Контрольная работа: История и теория зарубежного печатно-графического искусства
Контрольная работа: История и теория зарубежного печатно-графического искусства
История и
теория зарубежного печатно-графического искусства
Графическое искусство в первобытном обществе
Первые памятники графики, как и живописи,
относятся к эпохе Верхнего палеолита, когда в человеческом обществе впервые
возникла эстетическая деятельность. Основными формообразующими элементами в
наскальных росписях и рельефах первобытных охотников были линия и пятно –
специфические средства выразительности графики и живописи. Отсутствие
композиционного начала в этих произведениях пластического искусства
свидетельствуют об особой форме мировоззрения их создателей: о неопределенных
представлениях человека той поры о мире в целом и своем месте в нем. Из картин
окружающей его действительности он вычленял лишь фрагменты, практически важные
для первобытного охотника, элементы, не вступающие друг с другом и с
пространством в какие-либо связи. В стихийном реализме первобытных охотников –
истоки искусства и письменности. Выразительные изображения животных – это
первая картиночная запись ярких впечатлений от жизни.
Образование знаковой системы приходится на эпоху
мезолита и неолита, когда в искусстве складывается композиционность, упорядоченность
и ритмизация графических элементов. На смену конкретному образу предмета
приходит обобщенный графический символ, выражающий абстрактный уровень
мышления. В эту пору рождается орнамент, долженствующий выполнить не только
декоративные, как в настоящее время, но и магические и смыслофиксирующие
функции. К этой эпохе относятся памятники пиктографии (картиночного письма) и
идеографии (письма, передающего отвлеченные понятия).
Популярные и достаточно поверхностные источники
по истории письменности и книги утверждают, что картиночное письмо может быть
понято без знания языка народа, его создавшего, то есть, получается, любым
человеком. Это положение может быть принято только с оговоркой, что для
дешифровки пиктограмм все же необходимы историко-этнографические знания.
Знаки идеографии отдаленно напоминают образы
конкретных предметов, однако обозначают явления и понятия, не укладывающиеся в
примитивные зрительные рамки, как то: жизнь, смерть, движение как вечная жизнь
и статика как временная смерть. В графических системах мезолита и неолита
отражается «взросление» человечества, его стремление представить себе картину
мира в целом, найти свое определенное место в нем.
Примеры пиктографического и идеографического
письма обнаруживаем не только в глубокой древности, но и в примитивной культуре
развивающихся народов нового времени. Обращает на себя внимание сходство
графических символов (элементов орнамента) народов, территориально разобщенных,
чему в науке дается несколько разных – иногда взаимоисключающих – объяснений.
Геометрический орнамент памятников народного
искусства (в котором он сохраняется, практически, в неизменном с древнейших
времен виде) чаще всего бывает не просто графическим, а цвето-графическим, где
цвету отведена роль, как и графической форме, смысловая. Причем, при сходстве
смыслов графических знаков, цветовые их толкования в культурах разных народов
могут розниться.
Присутствовал ли цвет в орнаментах мезолита и
палеолита? Скорей всего – да. Но с полной уверенностью это утверждать трудно,
так как время сохранило лишь те, что были выполнены в технике
рельефно-графической на камне или на глине (резьба по камню и оттиски на глине).
При рассмотрении геометрических орнаментов,
восходящих к мезолиту и неолиту, следует обратить внимание на их
пространственное соотнесение с изобразительной поверхностью, превращающуюся из
нейтральной в эстетически выразительную. На материале этих орнаментов надо
рассмотреть основные законы композиции (соотнесение вертикали и горизонтали,
динамики и статики, форм симметрии, открытой и закрытой формы композиции,
уравновешенности и разбалансированности форм). Для полноценного изучения этого
материала недостаточно знать исторические факты: надо стараться дать им
эстетическую оценку, чему поможет знакомство с той частью Теории композиции В.А. Фаворского,
которая озаглавлена «О графике, как об основе книжного искусства». Это облегчит
анализ памятников искусства эпох верхнего палеолита, мезолита и неолита, а
также поможет осознать специфику графики и сблизить эстетические факты истории
с практикой современной печати.
Итак, мы познакомились с первыми фазами развития
графического письма – пиктографией и идеографией. Далее нам предстоит познакомиться
со слоговой, смешанной и фонетической его фазами. История развития письменности
разных народов мира доказывает, что, до появления электронно-цифрового письма,
графическое письмо было самым перспективным и удобным для фиксации текстовых
сообщений.
Однако этнографам хорошо известна и другая форма
письма, а именно – предметное письмо. По логике вещей оно должно было предшествовать
(или, как минимум, сопутствовать) графическому письму, вытеснившему предметное,
благодаря своим преимуществам. Вполне вероятно, что предметное письмо могло
использоваться в качестве коммуникативного средства даже в эпоху нижнего
палеолита, то есть до появления первых произведений искусства, когда в
окружении человека были только объекты природы и созданные его руками орудия
труда.
