Cоучастие в преступлении

рассмотрении.

Российское уголовное законодательство в настоящее время, согласно ст.

35 УК РФ, дает основания рассматривать такие формы совместной преступной

деятельности двух или более лиц, как: группа лиц, группа лиц по

предварительному сговору, организованная группа и преступное сообщество. В

виду того, что уголовное законодательство выделило такие формы совместного

совершения преступления в качестве самостоятельных, появилась необходимость

проследить историю законодательного развития понятий групповой и

организованной преступности, а главное самого понятия соучастия в

преступлении.

Обратимся к нормам обычного древнерусского права, нашедших свое

отражение в первых правовых памятках X века, таких как: договоры Олега (911

г.) и Игоря (944 г.) с греками, Устав о земских делах Ярослава Мудрого, в

которых просматривается лишь зарождение уголовно-правовых понятий

преступления и наказания.1

В этот исторический период вопросы соучастия , как одного из наиболее

сложных институтов уголовного права оставались в стороне. Законодательно не

рассматривалась и не определялась уголовная ответственность за убийство

совершенное в соучастии. Однако было бы неверным утверждать, что случаи

привлечения к уголовной ответственности нескольких лиц, совместно

совершивших преступление, не были известны судебной практике.

Позднее система правовых норм Древней Руси стала называться «Русской

правдой» являющейся наиболее крупным памятником в истории русского права

периода начала феодализма. В этот период не проводилось еще

законодательного различия форм соучастия и соучастников преступления.

Данные на законодательном уровне регламентации, определяющие

ответственность соучастников, связывали этот институт с конкретной уголовно-

правовой нормой.

Тем не менее, в Русской правде уже закладывались основные принципы

ответственности лиц, совместно совершивших преступление. Так ст. 43

Пространной правды говорит о нескольких лицах, совершивших преступление,

устанавливая зависимость кратности платы за причиненный ущерб от количества

участников преступления: «аже крадет гумно или жито в яме, то колико их

будеть крало, то всем по 3 гривны и по 30 кун платити».[2]

Таким образом, до XVI в. русское уголовное право находилось еще в

состоянии зарождения. В нем господствовал обычай, и лишь немногие из его

институтов получили закрепление в памятниках древнерусского права.

Дальнейшее развитие уголовного законодательства связано с эпохой

укрепления центральной власти, процессом преодоления феодальной

раздробленности. Результатом таких преобразований явились Судебники Ивана

III (1497 г.) и Ивана IV (1550 г.).

В Уставе о разбойных и татиных делах Ивана Грозного впервые

употребляется термин «товарищи», как соучастники преступления. Данные

судебники, прежде всего, предусматривали наказуемость посягательства на

жизнь государя.

Судебник 1550 г. выделяет ряд обстоятельств отягчающих преступление.

Так, например, в качестве одного из отягчающих обстоятельств отмечалось

убийство господина слугой. Однако совершение преступления в соучастии к

числу таких обстоятельств отнесено не было.

До того, как российское уголовное законодательство стало различать

Общую и Особенную части, соучастие рассматривалось как квалифицирующий

признак конкретных составов преступлений. При этом долгое время не делалось

различия в ответственности различных видов соучастников. Так, по Уложению

1649 года все совершившие преступление наказывались одинаково, лишь

пособники в некоторых преступлениях наказывались менее строго чем

исполнители.

Институт соучастия фактически начинает свою историю именно с Уложения

1649 г., где не только определяются его основные положения, признаки и виды

соучастников, такие как подстрекатель, пособник и исполнитель, но и

индивидуализируется ответственность лиц, совместно участвующих в совершении

преступления.[3] Так, если господин приказал своему слуге совершить

преступление, то слуга подвергался битью кнутом, а если слуга совершал это

преступление сам, то он подлежал смертной казни (ст. 12 гл. XXII). В

соответствии со ст. 198 данной главы если «…кто над кем учинит смертное

убийство по чему наущению, а сыщутся про то допряма, и того, кто на

смертное убийство научал, и кто убил, обеих казнити смертью же».[4]

Пособники преступления, или, согласно Уложению – «товарищи», иногда

наказывались легче исполнителя, а иногда - и наравне с ним. Например,

согласно ст. 198 гл. X убийца, то есть исполнитель преступления подвергался

смертной казни, а его товарищи (соучастники) – ссылке и наказанию кнутом.

