Возрождение России: социально-экономический портрет

ли удивляться обнищанию народа, бурному росту «теневого» и криминального

бизнеса, небывалой утечке умов и масштабному бегству капитала.

Вопреки широко распространенному у нас представлению, решение

социальных проблем не мешает экономическому прогрессу. Это не

противостоящие, а дополняющие друг друга процессы. В общем, экономика не

может не считаться с социальными потребностями, а социальные устремления -

не учитывать экономические возможности.

Своеобразно трактуются у нас реформы. Цели законов и результаты их

действия далеко не всегда и не во всём совпадают. Между тем высшие

должностные лица подчас называют реформами законы о реформах. «Однако

реформы - не самоцель, а лишь способ модернизации и подготовки условий для

экономического прогресса, который в свою очередь является средством

достижения некой по сути социальной цели, замыкающейся на нужды и чаяния

человека»[13].

В годы краха, именуемого реформами, «перестройкой», «вхождением в

цивилизацию», когда вдохновенному разрушению подвергли даже то, чего нельзя

было касаться ни при каких рыночных вожделениях, может быть, в несколько

умеренной тональности, но неустанно с политических высот неслись бодрые

обнадеживающие слова: «страну удалось остановить на краю пропасти» или

«спасти от худшего», «стали прощупываться твердые основания для сдвига к

лучшему» и т.п. Вот это признак официальной, а не массовой психологии,

одинаковой во все времена.

Возобновлению экономического роста способствовала девальвация 1998

года, создавшая стимулы для импортозамещения и увеличения экспорта.

Экономика впервые со времен НЭПА начала выстраиваться не по прихоти

властей, а в соответствии с логикой рынка. И вместо того чтобы сетовать,

что подъем начался с пищевой и легкой промышленности, а не с

машиностроения, неплохо было бы посодействовать или хотя бы не мешать этому

процессу.

Сначала удовлетворяются потребительские нужды и предпочтения и лишь

затем – потребности в средствах производства, необходимых для увеличения

выпуска востребованных потребительских благ. «Иначе говоря, потребительский

спрос служит фундаментом, на котором покоится всё здание современной

экономики и от которого в решающей степени зависит ее технико-

технологический уровень»[14].

Следует строить долгосрочную стратегию развития. Тогда есть реальная

надежда, что со временем всё образуется. Опираясь на здоровую рыночную

основу, экономика выйдет на траекторию самоподдерживающего роста, рубль

будет крепнуть, и с повышением его реальной покупательной способности

будут раздвигаться горизонты развития. Ускорить этот процесс, разумеется,

можно. Но не следует его форсировать, пытаясь перепрыгнуть через неизбежные

этапы. Для поддержки начавшегося роста нужны глубокие структурные формы,

нацеленные на совершенствование хозяйственного механизма, и неустанная

борьба с инфляцией, не допускающая, однако, экономически необоснованных

отклонений от равновесного курса рубля.

Любопытным историко-культурным казусом выглядит известная мысль

Достоевского о духовно-нравственной открытости русского народа, его

«всесветскости», универсальной отзывчивости на глубинные человеческие

чаяния, в какой бы своеобразной национальной форме они ни были выражены. В

этом представлении заключено ядро мысли о мистико-сокровенной, священно-

сокрытой, страдальческой миссии русского народа, проясняющего другим нациям

и странам высший смысл их земного призвания и увлекающего их к заветной

цели вселенского избавления. Этот идеалистически-сентиментальный образ

русского национального комплекса одинаково популярен среди сторонников всех

основных течений нашей общественной мысли, выполняя различную функцию.

«Сторонники консервативно-традиционных ориентаций защищаются ею от

обвинений в своем изоляционизме и националистическом предубеждении, ибо

быть истинно русским, согласно вышеозначенной идеи, означает в то же время

быть выразителем принципов истинного универсального гуманизма»[15]. Для

представителей противоположного стана эта же мысль является оправданием их

антиизоляционистских действий и программ с целью вывода нашей духовности в

мир общечеловеческих ценностей, в сопоставлении с которыми только и может

проявить себя особенность русского призвания.

«Необходимо отказаться от претензий на исключительность и следовать

единственной перспективной дорогой, уже приведшей к процветанию около 30

весьма отличающихся друг от друга стран, включая так называемые новые

индустриальные страны (НИС) – Гонконг, Сингапур, Тайвань, которые полвека

тому назад по уровню развития заметно уступали России»[16]. Но в

сложившейся ситуации сделать это совсем не просто.

