Деревянное зодчество. Кижи, Обонежъе

искусствоведов. Это происходило, наверное, потому, что он настолько искажен

позднейшими перестройками XIX века, что производит впечатление сравнительно

«нового» памятника, малоинтересного на фоне знаменитых реликвий Обонежья.

Но с каждым днем дороже нам следы былого, наша память, наша история.

И церковь в Рослякове заслуживает внимания.

Самая древняя и самая интересная ее часть — центральный столп, рубленный

«восьмериком на четверике» и крытый невысоким шатром. Замечательно то, что

при перестройке памятника поверх старого шатра был поставлен новый.

Удивительное явление! На память приходит маленькая Лазаревская церковь,

которая до перевозки в Кижи скрывалась под другой, более значительной по

своим размерам церковью. А сам Муромский монастырь, где стояла церковь,

находился сравнительно недалеко от Пудожа, в Обонежье.

Столь заботливое и бережное отношение старых мастеров-плотников,

строивших деревянные храмы, можно объяснить лишь одной—единственной

причиной: их приверженностью к старине. Однако приверженность эта не была

бессознательно-слепой, мол, лишь бы старое. Нет, они глубоко понимали, а

потому и чтили мудрость былого; понимали ее образное преломление в

архитектурных и конструктивных формах древнерусских деревянных построек;

умели читать мысли, заложенные в них.

Музей-заповедник "Кижи"

Поначалу этот музей возник на небольшом безлесном и почти пустынном

острове Кижи на Онежском озере. А когда-то здесь было обширное поселение,

именуемое в новгородских писцовых книгах "Спасский Кижский погост". Кижский-

от названия острова, а Спасский-от названия церкви на погосте острова.

Само слово "погост" говорит о значительности поселения. Так в старину

называли не только довольно крупную административно-территориальную

единицу, состоявшую из нескольких волостей, со множеством сел, деревень,

выставок и починков, но и ее главное поселение, служившее административным

центром.

Здесь жили представители светской и церковной власти, стоял стрелецкий

гарнизон; здесь происходили народные сходы, ярмарки, церковные и другие

празднества. Сотни крестьян из окрестных волостей съезжались сюда на лодках

и заполняли губную избу, толпились в трапезных церквей и под крыльцом,

шумели в лавках и питейных заведениях, до отказа наполняли "дворы на

приезд". Здесь были приказы и суды, лавки и ремесленные мастерские, амбары

и склады, церкви и школы-одним словом, на погосте сосредоточивалась вся

духовная, культурная, экономическая и политическая жизнь округа.

В писцовой книге московского дьяка Андрея Плещеева о заонежских погостах

1582-1583 гг. сказано: "Погост Спасский в Кижах на Онеге озере. А на

погосте церковь Преображенье Спасово, а другая церковь Покров Святии

Богородицы"". Какие они были-нам неизвестно. Уже значительно позднее, в

переписи 1616 г., упоминается, что "верх у Спаса Преображенского шатровый",

а относительно Покровской церкви говорится лишь, что она была "теплой".

Преображенская церковь, но уже не шатровая, а многоглавая, была возведена

здесь в 1714 году, в самый разгар Северной войны, когда Россия прочно

утверждалась на берегах Балтики и становилась мощной морской державой,

когда пали крепости Гельсингфорс, Або и Ваза и по всей России гремели

салюты в честь победы русского флота при Гангуте, когда уже предопределился

благоприятный исход Северной войны.

Вот в этой-то атмосфере возник величественный образ

двадцатидвухглавой Преображенской церкви, звучащий как торжественный гимн

героическому русскому народу в честь его исторической победы.

Не случайно старинное предание прямо связывает строительство

Преображенской церкви с личностью Петра 1: "Петр Первый, путешествуя из

Повенца Онежским озером, остановился у Рижского острова, заметил множество

срубленного леса и, узнав о постройке, собственноручно начертил план. Так

ли это было, нет ли-трудно сказать. Но в каждом предании есть доля

исторической правды. В представлении народа сам факт сооружения

Преображенской церкви и ее идейно-художественный образ связывались, почти

ассоциировались с личностью Великого Петра, с новой эпохой в истории

Русского государства.

Праздничная, жизнерадостная нарядность, эпическая мощь и былинная

приверженность земной красоте - таков образный строй памятника.

