Жизнедеятельность П.А. Кропоткина и ее место в развитии мировой общественной мысли

его, серьезного и занятого учеными трудами человека, увлекать

незначительные, большей частью, вопросы... Получалось впечатление, словно

зрелый человек принимает горячее участие в развлечениях подростков. Но из

неоднократных разговоров с Кропоткиным... мы убедились, что он

действительно придавал серьезное значение крохотным делам местной секции".

Однако все попытки Кропоткина спасти умиравшую федерацию были обречены.

Ему, правда, удалось, по словам историка анархизма М.Неттлау, "внести живую

струю... в среду утомленных людей и старых традиций", и с его участием в

историю федерации было вписано несколько последних ярких страниц. Однако

ряды юрцев таяли от конгресса к конгрессу. Вот что писал Дейч о своем

посещении одного из собраний женевской секции федерации: "Отправляясь за

границу, я предполагал, что там всюду происходят многочисленные собрания...

где звучат оглушительные аплодисменты. Вместо этого я увидел кучку людей,

свободно расположившихся вокруг одного стола". Далее Дейч отметил, что

федерация "не давала ни малейших надежд стать чем-нибудь более значительным

в будущем. Но Кропоткин... как себя самого, так и других, старался уверить,

что наступила незначительная, к тому же только кратковременная, задержка

анархического течения... при этом он с чисто юношеским умилением и

ликованием указывал на те или другие, в сущности, незначительные, факты,

подтверждавшие, как ему казалось, основательность его надежд". Но

неумолимые факты диктовали свою логику. О Фрибургском конгрессе федерации

Кропоткин писал Робену: "Дела идут из рук вон плохо. Большинство секций

дезорганизовано, чувствуется общая усталость". Однако яркая, полная

оптимизма фигура Кропоткина резко выделялась на фоне усталых,

разочарованных юрцев. Он стал приобретать известность среди анархистов, был

избран делегатом на международные конгрессы анархистов: в 1877 г. в Вервье,

а в 1881 - в Лондоне. . На международном социалистическом конгрессе в Генте

в 1877 г. Кропоткин представлял русское революционное движение. Он был

избран одним из двух секретарей конгресса, однако из-за преследований

полиции не смог принять участие в его работе. После этого в европейской

прессе о Кропоткине стали писать как о главе всех русских революционеров.

Сам он никогда не поддерживал этих слухов, но прессе для сенсации был нужен

"глава" с титулом не ниже князя .Как уже было сказано, в Швейцарии

Кропоткин повстречал русскую женщину, которую полюбил и женился уже в

возрасте 36 лет. Будучи изгнанным в 1881 г. из Швейцарии за революционную

деятельность, Кропоткин с супругой переехал в Тонон, расположенный на

французском берегу Женевского озера, откуда продолжал руководить делами

федерации. Однако ничто уже не могло ее спасти; в 1883 г. она окончательно

прекратила свою деятельность. По-разному сложилась судьба ее руководителей.

Многие, например Гильом и Швицгебель, отошли от борьбы. П. Брусе, один из

организаторов бернской демонстрации, стал реформистом, а в 1905 г.,

возглавив муниципалитет Парижа, сам отдавал приказы о разгоне демонстраций.

Другой видный участник анархистского движения Ж. Гед также отказался от

анархистских взглядов и впоследствии возглавил Французскую социалистическую

партию. Но никакие разочарования не могли ослабить веру Кропоткина в идеи

анархизма. А разочарований и неудач впереди было немало.[16,18] В начале

1880-х годов анархисты совершили на юге Франции ряд взрывов. Хотя Кропоткин

к ним не имел ни малейшего отношения и вообще был противником террора, в

1883 г. он был арестован французской полицией. Среди пунктов обвинения

фигурировала принадлежность к запрещенному во Франции I Интернационалу,

который к тому времени, кстати, был уже распущен. На суде Кропоткин вел

себя мужественно. Оптимизм не покидал его и здесь. "Поверьте мне, господа,

- обратился он к своим судьям, - социальная революция близка. Она

произойдет в ближайшие 10 лет. Я живу среди рабочих и знаю это.

