Контрольная работа: История и теория зарубежного печатно-графического искусства

Рукописная книга и реклама Европы и Азии в эпоху феодализма

Этот раздел курса направлен на изучение обильного исторического материала, опубликованного во многих изданиях и подвергнутого пристальному анализу многими исследователями. Популярные издания на основании этих исследований дают вполне доброкачественные обзоры истории книжного искусства. Однако есть аспекты рассмотрения книги, которые помогают объединить многочисленные факты истории в целостную картину жизни книги в определенном культурном пространстве. Часто они ускользают из поля зрения авторов. Обозначим некоторые из этих аспектов.

Известно, что грамотность в феодальном мире была явлением менее распространенным, чем в античности. Однако от этой эпохи сохранилось гораздо больше книг, чем от античного мира. Почему? Отвечая на этот вопрос, приходится обращать внимание не только на большую, в сравнении с папирусом, прочность пергамента и бумаги, основных материалов, используемых разными народами для создания книги. Чрезвычайно важно отметить роль церкви в жизни феодального общества.

Религиозное мировосприятие было в ту пору основной, если ни единственной, формой мировоззрения. Церковь была главным заказчиком и организатором книгопроизводства. Она нуждалась в книге как в предмете, абсолютно необходимом при богослужении. Три великие религии: христианство, буддизм и ислам, – объединившие феодальный мир, преодолевшие границы государств, в которых возникли, не смогли бы столь быстро распространиться, не будь книг.

В пору феодализма возникают и светские центры книгопроизводства. Да и читатели начинают предъявлять книге требования не только религиозного, но и научного, научно-прикладного, светского плана. Однако в целом книга эпохи феодализма развивается под опекой церкви, что создает материальную и духовную базу для расцвета книжного искусства. Правда в эпоху позднего феодализма в Европе эта опека стала излишне навязчивой и превратилась в цензуру, тормозящую развитие светской книги. Особенно ярко это проявилось в ХV1 веке, когда уже существовала печатная книга, а рукописная подходила к концу своего долгого пути. В Азии рукописная книга сохраняется дольше, чем в Европе, что связано не только с трудностями набора текстов восточных систем письменности, но, прежде всего, с замедленностью социальных процессов развития в странах Востока. В Японии, например, эпоха феодализма, по существу, распространяется даже на ХIХ век.

Второй, чрезвычайно важный для изучения рукописной книги эпохи феодализма, вопрос касается общеискусствоведческих проблем. Речь идет о вопросе стилеобразования. Давно стало принято – и на сугубо научном, и самом популярном уровнях – проводить параллель между книгой и архитектурой. Это делается применительно к пространственной структуре книги, по отношению к ритму слагающих ее элементов и т.п. И это вполне справедливо. Но нам бы хотелось, чтобы человек, заинтересованный в раскрытии законов стилеобразования, не только не уходя от вопроса сходства книжного искусства и архитектуры, но, как раз, разрабатывая его, строил свой анализ на локализованном материале.

Например, целесообразно рассмотреть, как средствами графики и живописи моделируется изобразительную поверхность в книге, а в результате – как мы ее воспринимаем: как пластически значимый материал? как пустоту, наполненную светом? как двухмерность? как трехмерность, заключенную между параллельными плоскостями? как световоздушную среду или как неопределенную протяженность, обладающую энергетической характеристикой? Все это можно наблюдать, рассматривая страницы византийских или западноевропейских рукописей эпохи раннего феодализма, страницы готических манускриптов, персидских и японских книг. Если изучение книги вести параллельно с рассмотрением памятников архитектуры той же эпохи, той же культуры, то откроется картина общности их пластических решений. Высокоталантливая представительница отечественной школы искусствознания О.С. Попова демонстрирует блестящий пример сравнительного анализа миниатюры и монументальной живописи в византийском искусстве. Нам бы хотелось немного продвинуться в близком, но не идентичном этому пути, направлении. Поясним цель и метод исследования.

Если рассматривать даже только композиции отдельных страниц средневековых рукописей, можно, опираясь на результаты пространственного анализа, смоделировать пространство, в частности – архитектурное, в котором эти композиции способны существовать. Это может быть пространство каркасно-пустотное, каркасно-световое, каркасно-воздушное, монолитно-материальное с вычленением из него пустотных объемов. Главный феномен пластического искусства заключается в том, что на основе разных типов моделировки изобразительных поверхностей возникают разные художественные характеристики пространства, отождествляемого – в широком плане – с миром в его целостности.

Иными словами, нам дается ориентация на постижение мировоззрения эпохи. И это происходит, когда мы руководствуемся своими непосредственными художественными впечатлениями, рожденными на уровне непредвзятого, внимательного рассмотрения формы книги.