В период абсолютной монархии все стороны деятельности какого-либо

ведомства охватывают Уставы (Воинский, Таможенный, Морской и др.). Важным

памятником уголовного права XVIII в. явился содержащийся в Уставе воинском

Артикул воинский, который является первым военно-уголовным кодексом России,

вступившим в силу в 1715 г.

Что же касается института соучастия, то Артикул воинский, как и

Уложение 1649 г., кроме главных виновников различал следующие формы

соучастия: подстрекательство к совершению преступления (Артикул 2),

пособничество (Артикул 189), недоносительство (Артикул 19), укрывательство

(Артикул 190). Общим правилом по Артикулу воинскому является применение

одинакового наказания, как к исполнителю, подстрекателю и пособникам, так и

к лицам прикосновенным к преступлению, в силу чего степень виновности

каждого из них не находилась ни в каком сравнении с размером наказания.

Так, в Артикуле 155 сказано: «Всяко яко убийца сам, тако и протчие имеют

быть наказаны, которые к смертному убийству вспомогали или советом или

делом вступались».[5] Таким образом воинский Артикул 1715 года уравнивал в

ответственности всех соучастников. Артикул 189 и Артикул 190 устанавливали:

«один через другого чинит, почитается так, якобы он сам учинил: оные

которые в воровстве конечно, вспомогали или о воровстве ведали и от того

часть получили или краденое, ведая, добровольно принявши, спрятали и утаили

оные властно яко сами воровали, да накажутся».[6]

Из выше изложенного можно сделать вывод, что в развитии института

соучастия Артикул воинский не только не пошел дальше Уложения 1649 г., но

даже сделал определенный шаг назад, так как по Уложению в некоторых случаях

соучастники (подстрекатели, пособники), а также лица, прикосновенные к

преступлению, наказывались все же несколько мягче главных виновников

(исполнителей).

Дальнейшее развитие законодательства о соучастии связано с проектами

Уголовного уложения 1754 – 1766 гг, авторы которых стремились провести

деление отдельных соучастников (сообщников) по внешней роли их

деятельности. Так, в главе «Об отраве» указывалось: «Кто такому злодею в

таком преступлении сообщником был и отравы оные, которыми кого отравил и,

ведая злое его в том умышление, продал или на то, как отравить кого научал,

и иному учинить такую и равномерную казнь, как и самому убийце»[7]

Свод законов 1832 г. (ст. 11 – 15, книга I, том XV) уже более четко, по

сравнению с Артикулом воинским, определяет виды соучастия, определяя их как

соисполнительство, пособничество, попустительство. И, прежде всего, Свод

законов 1832 г. из соучастников выделяет зачинщиков, т.е. преступников,

«которые действовали вместе с другими, - гласит ст. 12, - но прежде их

первые положили умысел и согласили к тому других, или первые подали пример

к совершению преступления». В соответствии со ст. 18 , зачинщики

наказывались более строго, чем простые исполнители, в то время как

пособники, попустители, недоносители и укрыватели наказывались по мере их

вины.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., которое в

своей последней редакции 1885 г. действовало вплоть до октябрьских событий

1917 г., определяло основные количественные и качественные признаки

соучастия, преусматривая согласно ст. 51, уголовную ответственность за

«деяние, учиненное несколькими лицами, согласившимися на его совершение или

действовавшими заведомо сообща». Выделялись следующие разновидности

совместной деятельности: совершение преступления по предварительному

соглашению – заговор, или без такового – скоп, а также совершение

преступления группой лиц, занимающихся преступлением в виде ремесла –

шайкой.