5. Узловые проблемы.

Человек жив «не хлебом единым». Поэтому необходимо озаботиться и

обеспечением достойной жизни во всех ее проявлениях:

1. улучшать жилищные условия

2. совершенствовать систему здравоохранения

3. общее и специальное образование

4. развивать науку, культуру

5. сохранять окружающую среду и т.п.

Словом, делать всё, что необходимо для общего благоустройства жизни.

Тем более что только на такой основе могут быть созданы надлежащие стимулы

к высокопроизводительной, эффективной работе. Ибо способность и отношение к

труду, как свидетельствует вся история человечества, неразрывно связаны со

здоровьем, житейским комфортом, образованием, квалификацией и не в

последнюю очередь зависят от мотивации трудовых усилий. Без достойного

вознаграждения рассчитывать на жизненно необходимое повышение

производительности труда, по меньшей мере, наивно.

«Чтобы добиться радикального повышения уровня качества жизни нашего

многострадального народа, необходимо уяснить, наконец, что единственно

здоровой основой экономического развития является платежеспособный

спрос»[17].

Начинать, стало быть, следует с подъема тех секторов экономики, от

которых зависит развитие и наполнение потребительского рынка. Решение этой

задачи может показаться несвоевременным. Тем более что производство средств

пришло в полный упадок. Сколько-нибудь существенное продвижение в этом

направлении требует долгой, вдумчивой и кропотливой работы. А нам, как

всегда хочется сразу пройти в «дамки», сорвав при этом аплодисменты. Однако

реализовать неизбывные претензии на ведущие позиции в мире без решения

самых насущных экономических и социальных проблем невозможно. Ибо времена,

когда международный авторитет мог держаться на одной военной мощи,

безвозвратно канули в Лету. Ныне статус любой страны определяется мерой ее

социально-экономической обустроенности, которая предполагает освоение не

только и не столько военных, сколько гражданских научно-технических

достижений.

Несмотря на очевидную тенденцию к снижению роли природных факторов в

экономике, особое место в этом ряду занимает сельское хозяйство.

«Приостановить деградацию этой базовой отрасли и подтянуть ее к

требованиям, выдвигаемым процессам развития, - задача первостепенной

важности. От состояния сельского хозяйства зависит продовольственная

безопасность страны, а во многом ее будущее»[18]. В аграрном секторе всё

ещё занято 14 % самодеятельного населения, что вместе с членами семей

составляет 20 миллионов человек. С положением дел в хозяйстве не в

последнюю очередь связано развитие пищевой и легкой промышленности,

продукция которых «съедает» более половины среднего семейного бюджета

россиян.

Судя по сообщениям СМИ и заявлениям некоторых политиков, вывод

аграрного сектора из застоя связывается главным образом с разрешением

свободной купли-продажи сельскохозяйственных земель. Может быть, это и

целесообразно, но прежде чем ее разрешать, необходимо самым тщательным

образом проработать земельное законодательство и увязать его с системой уже

действующих законов, чтобы предотвратить спекуляцию землёй, чреватую,

помимо прочего, отвлечением и без того ограниченных инвестиционных ресурсов

от самого сельского хозяйства.

Думается, что более значительный и быстрый экономический и социальный

эффект в сложившейся ситуации может обеспечить освобождение сельского

хозяйства от налогов. Делать это придется в любом случае. При нынешнем

состоянии рыночной инфраструктуры добиться радикального улучшения дел в

аграрном секторе невозможно. «Целесообразно подумать о снижении налогов на

пищевую и легкую, а может быть, и некоторые другие отрасли промышленности,

выпускающие товары повседневного спроса. Это облегчило бы решение

продовольственной проблемы, положение беднейших слоев ускорило бы развитие

рынка средств производства»[19].

В последнее время в СМИ неоднократно звучали призывы использовать для

поддержки начавшегося экономического роста, простаивающие производственные

мощности, которые выпали из хозяйственного оборота за время более чем

десятилетнего спада. Идея, на первый взгляд, заманчивая, но, увы,

несостоятельная. Дело не только в запредельном моральном и физическом

износе большей части этого оборудования. Ведь выжимали в советское время из

«железок» последние соки. Так, почему, казалось бы, не воспользоваться этим

опытом? Но если мы хотим повысить темпы роста и добиться их устойчивости,

этого категорически делать нельзя, да практически, наверное, и невозможно.