Предметное письмо сохранялось во многих культурах
и позднее, когда графическая письменность (уже в фонетическом варианте) была известна
многим народам Азии. Африки и Европы. Так, Геродот рассказывает, «что, когда
древние персы потребовали от скифов добровольного принятия их могущества и
власти, то вместо ответа скифы им послали птицу, мышь, лягушку и пять стрел.
Все это означало следующее: «Персы, если только вы не умеете летать подобно
птицам, прятаться в землю подобно мышам, прыгать по болотам подобно лягушкам,
то будете осыпаны нашими стрелами, лишь только вы вступите в нашу землю».» (Я.Б. Шницер.
Иллюстрированная всеобщая история письмен. С.-Петербург, 1903 г., с. 11).
Историки письменности убедительно доказывают то,
что та или иная система предметного письма существовала у всех народов мира,
если только они не получили графическую письменность в сколько-то развитой
форме от соседей, раньше других нашедших удобные формы фиксации и передачи
информации. Одним из самых излюбленных примеров предметного письма, с далеко не
примитивной знаковостью, является перуанское узелковое письмо квипу (Quipu). В нем, помимо длины
шнурков, порядка и характера завязывания узлов, смыслоопределяющую роль играл и
цвет. На это обращает внимание Ф.И. Юрьев в научных исследованиях,
посвященных роли цвета в шрифте и в книжном искусстве (см. его кандидатскую и
докторскую диссертации и публикации по теме).
Яркий пример стадийности развития форм письма
являет собой история письменности Древней Месопотамии, где, как и на территории
Сирии и Ирана, археологи часто находили мелкие поделки из глины и камня обычно
геометрической формы (шарики, цилиндры, диски, конусы), являющие собой, по
мнению ученых, счетные фишки: цилиндрик мог означать «одна овца», конус – «один
кувшин масла» и т.д. В 1У тысячелетии до н. э. такие фишки стали помещать
в глиняные конвертики, на некоторых из них есть оттиски печатей. Узнать сколько
и каких фишек содержится в конверте, можно было только, разбив его. Для
устранения этого неудобства, со временем, на конверте стали оттискивать изображения,
соответствующие форме и числу фишек. А еще позднее, упразднив и конверт, и
фишки, стали довольствоваться только оттисками на глиняной пластине (подробнее
об этом см. кн.: В.В. Емельянов. Древний Шумер. Очерки культуры.
С.-Петербург, 2001, с. 168 – 169). Таким образом, произошел переход от
предметного письма к пиктографическому.
Эти примеры убедительно свидетельствуют о том,
что, как ни изобретательны были люди в развитии формы предметной письменности,
потребностям фиксации обширных текстов, сложных сообщений она не отвечала и
уступила пальму первенства письму графическому, каковое дало начало и книжному
делу, книжному искусству.
Графическое искусство, письменность и книга в странах
Древнего Востока
История культуры стран Древнего Востока дает
материал как для изучения эволюции графической письменности (от пиктографии и
идеографии к слоговому и фонетическому письму), так и для понимания истоков
происхождения современной материальной конструкции книги.
Первые государственные образования Древнего
Востока были деспотиями с сильно развитой жреческой кастой – основным
заказчиком книги. Письмо и книга как средства коммуникации выступали здесь в особой
роли. Время, в котором они как бы идеально существуют – это не столько эпоха их
создания, сколько прошлое, подарившее человечеству тайные и тщательно
охраняемые знания, и будущее, для которого эти знания должны быть сохранены.
Адресаты, потенциальные читатели их – не современники (и, собственно, даже не
люди), а боги, чье предвечное бытие предполагает их пребывание в вечности и
инопространстве, то есть за гранью человеческого чувственного опыта. Жрецы,
исполняя роль посредников между людьми и богами, естественно, должны были иметь
возможность не только шифровать, но и дешифровывать тексты сакральных знаний,
чтобы преемственность не угасла.
Исключением из правила запрограммированной
непубличности текстовых сообщений являются памятные стелы, в которых
фиксируются факты побед высших владык этих стран или принятые ими законоуложения,
знание которых обязательно для всех членов общества. Монументальными надписями
на камне закреплялись международные политические договоры. Кроме того,
сохранились памятники письменности, относящиеся к деловой переписке, к учебной,
экономической и производственной сферам деятельности человека. В тех странах,
где в большей степени развилась светская культура (в Древнем Вавилоне, например),
существовали сочинения, которые можно отнести к художественной литературе.