Согласно ст. 13 Уложения, в зависимости от конкретной разновидности

совместной деятельности виновных, различались следующие виды соучастников:

зачинщики, сообщники, подстрекатели и пособники. Так, «в преступлениях,

учиненных несколькими лицами по предварительному их на то согласию,

признаются зачинщиками: те, которые, умыслив содеянное преступление,

склонили на то других, и те, которые, управляли действиями при совершении

преступления или покушение на оное, или же первые к тому приступили;

…подговорщиками или подстрекателями: те, которые, не участвуя сами в

совершении преступления, употребляли просьбы, убеждения, подкуп и обещание

выгод, или обольщения и обман, или же принуждение и угрозы, дабы склонить к

оному других». Как видно, закон определяет не только виды соучастников, но

и конкретную роль, предназначенную тому или иному соучастнику.

Несмотря на сложность системы Уложения в отношении вопросов соучастия,

неопределенность и расплывчатость их отличительных форм, формальный подход

к назначению наказания соучастникам, основные положения, определяющие

основополагающие признаки соучастия в целом оказали большое влияние при

конструировании уголовно-правовых норм о соучастии в будущем.

В течение 20 лет разрабатывалось новое уголовное Уложение, проект

которого был подготовлен лишь к 1903 г. В этот период источниками

действующего уголовного права были: Уложение 1885 г., Устав о наказаниях,

налагаемых мировыми судьями 1864 г., Военный уголовный кодекс 1875 г. и

Военно-морской устав 1886 г.

Уложение 1903 г. достигло большого достижения в конструировании

уголовно-правовых норм о соучастии. Значительный интерес представляют в нем

нормы о совместной преступной деятельности. Так, Уложение содержало понятие

соучастия, под которым, согласно ст. 51, понималось: «преступное деяние,

учиненное несколькими лицами, согласившимися на его совершение, или

действующими заведомо сообща». Кроме этого , содержалось указание на

наказуемость таких видов соучастников, которые «непосредственно учинили

преступное деяние или участвовали в его совершении – исполнителей,

подстрекавших других к совершению преступления – подстрекателей, и которые

были пособниками».

Надо отметить, что в этот период уже законодательно содержалось

указание на освобождение уголовной ответственности при добровольном отказе

соучастников от совершения преступления. В Уложении не только существенно

упрощалась система видов соучастников, но и дифференцировалась их

ответственность, закреплялось понятие соучастия, а также выделялись четыре

разновидности преступных образований: соучастие с предварительным сговором,

без такового, преступное сообщество и шайка. Так, согласно ст. 52

«согласившийся принять участие в сообществе для учинения тяжкого

преступления или преступления, и не отказавшийся от дальнейшего соучастия,

но не бывший соучастником тяжкого преступления или преступления, отвечает

только за участие в сообществе. Участие в сообществе для учинения тяжкого

преступления или преступления в шайке, составившейся для учинения

нескольких тяжких преступлений или преступлений, наказываются в случаях

особо законом указанных».

Таким образом, дореволюционное законодательство относительно института

соучастия было по основным параметрам сформировано.

В дореволюционной теории институт соучастия вызывал немало дискуссий.

Основной предмет спора - концепция акцессорности соучастия, т.е.

зависимости ответственности соучастников от ответственности исполнителя.

Ряд дореволюционных ученых, например, Т.Е. Колоколов, Я. Фойницкий,

полагали, что ответственность соучастников, которые сами состава

преступления не выполняли, противоречит принципам вины и причинной связи.

Поэтому при стечении деяний нескольких лиц каждый должен наказываться

самостоятельно, в пределах собственной вины и вклада в причинение ущерба.

Однако, подавляющее большинство русских ученых, в том числе и Н.С.

Таганцев, доказывали наличие объективной и субъективной связи с совершением

преступления всех соучастников и утверждали, что соучастие не может быть

сведено к простой сумме деяний соучастников, а являет собой новое

криминальное образование.

После Октябрьской революции при вынесении судебных приговоров по

уголовным делам основным источником права являлось революционное

правосознание. Так в Декрете № 1 «О суде» лишь формально решался вопрос об

отношении к царским уголовным законам, так как возможность их применения

находилась под тем же строгим революционным контролем на основе

правосознания.[8]

Вместе с тем, вопросы борьбы с групповой преступностью все больше

требовали законодательного урегулирования. И уже первые документы нового

правительства содержали положения и отдельные постановления,

предусматривающие пресечение любых форм соучастия. Практически была

поставлена вне закона любая групповая деятельность, направленная на

свержение власти или затрудняющая нормальную деятельность государственного

аппарата.

