЕЧАТИ В 1880-х гг. В РОССИИ

3.1 Судебная контрреформа

Судебная реформа России – наиболее удачное детище отстраненных от власти реформаторов – внешне не претерпела в это время значительных изменений. Судебные уставы 1864 г. продолжали действовать. Однако в 1880-е гг. в их отношении власти стали все больше принимать осуждающую позицию. Наибольшим нападкам подверглись иммунитет судей, принцип их независимости и несменяемости, гласность судопроизводства и суд присяжных [48, с.821]. Так, в частности, интересно проследить регресс ст. 941 главы 1 «О вступлении приговоров в законную силу» раздела 6 «Об исполнении уголовных приговоров» Устава уголовного судопроизводства Российской империи. Согласно отмеченной статье: «…Помимо апелляционного и кассационного порядка высший суд не мог изменить или отменить приговор. Исключение из этого общего принципа допускалось, когда затрагивался публичный интерес. В таких случаях высший суд приступал к рассмотрению и отмене приговора даже вне апелляции и кассации. Это было возможно при вынесении приговора судом по делу, ему не подсудному, при присуждении преступника к уже несуществующему наказанию или при назначении ему наказания с нарушением сословных прав, при определении наказания военному по невоенным законам, если он не скрывал своей принадлежности к армии, при неправильном осуждении светским судом духовного лица...» [41, с.342-343]. Циркуляр Министерства юстиции от 16 ноября 1870 г. разъяснял, что приговоры на основании данной статьи должны представляться в Министерство юстиции в подлиннике. Циркуляр этого же министерства от 19 мая 1880 г. требовал от судов при представлении приговоров приобщать к ним копии обвинительных актов или определений о предании суду. Циркуляр же от 19 декабря 1881г. предписывал, чтобы в препроводительных бумагах точно указывалось, когда именно и по какому из указанных в ст. 941 Устава оснований представленный приговор вступил в законную силу. В циркуляре от 12 марта 1883 г. указывалось, что к представлению окружного суда по комментируемой статье должна прилагаться справка об отсутствии других дел на осужденного. Циркуляр от 22 сентября 1883 г. отмечал, что в связи с присоединением к непосредственному ведению Министерства юстиции судебной части Тифлисского округа вышеупомянутые правила стали обязательными и для судов этого округа [41, с.343].

Кассационная практика Сената установила, что в приговоре о лице привилегированного сословия к наказанию, соединенному с лишением всех прав состояния или всех особенных прав и преимуществ, обязательно следовало указывать о представлении такого приговора на высочайшее усмотрение. В противном случае приговор возвращался в суд для соответствующего дополнения.

Ярыми противниками Судебных уставов были такие крупные сановники, как обер-прокурор Священного синода К.П. Победоносцев (принимавший в 60-е гг. активное участие в их разработке), министр внутренних дел Д.А. Толстой, министр юстиции H.В. Муравьев и многие другие.

«Люди, создавшие у нас новые судебные учреждения» — писал Победоносцев Александру III в 1881 г., — сами не знали, что делали, но они успели раздуть и прославить свое создание и в мнении нашего невежественного общества, и в мнении ближайших советников покойного государя… Бесконтрольная, обособленная юстиция не только не совместима с самодержавием, она не совместима ни с каким иным правительством, при всяком образе правления. Нигде в мире суд не обособлен так, как у нас в России» [44, с.218].

Особенно ожесточенным атакам были подвергнуты Судебные уставы со стороны редактора «Московских ведомостей» М.Н. Каткова и ближайшего советника царя, издателя «Гражданина» князя В.П. Мещерского. По иронии судьбы Катков, бывший самым горячим поборником Судебных уставов до начала 70-х гг., в последующем, стал их страстным обличителем. Мещерский в своем дневнике, который читал Александру Ш, писал: «Вся Россия горьким 20-летним опытом дознала, что суд присяжных — это безобразие и мерзость, что гласность суда есть яд, что несменяемость судей, есть абсурд и т. д.» [28, с.274].