Характер содержания памятников письменности (в
частности – книги), их предназначение (то есть предполагаемый способ считывания
информации, условия чтения) и материалы и инструменты, используемые для их
изготовления, предопределили их форму.
То, что письмо и книга здесь служили не столько
средством общения между людьми, сколько инструментом хранения тайных знаний,
предопределило медленность развития форм письма и книги, затрудненность способа
дешифровки, прочтения знаков и документов.
Более развитые, чем в доклассовом обществе,
средства производства и производственные отношения позволили обществу в целом
высвободить некоторых лиц из области материального производства и направить их
в сферу производства духовного, что создавало предпосылки для развития всех
искусств, в том числе и искусства книги. Материалы и инструменты для письма,
конструкции книги, организация пространства внутри книжной конструкции –
взаимосвязаны. Однако способ функционирования книги в читательской среде,
зависящий от социальных потребностей, всегда был первоопределяющим фактором
формообразования книги.
Во вводной лекции мы постарались развести понятия
«письменность» и «книга». В начале этой лекции мы постоянно упоминаем эти понятия
в паре. Причиной тому является факт, что именно в эпоху сложения первых
государств Древнего Востока произошел процесс вычленения книги из прочих
памятников письменности. То есть такие качества памятников письменности, как
устойчивая материальная конструкция, как система средств зрительной и смысловой
ориентировки в пространстве этой конструкции (что позволяет причислить памятник
письменности к памятникам книжного искусства), уже появились. Но, при этом,
эволюция форм письменности продолжалась.
Чрезвычайно низкий процент грамотных и
преимущественно культовые цели производства книг привели в Египте к
созданию таких конструкций, как свиток предполагавший в первую очередь сквозное
(невыборочное) чтение, и к такой форме письменности, как иероглифика (смешанное
письмо, соединяющее в себе элементы идеографической, слоговой и фонетической
формы письма). Удобство конструкции свиток заключалось в портативности книги
как предмета материальной культуры и в физической связанности всех элементов
пространственной развертки текста. Неудобство – в затрудненности выборочного
чтения. Свитки делали из папируса, материала ломкого при сгибании, но упругого
при сворачивании.
«Вот как описывают приготовление папируса
старинные историки и путешественники. Стебель разрезается на тонкие и возможно
широкие ленты, которые укладываются одна возле другой, смачиваются нильской
водой и клеем. Когда уложена достаточно широкая полоса, поверх нее, но уже
поперек, укладывается новый слой лент. Это повторяется до тех пор, пока
получится лист желаемой толщины. Сырой лист кладется под пресс, а затем
высушивается на солнце. Готовые листья подклеиваются один к другому, образуя
длинный свиток, достаточный, чтобы написать даже большое произведение» (И.Т. Малкин.
История бумаги. М., 1940, с. 12).
Писали на папирусе тростниковым пером, используя
черную и красную краску. Для исполнения изобразительных и декоративных элементов
применяли и другие цвета. Древнейшая иероглифическая письменность Египта,
подобно другим древнейшим системам письма, возникла из простейших рисунков и
орнаментов первобытной эпохи. Иероглифы /от греческого слова hieroglyphoi, что значит «священные
письмена»/ известны с 1У тысячелетия до н. э. Иероглифы обозначают целые
понятия или отдельные слоги и фонемы /от греческого слова phonema –
звук-смыслоразличитель/.
В эпоху архаики примитивные смысловые рисунки уже
приближаются к значению знаков. Комбинируя их, египтяне фиксировали и передавали
сложные текстовые сообщения, смысл которых можно воспроизвести в различных
вербальных вариантах. Примером такой картиночно-идеографической записи важного
для истории страны события – объединения двух египетских царств – является
шиферная палетка царя Нармера. Ее дешифровка приводится во многих источниках.
По мере усложнения языка письменность должна была
упрощаться. Картинные знаки, обозначавшие целые слова, стали приобретать и
дополнительные значения – слогов и фонем. В письмо вводились детерминативы
(указатели характера дешифровки знаков). Уже в эпоху Древнего Царства в Египте
появилась система алфавита, служившая для обозначения 24 звуков. Однако
общество в лице основного заказчика памятников письменности, жречества, не было
заинтересовано в упрощении системы шифровки и дешифровки информации. Напротив,
верность затрудненной форме письма, своего рода, тайнописи, обеспечивала стабильное
положение жреческой касты в обществе. Поэтому вплоть до позднего времени для
записи религиозных текстов использовалась старая, смешанная система письма и не
делалось никаких попыток реформировать приспособленную для тайнописи
конструкцию книги, свиток.
