Роль Сталинградской битвы в ВОВ: патриотизм народа, полководческое искусство

плен, или были бы уничтожены.

После этого оголился бы левый фланг и тыл германских войск, наступавших на

Северный Кавказ. Эти войска оказались бы под угрозой окружения между

Каспийским и Черным морями. Значит, им оставалось одно: отступать с

Северного Кавказа.

Гитлеровский план захвата нефтеносных и зерновых районов был бы

окончательно сорван. Советские войска после поражения немцев у Сталинграда

и на Северном Кавказе перешли бы от обороны в наступление, а обороняться,

вынуждены были бы фашисты.

-10-

Друзья Германии – Япония и Турция - уже не рискнули бы вступить в войну

против нас.

Победа наших войск принесла бы огромную радость советским людям и всем

народам, порабощенным фашистами. А радость прибавляет силу: еще лучше

работали рабочие на заводах, колхозник на полях, еще мужественнее сражались

бы партизаны в тылу врага, крепче бы доставалось фашистам от борцов

Сопротивления во Франции, Югославии, Норвегии…

Но выполнить можно не всякий задумчивый план, а только такой, в котором

предусмотрены все слабые и сильные стороны противника. То, что

контрнаступление будет удачным подтверждалось такими фактами.

Слева и справа от германских войск, сгрудившихся у Сталинграда, стояли

румынские, венгерские и итальянские войска. Вооружены были они хуже, чем

немцы. У них старые трофейные танки (чехословацкие и французские),

противотанковой артиллерии мало. Боевой дух румынских, венгерских и

итальянских солдат не отличался крепостью: кому охота расплачиваться жизнью

за преступление чужого фюрера? На этих-то участках и предполагалась

прорвать оборону противника.

Итак, оборону наши войска прорвали. Но ведь немцы не будут равнодушно

смотреть, как гонят их союзников, потому, что следующими, кому достанется,

будут сами немцы. Фашисты должны будут бросить свои дивизии, чтобы

загородить проломы в линии фронта. Все дело в том, что у противника уже не

было таких свободных дивизий, все резервы фашистов полегли в степях у

Сталинграда и на Северном Кавказе. В середине октября Гитлер прикажет своим

войскам перейти к обороне почти на всем фронте. Он будет тешить себя

надеждой, что в обороне перезимует новую военную зиму, а летом снова начнет

наступление, послав на фронт еще уцелевших мужчин Германии.

Немцы, как говорят, были обескровлены в наступлении. Но ведь и наши войска

понесли не малые потери. Какими же силами будем вести контрнаступление мы?

Пока город оборонялся, в тылу советской страны были подготовлены мощные

резервы. Наши бойцы получили много танков Т-34, много новых самолетов –

истребителей, пикировщиков, штурмовиков, было много орудий у наших и много

снарядов к ним. Теперь у нас было чем воевать.

Вся задуманная операция делилась на несколько частей:

1) прорыв блокады;

2) окружение немецкой группировки у города;

3) создание внешнего фронта, который задержал бы фашистов, и идущих на

помощь окруженным;

4) пресечение попыток врага выйти из кольца и полное уничтожение окруженных

войск.

Замысел контрнаступления заинтересовал Сталина. В конце обсуждения он

сказал: “Разговор о плане продолжим позже. То, что мы здесь обсуждали,

кроме

нас троих, пока ни кто не должен знать”: (№[6]).

Жуков и Василевский выехали

в район боевых действий, чтобы изучить условия

-11-

для подготовки контрнаступления, посмотреть места, где лучше сосредоточить

резервы.

Было у них и еще важное задание – помочь командующим фронтам организовать

оборону волжских рубежей. В оборонительных боях советские войска должны

были не только устоять, но и как можно больше истребить врагов, их танков,

самолетов, орудий – от этого тоже зависел успех контрнаступления.

В конце сентября в ставке снова состоялся разговор о будущих военных

действиях. На этот раз, вернувшиеся с фронтов Жуков и Василевский,

подписали карту-план контрнаступления. Сталин карту-план утвердил своей

подписью.

Надо ли говорить, как важно было сохранить наш план в тайне? В дальнейшем,

когда в работе над ним приняли участие другие военачальники – начальники

родов войск Красной Армии, командующие фронтами и армиями, - разговор о

плане вели только с глазу на глаз, при личных встречах. Ни в письменных

распоряжениях, ни в разговорах по телефону и шифровках по радио не было ни

чего, что могло бы натолкнуть гитлеровскую разведку на следы будущей

операции.

-12-

Глава 3: Своё держать в тайне, чужое знать.