Далее им в новогоднем номере «Гражданина» была изложена лаконичная и кардинальная программа, которая включала четыре пункта: «1) ...немедленно прекратить на время суд присяжных, поручив обязанность суда исключительно коронным судьям; 2) ...отменить статью судебных уставов о несменяемости членов судебного ведомства; 3) …на время отменить вовсе гласность судопроизводства по уголовным делам; 4) ...приступить одновременно к пересмотру Судебных уставов» [7, с.263].

Фактически здесь ставился вопрос об искоренении всех принципиальных основ судебной реформы 1864 г. Аналогичные взгляды, но еще более напористые и агрессивные, исповедовали и «Московские ведомости». Объявив существующую судебную систему «самой чудовищной из аномалий», Катков требовал незамедлительно приступить к ее пересмотру [28, с.275].

12 июня 1884 г. министром юстиции был разработан закон, благодаря которому временно закончился «крестовый» поход против суда присяжных. Противники этого суда настаивали, если не на уничтожении его, то радикальных в нем изменениях. В результате изменился лишь порядок составления списков присяжных заседателей и ограничен отвод присяжных сторонами. Если ранее администрация не принимала участия в составлении списков присяжных, то теперь она получила доступ в комиссии по составлению списков очередных заседателей. Членами комиссий стали уездные исправники и полицмейстеры, а также товарищи прокурора окружного суда. Закон 20 мая 1885 г., поколебал принцип несменяемости судей, но в меньшей степени, чем можно было ожидать по условиям времени. Закон значительно расширил полномочия министра юстиции, предоставив ему право надзора за организацией рассмотрения дел в судах и контроля за приговорами и решениями. Министр мог потребовать от председателя суда объяснений о причинах недостатков в ходе разбирательства и решать вопрос о дисциплинарной ответственности судей всех степеней и рангов. В этих целях при Министерстве юстиции была создана специальная коллегия с неограниченным правом перевода судей из одного округа в другой, а также освобождения от занимаемой должности. Закон усилил также прокурорский надзор за судебной деятельностью [7, с.268].

Критика судебной реформы 1864 г., развернутая в прессе наибольший размах получила 30 октября 1885 г. в записке-докладе К.П. Победоносцева. По сути, она представляла постепенную программу судебных преобразований, направленную к восстановлению основных принципов дореформенного судопроизводства. Концепция Победоносцева всецело разделялась Александром III. «Благодарю очень за присланную записку о реформе судебного строя», — ответил он своему учителю 3 ноября» [4, с.192]. И все-таки Судебные уставы 1864 г, не были коренным образом реформированы.

6 ноября 1885 г. Д.Н. Набоков (министр юстиции при Александре III) был уволен в отставку. Новым министром юстиции 1 января 1887 г. был назначен сенатор Николай Авксентъевич Манасеин. По свидетельству А.Ф. Кони «это был человек несомненной доброты и благородства, чуждый интриги и лукавства, прямодушный в выражениях своих симпатий и антипатий, способный сознавать и даже оплакивать свои ошибки, далекий от суетного честолюбия и смотрящий на свое звание не как на ступеньку к материальному или властному возвышению, а как на тяжелое служение, которое, в конце концов, ускорило его преждевременную кончину» [52, с.197].

Став министром, Манасеин не посягал на судебную реформу 1864 г. в целом, а ограничился рядом представлений в Государственный совет об изменении тех или иных ее сторон. Работал он с присущей ему манерой: страстно, энергично, кропотливо, въедливо и дотошно. Под влиянием Победоносцева 3 мая 1886 г. Манасеин внес представление об ограничении гласности судебных заседаний. После бурных обсуждений в Общем собрании Государственного совета Александр III 12 февраля 1887 г. подписал указ, в котором поддержал «мнение меньшинства».