Одной из особенностей книги эпохи феодализма является то, что, создаваясь в условиях разделения труда, Однако в художественном отношении она всегда была целостна. В самом делу, в скрипториях (так назывались мастерские рукописных книг в Европе) над созданием книг трудились пергаментарии (мастера по выделке пергамента), каллиграфы, рубрикаторы, иллюминаторы, миниатюристы, корректоры, брошюровщики, переплетчики. Результат же их работы был всегда один – книга как целостный художественный организм, что достигалось, только благодаря мировоззренческому единству людей, занятых в книгопроизводстве.

Большинство рукописных книг средневековой Европы наполнено иллюстрациями (живописными миниатюрами), орнаментами и рисованными инициалами, отмечающими начало рубрик. Термины миниатюра и миниатюрист происходят от латинского слова minium, что означает «киноварь» (краска красного цвета, применявшаяся для расцвечивания рукописных книг). Мастеров орнамента называли иллюминатрорами. Этот термин происходит от латинского illumino, что означает «освещаю». Мастеров, специализировавшихся в искусстве создания инициалов, называли рубрикаторами. Этот термин происходит от латинских слов – ruber, что означает «красный», и rubrica, что в древнем Риме имело смысл – «заглавие закона», так как его принято было писать красной краской.

Нетрудно заметить, что даже терминологически области творчества миниатюриста, иллюминатора и рубрикатора близки друг другу. В этом убеждает и сама художественная практика мастеров средневековой книги. В миниатюрах много орнаментального. В орнаменты включаются сюжетно-фабульные элементы. Инициалы разрабатываются орнаментально и могут содержать в себе миниатюрные изобразительные композиции.

Ключевым словом в определении цели деятельности всех мастеров, работающих над зрительной интерпретацией текста, является иллюминация, то есть высвечивание внутренних смыслов, заложенных в произведении.

Часто изображения, присутствующие в миниатюрах, орнаментах и в инициалах, не имеют ничего общего с фабулой того или иного текста. Но эмоциональный строй миниатюр, их колористическое решение помогают читателю пережить прекрасное, с чем для верующего человека ассоциируется представление о Боге. Рукописи раннего европейского средневековья наполнены орнаментальными мотивами, далекими от христианского канона, часто языческими. В этом выражается специфика культуры того этапа развития, когда привычные элементы традиционного искусства выступали как носители новых смыслов.

Для историка книги исключительный интерес представляет японская книга эпохи феодализма. Несколько забегая вперед, привлечем к рассмотрению не только рукописную, но и печатную японскую книгу. Это приблизит нас к пониманию очень логичного процесса перехода от свитка к кодексу через переходную фазу развития материальной конструкции книги, а именно – «раскладушку». Кроме того, здесь раньше, чем в Европе, стала использоваться бумага, материал, без которого не возможно было бы представить процесс демократизации книги.

Бумага пришла в Японию в У1 в. из Кореи, а в Корею – из Китая, где была изобретена во 11 веке н. э. Непосредственным предшественником этого писчего материала был покрытый лаком шелк. Пластические качества шелка во многом предопределили формирование конструкции свитка. Такая конструкция, называемая «эмакимоно», сохранялась в даосских монастырях Японии очень долго (по Х1Х в. включительно). Весьма правдоподобно, что в этом нашло отражение мировоззрение тех, кто верит в Дао как вездесущее начало мира. Композиционные особенности японских бумажных свитков резко отличны от того, что принято в европейских рукописях, где нижнее поле трактуется как базовое, материально значимое, весомое. В японской книге (и это начинается со свитка) нижнее поле минимально, верхнее очень большое. А характер и распределение иероглифических знаков и изобразительных элементов таковы, что создается ощущение особой пространственности, где белое (цвет бумаги) воспринимается зрителем как воздух, как небо, обнимающее землю. В нем есть все, и оно объединяет все.

Бумажный горизонтальный свиток, будучи разделен многочисленными вертикальными сгибами на равновеликие прямоугольники, превратился в конструкцию, именуемую «орихон» (вихревые страницы). В отличие от рукописных свитков, орихон предусматривал применение ксилографии (печати с деревянных блоков), почему такие книги называют «ксилографами». Одностороннее использование бумаги в свитке предопределила забота о том, чтобы текст не был поврежден. Тот же принцип сохранялся и в «орихоне», но, очевидно, просто как дань традиции. Попытки объяснить одностороннюю печать особенностями бумаги (очень тонкой) неубедительны, потому что уже с У111 века в Японии умели изготавливать высококачественную бумагу разных сортов, в том числе и толстую.