Вдохновитесь революционными идеями, встаньте в наши ряды - и вы сделаете

правильный выбор". Судьи, видимо, не торопились "с выбором" и приговорили

Кропоткина к пяти годам заключения - максимальному сроку, который можно

было дать по предъявленным обвинениям. Хотя многие из осужденных на меньшие

сроки подали после суда прошение о помиловании, Кропоткин, следуя традициям

русских революционеров-народников, отказался это сделать. "Я считаю, -

писал он, - что до тех пор, пока правительство Ферри будет у власти,

сообщения тайной полиции будут котироваться как лучшие доказательства вины

и нам остается лишь постараться не умереть от анемии или цинги". По этому

поводу "Нью-Йорк геральд" поместила статью "Хныкающий анархист", где, в

частности, говорилось: "Есть нечто жалкое в этих ламентациях. По всей

Европе его сторонники готовят убийства, а он жалуется, что может умереть от

анемии". "Собаке - собачья смерть", - заключал автор. Но Кропоткин был

действительно болен, и его жизнь находилась в опасности. К счастью, не все

были солидарны с автором "Нью-Йорк геральд". В Европе началась кампания в

защиту русского революционера, в которой приняли участие Г. Спенсер,

В.Гюго, Э.Ренан и многие другие видные деятели науки, литературы и

искусства и которая через три года увенчалась успехом. В 1886 г. Кропоткин

был досрочно освобожден, но выслан из страны. Следующие 30 лет жизни семья

Кропоткиных провела в Англии. В лондонский период жизни (1886-1917 гг.)

Кропоткин также участвовал в анархистском движении, был одним из создателей

и редакторов газеты "Фридом" ("Свобода"), выступал с лекциями. Журналистика

и научная работа давала ему и его семье средства для жизни.[10] Главным

содержанием этих лет стала разработка анархистской доктрины, о которой речь

подробнее пойдет в последующей главе.

Кропоткин, хотя и принимал участие в политической жизни Европы, не

играл слишком значительной роли в тех событиях, которые происходили тогда в

Европе. Речь идет о частых случаях террористических актов, о которых мы

будем говорить в следующей главе. Несмотря на широту его взглядов и на

численность его приверженцев, все-таки анархизм был лишь одним - и далеко

не самым влиятельным - течением в европейской общественной мысли. Гораздо

большим весом обладали либерализм и социал-демократия. Каково было

отношение к ним Кропоткина? Анархисты в основной своей массе не понимали

прогрессивности завоевания политических свобод, выступали с жестких,

непримиримых позиций. На первый взгляд может показаться, что и Кропоткин не

являлся исключением. "Была ли монархия или республика, - писал он, - все

равно не народ должен был управлять сам собой, а представители... более или

менее удачно выбранные". Тем не менее при ближайшем рассмотрении все

оказывается намного сложнее. Кропоткин критиковал парламенты как

альтернативу анархии. Но, когда парламентаризму грозила опасность справа,

он всегда выступал в его защиту и включался в политическую борьбу. В 1887-

1889 гг., когда во Франции возникла угроза установления диктатуры генерала

Буланже, он написал ряд статей против буланжизма и национал-шовинизма.

Наряду со многими передовыми людьми в Европе, в том числе Золя и Жоресом,

русский революционер решительно выступил на стороне демократических сил в

борьбе, связанной с делом Дрейфуса. В опубликованной в 1898 г. в журнале

"Тан нуво" статье "Цезаризм" он указал на преемственность буланжистов и

антидрейфусаров: "Цезаризм - вот истинная суть обоих течений. Мы говорили

это, когда республике угрожал Буланже, мы говорим это сейчас и, если

понадобится, повторим это и в будущем". Итак, Кропоткин активно участвовал

в политической борьбе. И это в то время, когда даже многие социалисты,

например Ж.Гед, заняли сектантскую позицию, отказавшись выступать в защиту

парламентских свобод! "Мы всегда предпочитаем слабейшее правительство

сильному", - писал он позднее.[10]

Кроме либерального и социал-демократического движения в Европе

продолжалось и движение угнетенных наций за право на самоопределение.

Конечно, теоретически, с точки зрения ортодоксального анархиста, борьба за

создание независимого национального государства, как и любого государства

вообще, является бессмысленной. Но, мечтая об анархии, Кропоткин готов был

с радостью одобрить и поддержать любые перемены в пользу народа.