Необходимо отметить, что уже в тот период в документах находит

отражение дифференциация отдельных соучастников. Кроме упоминания

непосредственных исполнителей преступлений, в обращениях и декретах

содержатся также указания на вождей заговоров, подстрекателей, пособников и

т.д. Законодатель, хотя терминологически и различал отдельных соучастников,

тем не менее, никакого различия в их ответственности не проводил.

Применительно к конкретным преступлениям понятие соучастия толковалось

весьма широко. Так, к постановлениям, впервые определяющим круг

соучастников и устанавливающим общие принципы их ответственности, относятся

декреты СНК от 8 мая 1918 г. «О взяточничестве», от 22 июля 1918 г. «О

спекуляции» и т.д. В них охватывались не только все виды соучастия, но

также и все виды прикосновенности, в частности, в качестве соучастников

признавались подстрекатели, пособники и лица, прикосновенные к

преступлению.

Советское уголовное право еще не имело норм общей части. Хотя в

указанный период постановления о соучастии фигурировали в законе

применительно к конкретным уголовным преступлениям, законодатель, тем не

менее, расшифровывал содержание отдельных форм соучастия. Однако термин

«соучастник» иногда применялся как понятие, характеризующее одну из форм

участия в преступной деятельности, т.е. соисполнительство.

Позднее, на базе обобщения этого материала, были сформулированы общие

нормы соучастия. Постановлением НКЮ от 12 декабря 1919 г. были приняты

«Руководящие начала по уголовному праву», где вопросам соучастия был

посвящен 5 раздел, и в ст. 21 указывалось, что «за деяния, совершенные

сообща группой лиц (шайкой, бандой, толпой), наказываются как исполнители,

так и подстрекатели и пособники. Меры наказания определяются не степенью

участия, а степенью опасности преступника и совершенного им деяния»[9]

Необоснованность этого положения одним из первых отметил А.Я.

Эстрин.[10] Как правильно отмечает А.Н. Трайнин, данное понятие соучастия

ограничено в двух направлениях: во-первых, оно охватывает лишь соучастие в

форме участия в организации, и участие в толпе; во-вторых, оно ограничивает

критерий наказуемости соучастников.

Дальнейшее развитие институт соучастия нашел в Уголовном кодексе РСФСР

1922 г. Вопросам соучастия были посвящены ст. ст. 15,16 УК РСФСР, где в

частности указывалось, что «за преступления наказываются как исполнители,

так и подстрекатели, и пособники. Мера наказания каждому из этих

соучастников преступления определяется как степенью участия, так и степенью

опасности преступника и совершенного им преступления».[11]

Ст. 16 УК РСФСР давала определение отдельных соучастников, которое с

незначительными отклонениями воспроизводило формулировки «Руководящих

начал». Содержалось указание на три вида соучастия: исполнение

преступлений, подстрекательство и пособничество.

Подробно регламентировалась ответственность отдельных соучастников

разделом «О преступлениях против порядка управления», где предусматривалась

ответственность организаторов и участников банд (ст. 76 УК РСФСР). Кодекс

проводил резкую грань о наказуемости, с одной стороны, подстрекателей,

руководителей и организаторов и, с другой стороны – прочих участников.

Наказание первых во всех случаях значительно выше наказания прочих

участников.

При сопоставлении этих норм Уголовного кодекса можно заметить, что для

определения соучастия употреблялись не одни и те же разъясненные в общей

части термины. Так, ст.15, 16 УК РСФСР узнают три вида соучастников:

подстрекатель, исполнители и пособники. В то же время, в ст. 25, 183 УК

РСФСР говорится о «группе», «шайке», «банде»; ст. 60 УК РСФСР упоминает

«организацию»; а ст. 80, 85 УК РСФСР указывают на преступления «

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7