Министру юстиции предоставлялось право ограничить публичность судебных заседаний. Он мог закрывать двери суда из-за опасения оскорбить религиозные чувства, из соображений нравственности, ограждения достоинства государственной власти и другим подобным неопределенным соображениям. Следующие шаги министра были направлены против суда присяжных. Указ 28 апреля 1887 г. ввел для присяжных образовательный ценз. Из состава присяжных в связи с этим были исключены все неграмотные, которые ранее в основном избирались из крестьянской среды. Этим же законом вводился более высокий имущественный ценз для присяжных [38, с.38]. Указом 7 июля 1889 г., значительная часть преступлений была изъята из юрисдикции суда присяжных. Важно заметить, что эти изменения фактически были закреплены в судопроизводстве по воле Александра Ш.

Важной заслугой Манасеина является разработка программы судебной реформы в прибалтийских губерниях, которая была утверждена Александром III 9 июля 1889 г. Эта программа, сохранявшая положения Судебных уставов 1864 г., вводилась без суда присяжных, и выборного мирового суда.

17 апреля 1894 г. новым министром юстиции стал Николай Валерьянович Муравьев креатура великого князя Сергея Александровича. По словам графа С.Ю. Витте, «Муравьев человек с большим талантом речи, образованный, умный, но что касается нравственности — слаб. Как министр юстиции Муравьев был выдающимся министром, но он несколько спустил флаг независимости юстиции, и в этом смысле в его министерстве были некоторые прегрешения» [34, с.69].

Вскоре после вступления в должность Муравьев развернул энергичную работу по пересмотру Судебных уставов 1864 г. За 30 лет со времени их утверждения было принято около 700 различных законов, дополняющих или ограничивающих уставы. В своем докладе Александру III Муравьев отмечал: «Русский народ судится ныне самыми многоразличными способами и на самых разнородных основаниях, причем, не говоря уже о простом обывателе, даже сведущему юристу-технику трудно разобраться в запутанной системе существующих у нас теперь судебных инстанций, с их разнообразною подсудностью и разнообразием процессуальных приемов и правил. Подобный порядок вещей, конечно, нельзя признать нормальным и отвечающим интересам страны». Отдельные изменения законодательства, по его мнению, ничего не дадут, необходимо подвести под существующее судебное здание «фундамент и перестроить (его), воспользовавшись всеми годными материалами» [7, с.275]. Он предложил провести реформу Судебных уставов путем «полного, цельного, одновремеииого (пересмотра) по общему плану и одним руководящим началом» [7, с.275].

Главными вопросами, на его взгляд, в ходе намечающихся преобразований должны стать: 1) несменяемость, 2) суд присяжных, 3) судебно-административные учреждения, 4) Сенат и кассация, 5) следственная часть, 6) прокурорский надзор, 7) адвокатура, 8) гражданский суд и формализм (совестный суд), 9) материальное положение лиц судебного ведомства, 10) поднятие нравственного и умственного уровня судебных деятелей, 11) упрощение, ускорение, удешевление суда [7, c.275-276]. Итак, программа преобразований намечалась довольно обширной. Поэтому Муравьев предлагал для ее осуществления создать специальную комиссию под председательством министра юстиции.

Во главе четырех отделов комиссии (местных судебных установлений, судоустройства, уголовного судопроизводства, гражданского судопроизводства) стали соответственно И.Л. Горемыкин, Н.П. Шрейбер, Н.С. Таганцев, С.В. Лукьянов, а руководителем пятого отдела общих вопросов — сам Н.В. Муравьев [53, с.168]. К работе Комиссии было привлечено около 50 чинов судебного ведомства и присяжных поверенных, среди которых прокурор С.-Петербургского окружного суда И. Г. Щегловитов, присяжные поверенные В.Д. Спасович, Ф.Н. Плевако и др. В мае 1894 г. Муравьев добился возобновления издания журнала Министерства юстиции, прекратившего свое существование в 1870 г. Редактором он поставил профессора B.Ф. Дерюжинского энергично взявшегося за дело [38, с.43].