Несмотря на кажущуюся сложность композиции церкви, ее план и объемно-

пространственная схема предельно просты и лаконичны. В их основе лежит

традиционная схема восьмерика с четырьмя прирубами. Она имеет такие же

глубокие корни в русском деревянном зодчестве, как и многоглавие.

В архитектуре Преображенской церкви эстетика и практическая

целесообразность проступают едва ли не в каждой детали. В ярусах глав и

бочек, образующих стройную декоративно-конструктивную систему; в живописной

скульптурной пластике открытого бревенчатого сруба; в большой

выразительности косящатых оконных и дверных проемов; в правдивой красоте и

убедительной силе мощных кронштейнов, несущих крыльцо; в упругой,

построенной на тонких контрастах, резьбе столбов, поддерживающих кровлю

крыльца, и в характерной, мастерски прорисованной форме водосливов на

кровле.

Анализ работы основных несущих конструкций церкви с оконными и дверными

проемами и системой жестких пространственных связей внутри здания открывает

перед нами все новые и новые достижения строительной мудрости, накопленной

веками и основанной на предельном знании всех возможностей дерева как

строительного материала.

При реставрации Преображенской церкви для покрытия ее глав и бочек было

изготовлено тридцать тысяч осиновых лемешин. Большая их часть дополнительно

подтесывалась при укладке, ибо деревянные кровли куполов делаются из

лемеха, имеющего в основном только один какой-либо размер. Для нижней части

купола, расширяющейся кверху, лемешины подтесываются по кромкам снизу; для

средней части они остаются такими, какими были заготовлены, а в верхней,

сужающейся части купола они снова подтесываются по краям, но уже сверху.

Поэтому в сужающейся части главы стыки вышележащих лемешин не совпадают с

осями нижележащих и располагаются довольно свободно, но, разумеется, так,

что эти стыки перекрываются верхними лемешинами.

Рядом с Преображенской церковью, как обычно на северных погостах, стоит

зимняя теплая Покровская церковь. Она более утилитарна, менее величава в

сравнении с летней. Построенная на полвека позже Преображенской церкви, она

несет в своей архитектуре первые черты стилистического изменения народного

деревянного зодчества. Все ее помещения-сени, трапезная, четверик и алтарь-

имеют одинаковую ширину и в плане образуют вытянутый прямоугольник с двумя

срезанными углами. Уже сам по себе план выявляет канонизацию всех частей

церковного здания и подчинение их задачам культа.

В храме традиционного типа, к которому относится Покровская церковь,

помещение трапезной было самым большим и превышало по площади собственно

церковь в два-три раза, а иногда и больше. Если в XV-XVI веках трапезные

встречались в церквах как исключение, то с начала XVII века, когда по всей

России оживилась земская деятельность и окрепло местное самоуправление, они

становятся почти обязательной составной частью зимних церквей. А сами

трапезные превращаются в своеобразные центры мирской жизни многих погостов.

По своему назначению трапезная при северных церквах была гражданским

помещением и служила главным образом для нужд населения погоста. Была

местом мирской сходки-суёма, на котором жители погоста и входящих в его

состав сел и деревень решали свои насущные житейские дела. Здесь

происходили судебные разбирательства, оглашались царские и воеводские

указы, принимали подати, заключали торговые сделки, выбирали должностных

лиц и т. п. Здесь же, у крыльца церкви, публично наказывали провинившихся.

Не было дня, чтобы здесь не толпился любопытствующий народ.

Против мирского использования трапезных боролась официальная церковь. Но

вековые традиции народного зодчества продолжали жить. Так произошло и с

трапезной Покровской церкви: она сохранилась, но размеры ее уже невелики,

потому что ко времени постройки церкви изменилась основная функция, в

которой уже не осталось места для трапезной как общественного центра всего

погоста.

И все же Покровская церковь-один из лучших памятников народного

деревянного зодчества Русского Севера.

Были нужны безупречный вкус и творческая дерзость, чтобы заменить

традиционный шатер "букетом" из девяти глав, чтобы так удачно найти верное

решение трудной задачи: что же поставить рядом с фантастическим

многоглавием Преображения? Соперничать ли с ним или стремиться его

превзойти? Подражать ли ему? Идти по пути резких контрастов или единозвучия

форм? Эта задача была решена строителями. Покровская церковь прочно вошла в

архитектурный ансамбль погоста, хотя образный лад ее звучания совсем иной в

сравнении с Преображенской.