Третьим типом материальной конструкции японской книги является конструкция одностороннего кодекса, состоящая из согнутых пополам листов бумаги (сгиб наружу, свободные края листа – к корешку). Ее название – «го-сан-бан» – обозначает «книга-бабочка», что так же, как и в случае с «орихоном», соответствует определенному зрительному образу. Соотношения верхнего и нижнего полей здесь такое же, как и в «эмакимоно». Боковые же поля – минимальны, возможно, в связи с сохранением памяти о пространстве свитка. «Книга-бабочка» печатается с наборной формы.

Таким образом, нетрудно заметить, как рука об руку развивались материальная конструкция книги и техника ее изготовления. И то, и другое соответствовало изменению требований, предъявляемых читателем к книге как к «инструменту для чтения». Но в такой стране, как Япония, где чтут традицию, цивилизационные новации не разрушали основы культуры, что может послужить примером для иных народов.

Одной из особенностей японской книги рассматриваемой эпохи является решение ее внешних элементов. Для эмакимоно предусматривался принцип обертывания свитка шелковой тканью, подклеиваемой к краю бумажной полосы перед началом текста. Орихон в качестве защитных элементов имел две бумажные плашки, приклеиваемые к краям ксилографа, в начале и в конце его. Их делали из цветной, более плотной, чем в основной конструкции, бумаги. Го-сан-бан одевали в бумажную обложку. При этом ее цвет сигнализировал читателю о том, к какому виду литературы относится издание (исторические сочинения – в красной обложке, развлекательные – в желтой и т.д.). В этом проявилась, быть может, впервые в истории книжного искусства, тенденция к стандартизации, типизации и серийности изданий. С позиций современности издания, оформленные таким образом, представляются более демократичными, чем европейские той же эпохи. Первоопределяющим обстоятельством в становлении этой формы книги стал фактор материала, используемого для ее изготовления. Бумага (материал легкий, тонкий, сравнительно недорогой) обеспечила возможность решения проблемы демократизации книжной формы задолго до того, как демократизировалась читательская среда.

Пергаментные кодексы Европы, уже только в силу особенностей используемого для их изготовления материала, склонного к деформации при перепадах влажности и температуры, требовали переплетов с жесткими крышками и с застежками. С появлением в Европе бумаги, сначала привозной, затем местного производства, книга здесь внешне мало изменилась. Причина тому – определенная инерция эстетических вкусов европейцев. По существу, бумажный кодекс был просто суррогатом пергаментного. Поиск специфической для бумажного кодекса формы начнется только с появлением книгопечатания, т.е. в ХУ в., и лишь в ХУ111 в. он приведет ко вполне ощутимым результатам.

В средневековой Европе исключительно интересно развивалось искусство рекламы. Разумеется, почвой для этого искусства послужило развитие товарного производства и обмена, утверждения товарно-денежных отношений. Слабая степень распространения грамотности предопределила в Западной Европе эпохи формирования рыцарского сословия (со всей его атрибутикой, включая турниры) активное использование, прежде всего, звуковой рекламы. С появлением и ростом городов создавались предпосылки, как было еще в античности, для появления неподвижной зрительной рекламы – вывесок. В Х1 веке их укрепляли на домах в начале улиц, обозначая специализацию их обитателей. К Х111 веку ремесленники стали обзаводиться собственными вывесками, как и клеймами, которыми маркировали товар. Вывески могли быть живописными или скульптурно-графическими (литыми в чугуне или кованными из железа). Характер их экспонирования зависел от местоположения лавки: дома, расположенные вдоль улиц (а улицы были узкими), получали вывеску, укрепленную на кронштейне в плоскости, перпендикулярной фасаду. В этих случаях создавался графический эффект восприятия объемной композиции на просвет. Дома, замыкающие тупик или поставленные напротив вливающегося в улицу переулка, снабжались вывесками, монтируемыми в плоскости фасада. Такие вывески выгодно было делать живописными. Но в любом случае средневековые вывески предметно-изобразительны. Им предшествовала, видимо, просто предметно-товарная реклама. К текстовым вывескам средневековый город перейти не мог, так как уровень грамотности вплоть до середины ХУ века был еще низок.

Фирменный знак мастера мог строиться, как на буквенной, так и на изобразительной основе, но всегда приводился к емкой графической формуле. Иногда рисунки знака и вывески совпадали. Текстовые оповещения в средневековых городах тоже существовали, но принадлежали уже к относительно подвижной форме рекламы. Это были писанные на пергаменте и расклеиваемые по стенам домов тексты. По отношению к частной инициативе в такого рода оповещениях уже в начале ХV века появились правительственные запреты (указ Карла V1, опубликованный в 1407 году, уведомлял граждан о том, что распространению подлежат только правительственные объявления и они должны быть чисто текстовыми и снабжены гербовой печатью).