Из своих личных целей Муравьев стал подкапываться под главные устои нового суда: под суд присяжных, несменяемость судей, единство кассации, предварительное следствие и ряд постановлений, обеспечивающих судье независимое и достойное положение судебного деятеля, а не судейского чиновника. За пять лет работы комиссия Муравьева провела 503 заседания [38, с.58]. 19 мая 1899 г. она была официально закрыта. Проект Муравьева не получил одобрения Государственного совета.

Таким образом, в рассматриваемый период времени наблюдается явный регресс в деятельности судебной системы России, что было обусловлено общими факторами нарастания революционности в обществе, а также политикой контрреформ во всех сферах жизни российского общества, в том числе и в судебной сфере, которая осуществлялась со стороны высших руководителей государства и лично Александра III.

3.2 Ревизия реформ в сфере образования

В правление Александра III правительство стремилось усилить официозную направленность обучения, подчинить школу и высшие учебные заведения интересам упрочения самодержавной власти. На первых порах учебная система Министерства народного просвещения продолжала опираться на основные законоположения предшествующего царствования.

Первомартовская катастрофа, повлекла за собой смену в «персонале, окружающем императора» [33, с.39]. 24 марта 1881 г. был смещен с поста министра просвещения А.А. Сабуров. На посту министра народного просвещения последнего сменил его старший сверстник по Александровскому лицею барон Александр Павлович Николаи, происходивший из шведского дворянского рода [33, с.39].

Проявить себя в новой должности в течение года А.П. Николаи особенно не успел. В его бытность задачи, стоящие перед правительством в отношении образования довольно четко были определены в манифесте 29 апреля 1881 г., составленном Победоносцевым, и фактически сводились к реализации уваровской триединой формулы «самодержавия, православия и народности». По всей видимости, барон Николаи «не мог обеспечить в полной мере осуществление этих задач» [33, с.39]. При нем официально были разрешены школы грамоты. 16 марта 1882 г. барон Николаи был уволен по прошению от должности министра высочайшим рескриптом.

16 марта 1882 г. пост министра народного просвещения перешел к стороннику консервативной линии И.Д. Делянову, стороннику К.П. Победоносцева и М.Н. Каткова. Характерно, что большинство знавших Делянова сановников отзывалось о нем без малейшего уважения. «К ужасу своему, узнаю, — признается Милютин, — что барон Николаи уже уволен от должности министра и что на место его назначен — Делянов!!! Это почти то же, что если б назначен был Катков; это восстановление ненавистного для всей России министерства графа Толстого. Между прежним режимом и будущим будет различие только в подкладке: у Толстого подкладка была желчь; у Делянова будет идиотизм. Бедная Россия!» [30, с.144]. В то же время, Феоктистов называл Делянова «шутом гороховым». Б.Н. Чичерин именовал Делянова «раболепным и ничтожным», «отребьем человеческого рода» [52, с.218].

На посту министра народного просвещения, Делянов оставался до самой смерти, последовавшей 29 декабря 1897 г. Кроме обычных знаков монаршего благоволения за ревностную службу, 23 ноября 1888 г., в день полувекового юбилея своей службы, он был возведен в графское Российской империи достоинство.

Следует подчеркнуть, что программа действий Ивана Давидовича на поприще народного просвещения всецело соответствовала взглядам Д.А. Толстого.

3.2.1 Высшее образование

Одним из первых и важных шагов, предпринятых Деляновым, стала реформа в области высшего образования как реакция на не утихающее революционное брожение в среде студентов. Известно, что еще в апреле 1875 г. под председательством министра народного просвещения была создана Комиссия для переработки университетского устава с целью его ужесточения. Намерения императорского правительства тогда стали достоянием широкой общественности и предметом острой дискуссии в прессе. Подготовленный проект нового устава в феврале 1880 г. был внесен в Государственный совет, но в связи с изменившейся в стране обстановкой и последовавшей вскоре отставкой Толстого был возвращен обратно.

