Понятие государства и права
и подходами к его познанию в постсоветский период то нетрудно заметить, что
важнейшей особенностью тех и других является или категоричное признание или
столь же решительное отрицание классового характера права.
Первые строятся на строго классовых постулатах, на представлении о
государстве и праве как средствах, орудиях руках господствующего класса или
классов. Тогда как вторые, молчаливо отвергая классовость апеллируют к
“общечеловеческим” ценностям и интересам или же к “общим и индивидуальным
интересам населения страны”.
В качестве примеров сугубо классового подхода к определению понятия
права, можно ссылаться на такое, довольно типичное определение в
соответствии с которым право рассматривается как “совокупность
установленных и охраняемых государством норм, выражающих волю
господствующего класса, содержание которой определяется материальными
условиями жизни этого класса” . Или – на определение права как “на систему
нормативно-обязательного регулирования поведения людей, поддерживаемую
государством и выражающую территориально обусловленную волю господствующих
классов (при социализме – волю народа)”.
Одним из примеров внеклассового или надклассового подхода к
определению понятия права может служить его дефиниция, в соответствии с
которой право рассматривается как “система общеобязательных правил
поведения, которые устанавливаются и охраняются государством, выражают
общие и индивидуальные интересы населения страны и выступают
государственным регулятором общественных отношений”.
Разумеется, в сфере права, равно как и в других областях
государственной или общественной жизни, никто не может установить истину в
последней инстанции, а вместе с ней и критерии правильности подходов к
изучению и определению понятия тех или иных явлений, не исключая и самого
права.
Только практика, по общему признанию, может служить критерием истины.
Однако для того, чтобы практика “сказала” свое слово и тому или иному
определению понятия права был вынесен оправ - дательный или обвинительный
“приговор”, потребуется определенное время. Только на основе накопленного
опыта можно будет с уверенностью говорить о преимуществах или недостатках
того или иного подхода к изучению права и его определению.
Это относится ко всем, существующим в мировой государственно-правовой
практике и, естественно, имеющим “право” на свое существование подходам к
рассмотрению права и его определению. В известной мере это касается также
сугубо классовых и внеклассовых дефиниций права.
Оговорка – “в известной мере” здесь необходима для того, чтобы
подчеркнуть то обстоятельство, что имеющийся опыт определения права путем
чрезмерного выпячивания, преувеличения его классовости в советской
литературе и одновременно полного его отрицания или подчеркнутого
игнорирования в западной литературе, свидетельствует, также как и в случае
с государством, о двух крайностях.
Первая из них заключается в абсолютизации роли классовости, в ее
явной переоценке, а вторая – в ее ничем не оправданном игнорирования, в ее
недооценке. Шарахание из одной крайности к другую при определении понятия
права, также как и во всех других случаях, - не лучший способ нахождения
научной истины.
В реальной жизни классы существуют наряду с другими социальными и
политическими общностями людей. В полной мере проявляются и их интересы,
особенно когда классы находятся у власти. В силу этого было весьма
неразумным и опрометчивым в процессе выработки понятия права и определения
его сущности и содержания “не замечать” их существования и
функционирования, полностью игнорировать влияние классов и их интересов на
государственно-правовую жизнь.
Наличие множества определений права, сформулированных под
воздействием ряда жизненных обстоятельств – факторов и отражающих различные
стороны правовой жизни и подходы, несомненно следует рассматривать само по
себе как явление положительное. Оно позволяет взглянуть на право сквозь
призму веков, отразить в себе наиболее важные не только для одной
исторической эпохи, но и для других эпох его стороны и черты, увидев право
не только в статике, но и в динамике. Существование множества определений
права свидетельствует, помимо всего прочего, о глубине, разнообразии и
богатстве государственно-правовой мысли, об огромном разнообразии знаний о
праве, накопленных авторами-теоретиками и практиками за тысячелетия его
исследования.
Однако в таком множестве есть и свои изъяны. Главный из них
заключается в трудностях, порождаемых различными, порой взаимоисключающими
друг друга подходами, отсутствием единого, концентрированного,
целенаправленного процесса познания права и его практического
использования. Диалектика данного процесса, таким образом, состоит в том,
что множественность определений понятия права как положительное явление
выступает в то же время и как отрицательное явление.
Возможно ли успешное преодоление негативных сторон множественности, а
точнее – известной разрозненности или даже противоречивости определений
понятий о праве? В значительной мере “да”. Возможно использование
нескольких путей и попыток решения данной проблемы. Один из таких путей
заключается в том, чтобы на основе сформулированных в разное время частных
определений понятия права выработать пригодное “на все времена” и “на все
случаи жизни”
общее определение понятия права. В отечественной и зарубежной юридической
литературе такие попытки предпринимались и неоднократно. Отмечалось, в
частности, что “общее определение права, если оно правильно сформулировано,
имеет ту несомненную теоретическую и практическую ценность, что оно
ориентирует на главные и решающие признаки, характерные для права вообще и
отличающие право от других смежных, внеправовых общественных явлений”.