Многоглавие этого памятника уникально. Его купола отличаются особой

выразительностью, утонченными пропорциями, тонкими, изысканными профилями

всех контуров, в то же время они достаточно скромны, чтобы не затенять

величие церкви Преображения.

Архитектурный ансамбль Рижского погоста был бы неполным без шатровой

колокольни, стоящей отдельно между Преображенской и Покровской церквами.

Это самое позднее сооружение ансамбля, возведенное в 1874 году, когда

пора расцвета народного деревянного зодчества уже миновала. Новая

колокольня была поставлена на месте старой шатровой колокольни и в какой-то

мере создавалась по ее подобию. Архитектура нынешней колокольни далека от

традиций народного зодчества. Но постройка ценна тем, что хотя бы

приближенно воспроизводит формы старой шатровой колокольни и восполняет

традиционную часть ансамбля, типичную для архитектуры северных погостов.

Обе кижские церкви, колокольня и кладбище были окружены бревенчатой

оградой. Но до наших дней она не дошла; сохранился только каменный

фундамент, на котором уже в значительно более позднее время выросла новая

ограда, сложенная из валунов. А ныне существующая сделана в середине

пятидесятых годов при реставрации всех памятников архитектуры Рижского

погоста.

Ее прообразом послужила весьма древняя ограда, чудом уцелевшая в одном из

отдаленных уголков Онежского края - на Водлозерском Ильинском погосте.

Возрожденная в Кижах, она не только способствует лучшему сохранению всего

Рижского ансамбля, но и восполняет его неотъемлемую часть, опоясывая обе

церкви и колокольню бревенчатым срубом и объединяя их в целостную

архитектурно-пространственную композицию. И, может быть, самое удивительное

в этой композиции то, что она создавалась разновременно, не по воле одного

зодчего, а на протяжении более чем ста пятидесяти лет!

Три часовни и маленькая Лазаревская церковь, тоже ставшие экспонатами

музея, построены намного раньше гражданских зданий, собранных в Кижах.

Лазаревская церковь перевезена сюда из Муромского монастыря, построенного

новгородцами на юго-восточном берегу Онежского озера в самом конце XIV

столетия. Памятник столь мал, что его можно назвать архитектурной

миниатюрой.

В 1867 году, при перестройке Муромского монастыря, Лазаревская церковь

была заключена внутрь нового большого храма, утратив при этом свой западный

придел. В Рижском музее-заповеднике памятник полностью воссоздан.

В 1867 году, при перестройке Муромского монастыря, Лазаревская церковь

была заключена внутрь нового большого храма, утратив при этом свой западный

придел. В Рижском музее-заповеднике памятник полностью воссоздан.

К приемам, свойственным раннему деревянному зодчеству, можно

отнести, например, способ рубки углов в простую "чашу" без "потайного зуба"

и без поперечного выступа, препятствующего продольному сдвигу бревен в

стенах, при котором продольный паз выбирается не в верхнем, а в нижнем

бревне; отсутствие потолков в алтаре; свободно, непринужденно нарисованные

очертания угловых столиков и т. д.

Если конструктивные приемы, примененные при строительстве Лазаревской

церкви, кажутся несколько примитивными, то этого никак нельзя сказать о ее

художественной выразительности. Зодчий в полной мере владел искусством

создавать красивое простыми средствами.

Пропорции, размещение проемов и сама поверхность рубленых стен сделали

эту небольшую постройку монументальной, а выразительные концы кровельного

теса и лемеха наделили изяществом.

Для северных деревень характерна и другая разновидность культовых зданий

- часовни. В отличие от церквей в них нет алтаря, да и размеры обычно

невелики. Впрочем, некоторые памятники являли собой довольно крупные

сооружения. Пример тому - часовня из деревни Кавгора. Ее стройная шатровая

звонница, устремленная ввысь, безраздельно господствовала во всей

архитектурно-пространственной среде поселения и служила его композиционным

центром. Как и многие другие часовни бывшего Олонецкого края, она

датируется XVII-XVIII веками, отражающими два этапа ее строительства и две

стадии формирования ее архитектурного образа.

Часовни из деревень Лелик-озеро и Вигово, перевезенные в Кижи, и те, что

сохранились вблизи музея на своих исконных местах - в деревнях Корба,

Воробьи, Подъельники, Волкостров, Васильеве, Усть-Яндома, однотипны. И тем

не менее они совершенно непохожие и каждая интересна по-своему. Своеобразие

их облика отвечало неповторимости окружения природного архитектурного. Так,

в деревне, состоящей всего из двух-трех домов, часовня была поставлена чуть

поодаль от жилья, на совершенно открытом и голом месте. Например, в деревне

Васильеве на самом Кижском острове.