Операция “Уран” – такое название получило контрнаступление – должна была

начаться 9 ноября на Юго-Западном фронте и 10-ого – на Сталинградском.

Разница в сроках объяснялась тем, что до Калача – место встречи ударных

соединений обоих фронтов – с севера надо было пройти 120-140 километров, а

с юга – 100. Всего 3-4 дня отводилось для этих ударов.

Однако сроки начала “Урана” были перенесены на 19 и 20 ноября. Из-за

недостатка автомобилей вовремя не были подвезены боеприпасы, горючие,

зимнее обмундирование. Не в полной мере была готова и авиация. А на нее

возлагались большие задачи: подавить авиацию врага, прикрыть наши войска от

ударов с воздуха, пробивать бомбежками дорогу наступающим частям,

преследовать отходящего противника.

Каждый день отсрочки таил в себе опасность того, что враг узнает нашу

тайну. И тайна охранялась всеми способами.

Новые войска сосредотачивались не там, где им предстояло нанести удар, а в

50 –60 километрах от нужного места. Все передвижения производились только

ночью, с погашенными фарами. На день и люди и машины замирали, застаивались

по оврагам, в редких лесках, селениях. Дело осложнялось тем, что на Юго-

Западном фронте резервам приходилось переправляться через Дон, а на

Сталинградском – через Волгу. И если по берегу Дона были леса, которые на

светлое время укрывали танки, орудия, пехоту, то берега Волги были

совершенно открыты. Гитлеровские летчики бомбили мосты, паромы, однако и на

Волге скопление наших войск не заметили. В это время через реку

эвакуировались со своим имуществом жители Сталинграда. Они-то и помогли в

этом месте маскировке войск.

За долго до контрнаступления прекратилась почтовая связь между солдатами

ближних фронтов и их семьями – по перемещению полевой почты враг тоже мог

догадаться о перемещении войск.

Все скрыть от врага, а самим все знать о враге – в этом был залог успеха.

Главный маршал артиллерии Николай Николаевич Воронов, которого Ставка тоже

послала в район контрнаступления, вспоминал: (см. прил №12).

В самый канун контрнаступления разведчики 5-й танковой армии на Юго-

Западном фронте узнали, что враг в первых траншеях оставил только

наблюдателей, а настоящую оборону занял в трех километрах от переднего

края. На Сталинградском фронте разведчики обнаружили новую кавалерийскую

дивизию румын. Все это учитывалось нашим командованием. 15 ноября в район

Сталинграда пришла телеграмма из Москвы: (см. прил №13).

За фамилией Васильев был Сталин, телеграмму он послал Жукову. Федоров был

на самом деле Николаем Федоровичем Ватутиным, командующим Юго-Западном

фронтом, а Иванов – Андрей Иванович Еременко, командующий Сталинградским

фронтом. Василевский в телеграммах именовался Михайловым, Константин

-13-

Константинович Рокоссовский, командующий Донским фронтом, был Донцовым.

Под “переселением” подразумевалось наступление. Причин изменять сроки

“переселения” не было. И 17 ноября точные сроки наступления получили

командующие армиями. Все войска узнали это только за несколько часов до

атаки.

Генерал армии Павел Иванович Ботов в то время командовал 65-й армией. Он

вспоминает: (см. прил №14).

Пока тянется медлительное время ожидание приказа, мы с вами опять немного

подсчитаем.

“К 19 ноября на Сталинградском направлении у гитлеровцев было: людей – 1

011 500, орудий и минометов – 10 290, танков и штурмовых орудий – 675,

самолетов – 1216. А у нас: людей – 1 103 100, орудий и минометов – 15 501,

танков и самоходных орудий – 1463, самолетов – 1350”: (№[7]). Как видите,

самолетов, танков и орудий у нас было больше. Но главное и решающее наше

преимущество заключалось в том, что мы смогли скрытно сосредоточить вдвое,

втрое больше войск и техники на направлениях главных ударов.

Резервов германского командования осенью 1942 года уже не было. Но, попав

в отчаянное положение, враг мог перебросить к Сталинграду войска с

центрального участка фронта. И вот, чтобы не случилось этого, чтобы не было

у Сталинграда не учтенных, не запланированных нами вражеских дивизий, было

решено одновременно с ”Ураном” провести наступательную операцию в районе

Вязьмы и Ржева, за много сотен километров от Сталинграда. Для рукаводства

этой операцией туда поехал Жуков. А Василевский остался здесь.