Вопросы, касающиеся организации книгопроизводства в феодальном мире, техники изготовления книг и характеристики отдельных художественных школ, студент может проработать самостоятельно, пользуясь как теми источниками, что указаны в библиографическом списке, сопровождающем Программу по данному курсу, так и другими изданиями. В любом случае следует обратить особое внимание на принцип разделения труда при изготовлении рукописной книги, а так же на то, что в художественном плане форма книги, какой она удовлетворяет нас и по сей день, сложилась именно в эпоху феодализма. Полезно было бы обратиться к историко-эстетическим исследованиям Яна Чихольда, рассматривающего принципы пропорционирования полей в рукописных и первопечатных книгах.

Графика и книжное искусство Европы ХV-ХV1 веков

Изучение этого раздела курса следует начинать с выяснения причин и предпосылок появления книгопечатания подвижными литерами в Западной Европе. В самом деле, ведь человек античности не был глупее европейца середины ХV века. Однако даже если бы нашелся чудак-изобретатель способа печатания книг, вряд ли его изобретение вошло бы в обиход граждан греческого полиса или римского города: общество вполне довольствовалось рукописной книгой, так как те, кто в книге нуждался, имели средства на покупку дорогой рукописи.

Совершенно иной была читательская среда в Европе середины ХУ века. Особый контингент читающей и бедной публики в средневековой Европе составляли студенты. Первые европейские университеты возникли еще в ХII веке. И, быть может, именно это обстоятельство повлияло на то, что, как раз, в ХII веке европейцы в широком масштабе наладили собственное бумагопроизводство. Однако должно было пройти целых триста лет, чтобы студенческий книжный голод стал не единственной, а одной из предпосылок изобретения книгопечатания. В то время, как феодалы продолжали заказывать книги в скрипториях, горожане, в ХУ веке в массе уже приобщившиеся к грамоте, были склонны к тому, чтобы вкладывать средства в коммерцию и, естественно, при возможности выбора между дорогой и дешевой книгами, предпочтение отдавали дешевой. Итак, первой и главной причиной появления книгопечатания в Западной Европе является социальная предпосылка.

В то же время, если бы Европа к этому моменту еще не наладила свое производство бумаги, тоже не было бы смысла биться над изобретением: общество, нуждающееся в дешевой книге, не стало бы покупать пергаментные печатные издания, так как использование новой техники не компенсировало бы дороговизну материала. В этом заключается вторая, а именно, материальная предпосылка изобретения книгопечатания в Западной Европе.

Таким образом, на первый план выходят предпосылки социального и материального порядка. К ним следует прибавить художественные, интеллектуальные и технические предпосылки. О художественных – речь уже шла в предыдущем разделе. В самом деле, средневековые манускрипты свидетельствуют о том, что европейская книга эпохи, предшествующей книгопечатанию, вполне сложилась как художественная форма. И эта форма не требовала коррекции ни тогда, ни в последующие эпохи.

К интеллектуальным предпосылкам появления книгопечатания в Европе мы бы отнесли то состояние человеческого духа, когда он нуждается в самоформировании, в многократных возвратах к получаемой информации, с целью самостоятельного осмысления ее. Ведь атмосфера Возрождения уже охватила Европу. И хотя Германия, родина книгопечатания, в середине ХУ века была еще страной средневековой, тенденции к утверждению человеком себя как личности, индивидуальности (что нашло воплощение в духе индивидуализма в Италии) – уже существовала и здесь. Книга, общение с ней – наиблагоприятнейшая среда для развития такой личности.

К техническим предпосылкам относится давнее знание европейцами принципа печати с рельефной формы. Слепое тиснение использовалось ремесленниками для маркировки товаров. Благодаря общению европейцев с окрестными народами, ими был воспринят и способ пигментной печати с рельефно обработанной формы. С Востока в Европу пришло искусство набоек и деревянной гравюры (в этой технике печатали игральные карты и бумажные иконки). В ряде устаревших изданий по истории книги и истории гравюры приводятся ошибочные сведения о том, что наборной книге в Европе предшествовали ксилографы. Новейшие исследования доказывают, что дошедшие до нас ксилографические издания датируются 70-ми годами ХV века, то есть они принадлежат к эпохе, когда книгопечатание подвижными литерами уже существовало.

Кроме того, к числу технических предпосылок европейского книгопечатания следует отнести знание европейцами такого механизма, как пресс. Его с давних времен использовали виноградари, и, как нам представляется, раньше появления книгопечатания, уже могли ввести в книжное дело переплетчики.

Страницы: 1, 2, 3, 4