Однако тут же, и не без основании, оговаривалось, что в процессе
исследования права и его применения нельзя ограничиться “одним лишь общим
определением понятия права”, поскольку в нем не могут получить “свое
непосредственное отражение” весьма важные для глубокого понимания права и
практики его применения специфические моменты, свойственные тому или иному
историческому типу права”. Специфические особенности, например,
рабовладельческого или феодального типов права вряд ли можно отразить в
общем понятии, которое “вбирало” бы в себя также хотя бы некоторые
специфические особенности современных правовых систем или типов права.
Специфические особенности и черты характеризуют лишь частные
определения понятия права, отражающие, соответственно, специфические
признаки и черты рабовладельческого, феодального или любого иного типа
права. Что же касается общего определения понятия права, то оно может
складываться, исходя из своего названия и назначения, лишь их самых общих
черт особенностей, свойственных всем без исключения типам права.
В силу этого оно неизбежно будет носить слишком общей, чрезмерно
абстрактный, малопригодный для успешного решения теоретических задач и
достижения практических целей, характер. Разработкой такого рода
определений, когда право рассматривается в весьма абстрактном или
одностороннем виде лишь как “институт принуждения поведения человека власти
правил” или как “правила поведения, устанавливаемые и охраняемые
государством”, нередко увлекаются и “грешат” западные юристы.
Отечественные же авторы, предпринимавшие попытки выработки общего
понятия права, в силу объективных и субъективных причин чаще всего
“сбивались” на отдельные специфические черты, касающиеся “воли” того или
иного господствующего класса, рассмотрения права исключительно как
классового регулятора общественных отношений, и т.п. Иллюстрацией
сказанного может служить дефиниция общего понятия права, в соответствии с
которой оно представляется как “государственная воля господствующего
класса, выраженная в совокупности норм, которые охраняются государством как
классовый регулятор общественных отношений”.
Анализ данного, равно как и других, ранее приведенных в качестве
примера, общих понятий права показывав, что они пока довольно далеки от
совершенства. Следовательно, они не могут служить – окончательно не
сформировавшись в единое, полностью удовлетворяющее потребностям
государственно-правовой теории и практики общее понятие – эффективным
средством или путем преодоления негативных последствии множественности,
разрозненности и противоречивости представлении о праве.
Не могут служить достижению этой цели и так называемые “ходячие”, по
выражению известного немецкого теоретика права Иеринга, или “наиболее
распространенные” (Л.Пстражицкий) воззрения на право как на принудительные
нормы, пользующиеся признанием и защитою со стороны государства”, как на
“совокупность действующих в государстве принудительных норм” . Ибо при всей
своей “общепризнанности” и широкой распространенности они отражают лишь
отдельные взгляды и подходы к анализу права и его определению, а не
являются “универсальными” средствами и подходами.
В сложившихся обстоятельствах наиболее эффективным, а, следовательно,
и наиболее приемлемым путем или средством преодоления негативных
последствий множественности и противоречивости определений и подходов к
праву, является выделение и рассмотрение его наиболее важных, свойственных
различным типам права, признаков и черт.
О каких конкретно признаках и чертах идет речь? О многих. Но в первую
очередь о тех, которые позволяют выделить права как регулятор общественных
отношений среди других, неправовых регулятивных средств. Об это мы и
поговорим в дальнейшем.
2. Сущность и социальное назначение права, его признаки
Что такое “истинный закон? ” – вопрошал Цицерон. И тут же отвечал,
соотнося право не только со справедливостью и добром, но с самой природой,
естественным бытием человека, что – это “разумное положение,
соответствующее природе, распространяющееся на всех людей, постоянное,
вечное, которое призывает к исполнению долга...” Право, по Цицерону,
устанавливая те или иные ограничения и запреты, “запрещая, от преступления
отпугивает; однако оно ничего, когда это не нужно, не приказывает честным
людям и не запрещает им и не воздействует на бесчестных, приказывая им что-
либо или запрещая”.
Идеи и основные положения естественного права нашли свое отражение в
конституционном и текущем законодательстве многих современных государств.
Например, в Конституции Украины прямо указывается на то, что “основные
права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения”
(ст. 17, п. 2). Тем самым подчеркивается, что они “не даруются и не
устанавливаются “свыше” каким бы то ни было государственным или иным
органом, а возникают и существуют в силу естественных, ни от кого не
зависящих, причин.
Наряду с названными факторами, оказывающими большое влияние на
формирование представления о сущности и содержании права а также на его
определение, важную род в данном процессе играют и другие факторы. Среди
них следует выделить такие, которые связаны со служебной ролью и социальным
назначением права в жизни общества и государства.
Общепризнанным является тот факт, что в социальном плане право
никогда не бывает абстрактным. Оно всегда выражает и закрепляет волю и
интересы господствующих классов, стоящих у власти социальных слоев, групп,
прослоек. Нет права “вообще”. 0но всегда конкретно и реально.