"Национальный гнет давит личность, а всякого угнетателя личности я

ненавижу, - писал он участнице анархистского движения М.И.Гольдсмит, - где

бы люди ни выступали против гнета личного, государственного, даже

религиозного, а тем более, национального, мы должны быть с ними". Что же

привело убежденного интернационалиста Кропоткина в лагерь оборонцев во

время первой мировой войны? Очевидно, среди причин, повлиявших на это

решение, была вера в особую революционную миссию Франции в Европе. Спасти

Францию для Кропоткина означало спасти будущую анархистскую революцию.

"Даже России в оборонческих писаниях уделял он меньше внимания, чем

Франции, - вспоминал анархист Г.Б.Сандомирский, - потому что больше всего и

всех на свете любил он Францию, ждал, упорно, непоколебимо, до последней

минуты своей ждал, что она подаст сигнал к социальному переустройству мира,

а ее блузники шагнут через обломки опрокинутой государственности". Но в

выступлениях Кропоткина во время войны слышится не только, вернее не

столько, трезвый расчет на революцию во Франции, сколько крик души, острая

боль за эту страну, которая стала его второй родиной, хотя он прожил в ней

относительно недолго - в основном в тюрьме Клеро, куда, как отмечалось

выше, был помещен в 1883 г. "Сказать трудно, - писал он Гольдсмит в самый

разгар немецкого наступления на Париж в 1914 г., - до чего Франция, ее

поля, ее крестьяне на полях, ее дороги, самый ее ландшафт мне дороги,

насколько они мне родные". Кропоткин остро переживал, что по возрасту (в

1914 г. ему было уже 72 года) не мог принять участия в войне. Считая, что

державы Антанты ведут справедливую войну, он в отличие от многих социал-

демократов и даже буржуазных политиков полностью отказался от критики

правительств, даже за военные поражения: "Ругать правительства? Критиковать

военные действия? Не берусь. Остается молчать и всем, чем можешь, помогать

сражающимся". Кроме того, Кропоткин симпатизировал демократическим порядкам

стран Антанты и считал для России желательным "союз с великой демократией

Франции, более 100 лет назад провозгласившей Свободу, Равенство и Братство,

с английской демократией, сумевшей даже при королевской власти создать

такие учреждения, которых Германии не видать еще 40-50 лет... и, наверно, с

американской демократией, которая впервые провозгласила права

человека".[10]

Таким образом, мы видим, насколько важную роль играли взгляды

П.А.Кропоткина в развитии европейской общественной мысли, мы видим,

насколько активно он участвовал в политической жизни Европы, даже на

международном социалистическом конгрессе в Генте в 1877 г. Кропоткин

представлял русское революционное движение, он был избран одним из двух

секретарей конгресса, однако из-за преследований полиции не смог принять

участие в его работе. После этого в европейской прессе о Кропоткине стали

писать как о главе всех русских революционеров. Пусть анархизм был лишь

одним, и далеко не самым влиятельным течением в Европе, все-таки учения

Кропоткина заняли достойное место в развитии европейской общественной

мысли.

Глава II. Основы «кропоткинизма» и его исторический анализ.

§1. «Кропоткинизм» и критики.

В данной главе нами будет уделено особое внимание собственно учению

Кропоткина. Как уже было изложено выше, анархизм – это не единственный

«персонаж» трудов Петра Алексеевича, с таким же успехом он размышлял и о

космическом федерализме, и о взаимопомощи, как факторе эволюции, и об

этике, но на них мы остановимся кратко, так как в большей степени нам

интересна историческая сторона этой проблемы, хотя любой из трудов великого

мыслителя по-своему весьма занимателен. И, конечно, необходимо разобраться

в таком вопросе, как отношение критиков к вышесказанному. Будут рассмотрены

взгляды таких деятелей, как И.Гроссман-Рощин, А.Боровой, А.А.Мкртичян и

других.

О Кропоткине в свое время много говорили, но мало изучали. На русском

языке литература о Кропоткине чрезвычайно скудна. Можно, конечно, указать

на изложение теории у Эльцбахера, Цокколи, но это изложение есть скорее

фотография, нежели портрет, это добросовестное "цитирование" ничего общего

не имеет с углубленным пониманием и самостоятельной проработкой

кропоткинизма. В свое время г. Дионео добросовестно, хотя и довольно

тускло, реферировал на страницах "Русского Богатства" книгу "Взаимопомощь".