В другой деревеньке часовня стоит совсем рядом с густой и темной еловой

рощей и так, что ее стройный шатер издали не отличить от елки. Так "вросла"

в пейзаж часовня в деревне Корба, до которой километра четыре от Кижей.

Столь же неповторимо срослись с родной землей часовни в деревне Воробьи на

Большом Клименецком острове и в Усть-Яндоме.

При всей однотипности кижских часовен диапазон их архитектурно-

композиционных различий широк. В одной из них западный придел подобен

небольшому тамбуру, как в Подъельниках, в другой, напротив, он развит до

масштаба трапезной, намного превышающей площадь самой часовни, как сделано

в Васильеве. В этой часовне колокольня имеет второстепенный характер, а в

Кавгоре или в Усть-Яндоме она перерастает в основную архитектурную форму

здания, подчиняя себе всю его композицию и определяя его художественный

образ.

В одной часовне потолок простой гладкий тесовый, а в другой -

пирамидальный, подобный "небу" Преображенской церкви.

Не менее отчетливо выступают различия и во многих других частях и

деталях, наружных и внутренних. Именно они и придают каждой из часовен

особую ценность.

Неподалеку от Кижей, километрах в пяти от острова, в деревне Еглово, до

недавнего времени стояла, но разрушилась небольшая часовенка. Она во многом

напоминала часовню из деревни Вигово, поставленную на высоком каменистом

кряже в северной части музея-острова. Схожа структура построения этих двух

памятников. Все их помещения объединены общей двухскатной крышей и имеют

одинаковую ширину; все они поставлены на подклет, хотя и невысокий, но тем

не менее делающий каждую из двух часовен сооружением значительным.

Одинаково расположены и крыльца: асимметрично относительно продольной оси с

южной стороны сеней. Разница лишь в том, что ступени входа в Виговскую

часовню расположены не как в Еглове - прямо по фронту крыльца, с южной

стороны, а сбоку, с восточной стороны.

Первоначально часовня в Еглове представляла собой простенькую невысокую

постройку "клецкого" типа с кровлей по потокам и курицам. Но позже,

очевидно, в конце XVIII или в начале XIX века, к ней была пристроена

шатровая колокольня с сенями и крыльцом, причем ширина и высота новых сеней

оставались такими же, как у часовни, и обе они вместе - старая и новая

части - получили общую двухскатную кровлю. В результате этой перестройки

вся часовня в целом получила новую композицию, ядром и центром которой стал

шатер.

Графическая реконструкция часовни в Еглове выполнена с ориентацией на ее

оптимальный облик, исторически сложившийся в традиционных формах народного

зодчества, то есть на тот более поздний облик памятника, который он

приобрел в результате обогащения его композиции шатровой звонницей. При

этом восстановлены и относительно поздние элементы памятника, которые мы

классифицируем как нейтральные. Самым сложным вопросом был вопрос о кровле.

Дело в том, что подкровельная конструкция этой часовни, сохранившаяся в

подлинном виде, несет в себе как бы два разных источника информации о типе

кровли. На старой часовне есть следы и остатки куриц, а на новой - нет ни

того, ни другого. Как же поступать в таких случаях? На какой тип кровли

надо ориентироваться при ее реставрации?

Попытка восстановить кровлю, общую для старой и новой части памятника,

была бы ошибочной. Такой кровли здесь никогда не было, да и быть не могло

хотя бы потому, что постановка нового крыльца, его размеры и формы

исключают саму возможность устройства здесь потока. А общая двухскатная

кровля никогда не совмещает в себе одновременно два типа конструкции - по

потокам и курицам и обычную. Таким образом, вывод напрашивается сам собой -

реставрировать следует обычную кровлю.

Часовня в Еглове имеет много общих черт со многими памятниками "Кижского

ожерелья", расположенными в окрестностях Кижей по берегам Онежского озера.

Они еще раз убеждают в многообразии композиционных приемов, используемых

местными мастерами при строительстве однотипных памятников, в их глубокой

приверженности древним строительным традициям. Стилевое единство построек

формирует огромный архитектурно-пространственный ансамбль, главенствующую

роль в котором занимает Кижский погост.

Страницы: 1, 2