В чем это проявляется? В первую очередь в том, что право на всех
стадиях его развития освящает и закрепляет имущественное, социальное и иное
неравенство людей. Неравенство рабовладельца и раба, феодала, помещика и
крепостного, работодателе работополучателя. Даже размер наказания за
убийство человека раньше ставился в зависимость от его общественного
положения. Так, по “Украинской Правде” – важнейшему памятнику
древнеукрнаинского права – за убийство княжеского служащего дружинника
следовал штраф (вира) – 80 гривен. За убийство “купчины” – 40 гривен. А за
убийство княжеского холопа – крестьянина следовало вознаграждение его
хозяину в размере пяти гривен.
По “Салической правде” – правовому памятнику салических франков конца
V в. н.э. – за убийство свободного франка был предусмотрен штраф (вергельд)
в 200 денежных единиц – солидов. За убийство полусвободного (мета) – 100
солидов. За убийство зависимого крестьянина (колона) полагался штраф в 63
солида. За убийство раба взыскивалось всего лишь 35 солидов и то в пользу
хозяина.
В то же время “Салическая правда”, выражая волю и защищая интересы
господствующих кругов, предусматривала, что “если кто лишит жизни человека,
состоящего на королевской службе”, то с него взыскивается тройной, по
сравнению с обычным свободным франком, вергельд в сумме 600 солидов.
Явно выраженное или завуалированное неравенство людей прослеживается
и во множестве других, изданных ранее или на последующих этапах развития
человеческого общества актах. Широко известное в марксистской и
немарксистской литературе положение – выдержка из “Манифеста
Коммунистической партии” о том, что право буржуазии “есть лишь возведенная
в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется
материальными условиями жизни вашего класса”, несомненно имеет под собой
реальную основу, по существу адекватно отражает реальную действительность.
Аналогичный вывод можно сделать и в отношении других классовых по
своему характеру положений и государственно-правовых утверждений. Не
подлежит никакому сомнению тот факт (и это подтверждается повседневной
государственно-правовой практикой), что право в любом обществе и
государстве выражает волю и интересы экономически и политически
господствующего при данной системе отношений класса, что обслуживает прежде
всего стоящие у власти классы.
В этом смысле Ленин безусловно был прав, когда отстаивал тезис о том,
что содержащаяся в любом нормативно-правовом акте государственная воля есть
воля господствующего класса. “Воля, если она государственная, – писал он,
–должна быть выражена как закон, установленный властью”. В принципе,
разделяя данный, многократно подтвержденный самой жизнью, тезис, следует в
то же время обратить внимание на определенные изъяны, известную уязвимость
данного положения. Дело заключается в том, что, сводя всю государственную
волю, выражаемую в праве, а вместе с ней и все социальное содержание права
только к классовому содержанию, мы тем самым упускаем из вида сознательно
или непроизвольно, во-первых, все остальные, существующие в обществе,
помимо классовых и наряду с классовыми, многочисленные социальные общности
(группы, слои, трудовые коллективы), их волю и интересы. Во-вторых, не
учитываем того, что у власти в определенные, чаще всего переходные периоды,
от одной, исторически сложившейся системы власти к другой, могут стоять не
классы, а определенные группы (клики, “кланы” и т.п.) людей со своими
взглядами, ценностями и интересами, отражаемыми в праве. И, в-третьих,
упускается из виду тот общеизвестный факт, что в любом обществе наряду с
защитой интересов стоящих у власти классов или слоев, право
самопроизвольно, естественно или вынужденно отражает также интересы всего
общества. В нем неизменно сочетаются групповые интересы с общесоциальными,
национальные, классовые и иные – с общечеловеческими. Степень такого
сочетания и соответствия не везде одинакова. Но она существует, И это
естественно. Ибо право изначально порождается и развивается не как
результат деятельности лишь отдельного класса, нации или группы людей. Оно
является порождением всего общества и результатом естественного развития
всего общества. Право есть величайшая ценность и элемент культуры всего
человечества. В равной мере ото относится как к национальному, так и
международному праву. Убедить в этом позволяют такие, например, имеющие
огромную общечеловеческую значимость акты нашего времени, как Всеобщая
декларация прав человека 10 декабря 1948 года Генеральной Ассамбеей ООН;
Международный пакт о гражданских и политических правах, принятый 16 декабря
1966 года Генеральной Ассамблеей ООН; Декларация о предоставлении
независимости странам и народам, принятая 14 декабря I960 года
Генелониальной Ассамблеей ООН; и другие им подобные акты. В них закреплены
не только высокогуманные, общечеловеческие интересы, но и непреходящие
общечеловеческие ценности.
Такие же или им подробные конституционные принципы, права и свободы,
затрагивающие интересы всех или подавляющего большинства членов общества,
провозглашаются и законодательно закрепляются и во многих странах. Однако
при этом как и прежде открытыми, далеко не однозначными остаются вопросы
типа: Как соотносятся в данном случае общечеловеческие и общенациональные
интересы классовыми интересами? Не “растворяются” ли последние в первых? И,
наконец, действительно ли интересы всего общества, также, как и интересы
отдельных индивидов, различных групп и ассоциации, не совпадающие с
интересами господствующего класса, не только формально провозглашаются, но
Страницы: 1, 2, 3, 4
|