В ночь на 19 ноября войска получили долгожданный приказ о переходе в

контрнаступление. До атаки оставалось несклько часов. Но тайна “Урана”

оберегалась, как и в самом начале. Соединения 5-й танковой армией получили

распоряжения: “Шлите приемщика за получением меховых перчаток”. Читалась

эта фраза так: “Начало атаки пехоты 19.11.42 г. 8.50”: (№[8]).

В землянках при тусклом свете коптилок, сделанных из снарядных гильз, в

блиндажах политруки читали обращение к солдатам: (см. прил №15).

-14-

Глава 4: Праздник нашего оружия.

Утро 19 ноября на Юго-Западном фронте и на правом крыле донского фронта вы-

далось туманное. Серая пелена прикрыла степь и овраги. Во мгле скрылись

не-приятельские позиции: рвы, ряды колючей проволоки, доты. И что было

совсем плохо, не могла в такую погоду действовать авиация. Однако отложить

начало операции “Уран” было невозможно. Слишком много сил ушло на то, чтобы

подготовить все именно к этому утру. Слишком много людей – сотни тысяч

ждали с минуты на минуту сигнал к грозному бою, к яростному празднику

нашего оружия. Да, атака была нашим праздником, и даже медные трубы звучали

во имя нее. Когда на две минуты стихли пушки, генерал-майор Таварткиладзе

дал знак стотрубному оркестру и только вслед за этим подал знак другой –

поднял свою дивизию в атаку.

Но вернемся к самому началу. “В 7.20 артиллеристы по телефону получили

команду “сирена”. И тут же все 5888 орудий и минометов были заряжены. В

7.30 прозвучала команда “огонь”. На позиции врага обрушился смерч стали и

пламени. Артиллеристы работали за себя и за летчиков, которые не смогли

сейчас подняться с аэродромов.

Огневой налет продолжался до 8 .48. В 8.50 пошли в атаку стрелковые

дивизии”: (№[9]). Они должны были пробить в обороне врага бреши, уничтожить

там уцелевшие после артналета огневые точки. Вслед за пехотой в бреши, как

в распахнутые ворота пойдут танки. Им очень важно не задержаться здесь, не

остановиться на первых рубежах – у них свое дело: выйти на степной простор

и, не считая километры, гнать врага, сбитого с насиженного места,

захватывать его штабы, мосты, склады, перерезать дороги, уничтожать

резервы, с незащищенного тыла нападать на очаги сопротивления. Но туман

сделал свое дело. Не все цели у противника были подавлены артогнем. Враг

упорно оборонялся в уцелевших домах (см. прил 16). К 12.00 наши пехотинцы

продвинулись всего на 2 - 3 километра (см. прил №17). Оборону все не

удавалось прорвать. А драгоценное время летело. Враг мог прийти в себя

после внезапного удара.

Командующий 5-ой танковой армией генерал-лейтенант П. Л. Романенко знал,

что терять танки на первом рубеже полководцу непростительно. Но другого

выхода не было. И он приказал 1-му и 26-му танковым корпусам двинуться в

полуоткрытые ворота, помочь пехоте распахнуть их настежь. Танки пошли

вперед, обогнали пехоту. Скоро вражеская оборона между реками Цукан и

Царица была прорвана.

Появились первые толпы испуганных пленных. Они шли с поднятыми руками, не

понимая, что случилось, откуда на их тихие недавно места налетела буря. Но

было еще много очагов вражеского сопротивления: дотов, артиллерийских

батарей. Танки обходили их стороной, затем возвращались к ним с тыла и

уничтожали.

Во второй половине дня ширина бреши увеличилась до 16 километров. Тогда в

нее вошел 8-ой артиллерийский корпус. Он тоже обогнал пехоту. Танки, кава-

-15-

лерия – подвижные соединения нашей армии, - углублялись с боями все дальше

на юг и юго-восток. За ними двигались стрелковые соединения. Они довершали

уничтожения разгромленных танкистами войск, очищая от неприятеля села и

хутора, собирали пленных.

К вечеру погода совсем испортилась. На степь, на дороги, пропадавшие в

тумане, повалил мокрый снег. Танкисты двигались по азимутам, только с

помощью компаса они находили нужное направление. В такой обстановке могли

случиться любые неожиданности.

Генерал А. Г. Родин, который командовал 26-м корпусом, вспоминает: (см.

прил №18).

На рассвете второго дня контрнаступления корпус подошел к большому селу

Перелазовскому, где перекрещивались дороги с разных направлений. А. Г.

Родин рассказывает: (см. прил №19).