Г. Кареев там же излагал и отчасти критиковал (не совсем удачно, как он

после сам признался) поистине замечательную, внимание всего

социалистического мира на себя обратившую, книгу "Великая Французская

революция". Социолог Де-Роберти написал небольшой этюд о Кропоткине, да еще

Базаров в своей брошюре сделал вскользь несколько замечаний по поводу

естественно-научного метода. Вот и все. Еще можно упомянуть о сборнике "П.

А. Кропоткин", под редакцией т.т. Борового и Лебедева в издании "Голос

Труда". Этот сборник вносит кое-что существенное в литературу о Кропоткине.

«Лично мне приходилось писать о Кропоткине сравнительно много,- пишет

И.Гроссман-Рощин,- странно: я никогда не был сторонником кропоткинизма,

боролся с кропоткинизмом в лекциях и докладах; писать же о Кропоткине мне

приходилось скорее догматически. Я чувствовал, что необходимо дать более

углубленное понимание и оценку системы, а потом только возможно будет

приступить к плодотворной критике. Только в статьях, посвященных борьбе с

милитаристической позицией Кропоткина в период империалистической войны, я

критикую Кропоткина, где я вскрываю противоречия милитариста Кропоткина с

самим собой. (Интересующихся отошлю к брошюрке "Характеристика творчества

П. А. Кропоткина", "Мысли о творчестве Кропоткина" в упомянутом уже

сборнике издания "Голос Труда", там же "Речь на могиле Кропоткина" и

"Двойственность позиции Кропоткина" в "Жизни для всех" за 1918 г.)»[4]

Отмечая основные положения учения Петра Алексеевича Кропоткина,

И.Гроссман-Рощин выделяет следующее: естественно-научный метод, космический

федерализм, , взаимопомощь, этика и то, что все положительное, разумное и

свободное в истории является продуктом массового творчества. Говоря о

социальном федерализме, отмечаются такие аспекты: в истории боролись и

борются два начала - централизм и федерализм. Централизм всегда создавал

неравенство - центр, как пиявка, высасывал соки провинции, централизм

всегда создавал штамп, безликий шаблон. Всякая культура, в которой пышно и

буйно процветало массовое творчество, обязана своим расцветом федерализму.

Борьба Ганзейского союза, моменты средневековья, борьба Пскова и Новгорода

за автономию - все это было борьбой массового творчества с централизмом. В

пределах социализма тоже борются два начала - государственный социализм,

точнее социализм государственников, якобинцев, централистов, поклонников

римского права (Маркс, Лассаль) с федералистическим безгосударственным

социализмом, представителем которого является Бакунин и Юрская федерация.

Таким образом, мы видим, что учения Кропоткина не ограничиваются

только суждениями о лучшей жизни, это действительно многогранная

деятельность, но нам не представляется возможным подробно рассмотреть все

ветви его трудов и поэтому речь далее пойдет об анархизме, его плюсах и

минусах.

Итак, что же такое анархия по представлению самого Кропоткина? Думаю,

целесообразно полностью привести ниже суждения П.А.Кропоткина об анархии.

«Анархия — это учение, которое стремится к полному освобождению человека от

ига Капитала и Государства. Освобождение от ига Капитала есть основная цель

социализма, а потому уже из этого определения видно, что анархизм есть одно

из социалистических учений. Он и развился, действительно, в начале

семидесятых годов среди социалистического рабочего движения в швейцарских,

испанских и итальянских федерациях Международного Союза Рабочих. Развился

он из той мысли, что если бы для освобождения рабочих от ига Капитала, им

пришлось обратиться в наёмников Государства, ставшего обладателем всех

накопленных в современном обществе средств производства, то при таком

общественном строе работникам грозила бы опасность стать рабами

Государства и утратить даже ту небольшую личную свободу, которую они

отвоевали себе в некоторых странах. Развивая эти мысли и приглядываясь к

действительной жизни, анархисты пришли к заключению, что им следует

отнестись отрицательно не только к мысли о государственном капитализме,

проповедуемой многими социалистами, но и к той мысли, что социалисты должны

сперва завоевать власть в современном буржуазном государстве, с тем, чтобы

впоследствии преобразовать права собственности в этом государстве. Напротив

того, рабочие организации, державшиеся анархических воззрений, пришли за

эти тридцать с лишним лет к убеждению, что людям, стремящимся к

освобождению от ига Капитала, не только не следует стремиться к захвату

Власти в теперешнем Государстве, но что освобождение от ига Капитала

возможно будет только при одновременном освобождении от ига Государства,

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8