В государствах Древнего Двуречья: в
Шумере, Аккаде, Ассирии, Вавилоне, – несмотря на то, что социальная структура
их общества была подобна древнеегипетской и на то, что стадии развития письма
здесь те же, что и в Египте, родилась внешне совершенно иная форма книги, а
именно – стопа глиняных таблиц, объединенных деревянным футляром – ящиком.
Произошло это, видимо, потому, что эти государства располагали иными, нежели
Египет, материалами: глина, излюбленный материал этих стран в светской и
культовой архитектуре, была рано освоена в ее возможностях и послужила
материальной основой для развития письменности и книги (как определенным
образом организованных продуктов письма). Кроме того, как нам представляется,
появлению конструкции «стопа таблиц» способствовал и социально-культурный
фактор – здесь в большей мере, чем в Древнем Египте, была развита светская
культура, которая стимулировала развитие формы книги, приспособленной к
выборочному, динамичному чтению.
Для тех, кто интересуется процессом становления
современной формы книги, знание книги Древнего Двуречья столь же важно, сколь и
сведения о книге Древнего Египта.
Древнейшие памятники пиктографического письма в Месопотамии
представлены шумерийскими хозяйственными документами, одного из храмов города
Урука. Поначалу в графических знаках легко узнаются формы конкретных предметов.
Постепенно, под воздействием известных ограничений, определяемых материалом
(вязкая глина) и инструментом (трехгранная деревянная палочка), используемыми
для письма, а также необходимостью ускорить темп записи, письмо шумеров трансформируется
в абстрактную клинопись. Одновременно с этим происходит процесс как бы
«раздвоения» письменного знака – на знак, обозначающий образ понятия, и знак,
обозначающий его звучание. В шумерском языке нет глагола «читать». Его смыслу
соответствовали два глагола – «смотреть» и «слышать». Быть может, в этом нашла
отражение определенная фаза развития письма, когда возникло словесно-слоговое
письмо, в котором один и тот же знак наделяется смыслом то слова, то слога. От
неверной его интерпретации предостерегали детерминативы (указатели характера
смысла чтения). Каждый знак клинописи представляет собой комбинацию нескольких
типов клинообразных отпечатков (на поверхности сырой глины) деревянной палочки
– вертикальных, горизонтальных и наклонных. После нанесения надписи глиняные
пластины подсушивались, реже – обжигались, приобретая достаточную прочность.
«Клинопись состоит из более 600 знаков, каждый из
которых может иметь до пяти понятийных и до десяти слоговых значений. До ассирийского
времени клинопись не знала словоразделов и никогда не знала знаков препинания,
то есть при письме выделялись только строки. /…/. Тексты
литературно-идеологического содержания обнаружены, в основном, в школьных
помещениях. К ним прилагался каталог, в котором каждое произведение
обозначалось по первой строчке. /…/. Тексты, записанные на глиняных табличках,
были адресованы учащимся шумерской школы. Что касается стелы, конуса или
цилиндра, то они предназначались для прочтения богами и потомками и в процессе
школьного обучения не участвовали» (В.В. Емельянов. Древний Шумер.
Санкт-Петербург, 2001, с. 171–172).
Итак, появилась конструкция, представляющая собой
совокупность, или стопу, таблиц. Табличная книга была монотонна в своем построении.
Информация порционировалась соответственно со стандартными размерами
прямоугольных таблиц. Знаки располагались параллельными рядами (строками),
длина которых, как и высота текстового блока, ограничивалась расстояниями между
двумя параллельными сторонами прямоугольника изобразительной поверхности.
Производственно-технологические обстоятельства послужили причиной появления
полей в этих глиняных страницах.
Конструкция такой книги, как и конструкция
свитка, имела свои достоинства и недостатки. Удобство пользования таблицами
заключалось в возможности организовать выборочное чтение. Ценным качеством глиняной
книги было то, что она не боялась огня, не гибла в пожарах. Неудобство
заключалось в громоздкости и хрупкости ее элементов. Но главное ее неудобство,
определяемое не материалом, а именно конструкцией, состояло в возможности (и
даже неизбежности) возникновения путаницы порядка следования таблиц. Если бы
табличная конструкция делалась не из глины, а, например, из пальмовых листьев,
как на Цейлоне, то таблицы можно было бы связать шнуром. Здесь же – требовался
футляр, некое вместилище, нечто вроде торговой тары. Таковым стал деревянный
ящик. А во избежание путаницы таблиц внутри ящика, их стали нумеровать. Это
первый в истории из известных нам случаев фолиации (от лат. folio – лист). Точно как же,
впервые в истории книжного дела встречаем мы в глиняной книге колонтитул
(повторяющееся на каждой таблице название рукописи). Благодаря этому элементу
достигалась цель не допустить случаи миграции таблиц из ящика в ящик.