Слева от 26-го успешно действовал 4-й танковый корпус. Вскоре они

сблизились и почти параллельно двинулись на Восток, к городу Калачу-на-Дону

– в тот район, где планом “Уран” намечалась встреча подвижных соединений

Юго-Западного и Сталинградских фронтов. От исходных позиций оба корпуса

отошли уже на 35 - 40 километров.

Ты помнишь, путь в район Калача с юга короче, чем с севера. Но теперь,

после удачного боя танков, для войск обоих фронтов он стал одинаковым.

Пришло время наступать Сталинградскому фронту.

Радуясь успеху товарищей, наступавших с севера, в нетерпении ждали приказа

к атаке войска Сталинградского фронта. Утром 20 ноября у них все было

готово, чтобы из промежутков между озерами Сарпой, Цацой и Барманцаком

устремиться на прорыв вражеской обороны. В ложбинах, поросших камышом, за

небольшими пригорками стояли танки, орудия и сосредоточилась пехота. Было

8.00 – время начала артподготовки. Однако командующий фронтом А. И.

Еременко медлил, – здесь тоже местность была закрыта туманом. Туман

становился все гуще. Пошел снег.

Ставка Верховного Главнокомандования беспокоилась, запрашивала из Москвы,

удастся ли начать наступление вовремя.

К счастью, туман начал рассеиваться. И в 10 00 залпом “катюш” началась

артподготовка. Затем в атаку пошла пехота. Ко второй половине дня она

прорвала оборону противника в нескольких местах. Подвижные соединения

ждали этого момента и хлынули в прорывы.

Посмотрим, как они действовали.

Южнее Сталинграда у самого берега Волги сосредоточился 13-й

механизированный корпус. На запад от этого нашего корпуса в глубине обороны

располагались части 4-ой танковой армии гитлеровцев. Их штаб находился в

селении Верхне-Царицынский. Рядом с ним стояла 29-я моторизованная дивизия

немцев, которой командовал генерал Лейзер. Наши стрелковые дивизии вели в

этом районе тяжелые бои. Враг уже понял, что его окружают, он яростно

-16-

сопротивлялся, контратаковал. Некоторые населенные пункты переходили из рук

в руки.

На рассвете второго дня контрнаступления после залпов “катюш” полк майора

Крючихина штурмом взял село Варваровку. В это время в селе заправлялись

горючим 52 вражеских танка. Все танки и их экипажи были захвачены нашими

солдатами. Можно представить себе ярость генерала Лейзера, когда он узнал о

такой потере. Чтобы вернуть танки, генерал бросил против нашего полка всю

свою дивизию. Трудно бы пришлось пехотинцам, но тут к Варваровке подошли

танки 13-ого механизированного корпуса. И Лейзеру пришлось иметь дело с

ними. Немецкая дивизия была смята. Понесли потери и другие вражеские части.

Они откатились за речку Червленую и там укрылись за мощными укреплениями.

Штаб 4-ой танковой армии врага остался без войск, он бежал в

противоположную сторону, на запад. У Червленой остановились и наши войска,

прочно загородив выход армии Паулюса из будущего котла.

Стремительно двигался 4-й механизированный корпус. Он имел важную задачу –

В районе Калача соединиться с корпусами, двигавшимися с севера, и замкнуть

кольцо окружения. Утром 21 ноября корпус перерезал в районе станции Тингуты

важную для фашистов железную дорогу.

“4-й кавалерийский корпус вошел в прорыв следом за механизированным. Ему

надо было совершить 70-километровый марш, чтобы отрезать пути отхода

неприятеля на село Абганерово”: (№[10]). Времени у конников было мало,

двигались они по степи без дорог, часто перебирались через крутые овраги.

Гололедица затрудняло движение. Но кавалеристы – казахи, киргизы, узбеки,

таджики, туркмены – были привычны к седлу. Рассеивая по пути заслоны врага,

конники в середине дня 21 ноября ворвались в село, и, после боя, заняли

его.

-17-

Глава 5: Операция “Кольцо”.

Командный пункт 6-й немецкой армии оказался под угрозой удара

наступающих советских войск, и Паулюс вынужден был спешно перебросить

его из Голубинского в Нижне-Чирскую. Противника захлестнула паника.

На рассвете 22 ноября в полосе наступления Юго-Западного фронта передовой

отряд 26-го танкового корпуса, возглавляемый подполковником

Г.Н.Филипповым, неожиданным ударом захватил мост через Дон в районе

Калача и удерживал его до прихода главных сил корпуса, обеспечив их

беспрепятственную переправу на левый берег реки.

Страницы: 1, 2, 3