Хотя проект нового устава был вновь внесен в Государственный совет на исходе 1882 г., рассмотрение его началось лишь в конце 1883 г. Задержка произошла из-за коронации Александра III. Проект нового устава вызвал множество различных мнений и в Государственном совете, и в мыслящих слоях общества. В числе противников нового проекта оказались обер-прокурор Св. синода К.П. Победоносцев, государственный секретарь А.А. Половцов, министр финансов Н.X. Бунге, бывшие министры народного просвещения А.В. Головнин и А.П. Николаи. Несмотря на то, что сторонники проекта Делянова, Толстого и Каткова в Государственном совете оказались в меньшинстве, тем не менее, император поддержал их и после некоторых колебаний 15 августа 1884 г. утвердил проект устава о введении его в 1884/85 учебном году в 6 университетах [20, с.176].

Прежде всего, устав полностью уничтожил университетскую автономию устава 1863 г., отдав университеты под контроль Министерства народного просвещения. Во всех 6 разделах устава главная мысль заключалась в том, чтобы университетам придать атрибуты государственных учреждений, а всех членов университетской корпорации приравнять к категориям государственных чиновников. Должности ректора, декана и профессора, которые по уставу 1863 г., были выборными, теперь снова замещались по назначению сверху [20, с.177].

Ректор назначался министром народного просвещения сроком на четыре года, декан — попечителем учебного округа на тот же срок. Замещение профессорских вакансий производилось с ведома министра, который мог не утверждать предложенную университетом кандидатуру. При этом особое внимание обращалось не только на ученые качества и заслуги, но и на религиозно-нравственное и патриотическое направление преподавателей. Ряд неблагонадежных профессоров был уволен из университетов, в числе которых оказались крупные ученые — социолог и этнограф М.М. Ковалевский, историк В.И. Семевский, физиолог Ф.Г. Мищенко, правовед С.А. Муромцев, Другие, например Д.И. Менделеев и И.И. Мечников, ушли сами. В то же время следует отметить положительное нововведение устава — расширение института приват-доцентуры. Приват-доцентам разрешалось читать параллельные с профессорами курсы. С одной стороны, это способствовало подготовке профессорских кадров, а с другой побуждало к улучшению читаемых профессорами курсов. В итоге в университетах заметно изменилось соотношение штатных и нештатных преподавателей. Если в 1881 г, в 8 университетах преподавало 635 человек, в том числе 104 нештатных, то в 1895 г. в 9 университетах состояло 1035 преподавателей, почти половина которых (491) являлись нештатными [20, с.183]. Устав разрешал работу по совместительству, чем воспользовалось большинство преподавателей.

В то же время существенно ограничивалась компетенция университетского Совета и факультетских собраний. Университетский суд был ликвидирован. Намного увеличивалась власть инспектора, которому были даны и административные, и судебные функции. Инспектор непосредственно подчинялся попечителю. Возросли требования к студентам. По «Правилам о приеме в студенты университета» абитуриенты должны были представить свидетельства о политической благонадежности, которые выдавались местной полицией. В целях «улучшения» социального состава студентов, в 5 раз повысилась плата за обучение, а для получения стипендии необходимо было иметь отзыв инспектора о поведении студента. По «Правилам о плате за слушание лекций» вводилась плата, равная 5 руб. за полугодие. За специальные курсы студент платил непосредственно читающим их преподавателям. За недельный час эта сумма составляла 1 руб. на всех факультетах (на медицинском - 75 коп.) [20, с.186]. «Правила для студентов во время прохождения курса» ставили их в полную зависимость от инспекции, контролировавшей посещение лекций, распределение стипендий и пособий. Положение студента зависело от степени его благонадежности. Студенты должны были ежегодно возобновлять вид на жительство. Участие в беспорядках надолго лишало студента возможности научной деятельности в будущем. Запрещалось выражение одобрения или неодобрения преподавателей в любой форме. За нарушения студент мог получить различные наказания; выговор, исключение, арест, карцер. Для поездки по делам или на каникулы студент должен был иметь отпускное свидетельство от инспектора (проректора) университета [20, с.186-187].

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9