«Чтобы загрузить простаивающие мощности, пришлось бы опять закрывать

экономику. А в условиях стремительной НТР – просто пагубна. Ныне дорог не

то, что год, а каждый месяц и даже день. Устаревшее оборудование для этого

не подходит. Это оборудование, по-видимому, лучше сразу пустить на

металлолом. Это обеспечит хоть какой-то доход, а может быть и экономию не

возобновляемых природных ресурсов»[20].

Устойчиво высокая динамика роста, как показывает опыт всех стран - и

развитых, и развивающихся, - требует всемерного развития мирохозяйственных

отношений и масштабных инвестиций. Это развитие зависит от общего положения

дел в стране и, в частности, от социально-политической стабильности,

действенности законов, охраняющих права собственности и определяющих

правила экономической игры. Словом, от всего, что оказывает влияние на

развитие предпринимательства и судьбу капитальных вложений.

Между тем капитал, как известно, отдает предпочтение наиболее

комфортным и безопасным гаваням и если рискует, то лишь ради нестандартно

высоких прибылей. Такова природа капитала, с которой нельзя не считаться.

При неблагоприятном инвестиционном климате капитал уходит в тень и (или) в

более привлекательные районы и страны. Вынудить его к инвестициям, ровно,

как и заблокировать утечку одними административными мерами, как бы того не

хотелось, практически невозможно.

«Для поддержания высокой динамики экономического роста необходим

масштабный импорт современных технологий и множества недостающих товаров

производственного и потребительского назначения, ассортимент которых в

перспективе будет расширяться»[21].

«Обеспечить бесперебойный приток недостающих товаров и технологий

можно только при опережающем развитии экспорта, предполагающем активное

внедрение в международное разделение труда (МРТ) на более перспективных,

нежели нынешних, его участках. Это требует всемирного обогащения экспорта

товарами и услугами с высокой добавленной стоимостью и перманентного их

обновления»[22].

Активная интеграция в мировую экономику – это не выдумка и не прихоть

либералов, ориентированных на «западный» образ жизни, а объективная

закономерность современного общественно-экономического развития, которое

опирается на научно-технические достижения.

| |

|Чем выше НТП, тем больше потребность в МРТ |

Особенно отчетливо эта закономерность проявилась во второй половине

ХХ века в связи с ускорением НТП и подведением под него новой

информационной базы.

Широкое подключение отечественной обрабатывающей промышленности к

МРТ – отнюдь не легкая задача. Многие сомневаются в возможности ее решения,

ссылаясь, помимо прочего, на исторические традиции и российский менталитет,

выпестованные на идее самодостаточности.

От отчаяния безнадежности мы бросаемся к судорожному переделыванию

мира, ломаем собственную судьбу и с восторгом твердим, как заклинание,

слова Ф.И. Тютчева: «Умом Россию не понять…» А, собственно, почему? И дали

ли себе труд те, кто сжился с этой формулой, вдуматься в ее, по сути,

оскорбительный смысл, оскорбительный для нас и для других. Все подходят под

общую мерку, а мы нет. По какой такой причине? Нигде и никогда мы не найдем

ясного ответа на этот вопрос. «Подразумевается наша исключительность, но

это не более чем самолюбование, национальный нарциссизм, якобы возвышающий

нас, но в действительности говорящий о нашем бессилии быть ответственными.

Вот и на западе с этим ныне согласны, но в смысле обратном — унижающем нас.

Для нашей мегаломании оснований нет, для их уничижительного суждения о нас

есть все основания»[23].

«П.Я.Чаадаев высказал и мысль о великой предназначенности страны, о ее

исключительной роли в человеческой истории, ее абсолютно новом

предвозвещенном свыше искупительном месте в семье народов»[24]. Правду

искупительства, мессианизма последователи этой мысли стали видеть в самой

отсталости, патриархальности народа, в его темных смутных исканиях,

страданиях, созданных отнюдь не всевышними предписаниями, а вполне

человеческими решениями. Занялись его душой и в ней обнаружили много

такого, чего нет в душах иных наций; даже в ее падениях и мерзостях

усмотрели предзнаменования очищения и страдания за все человечество разом.

Эти и многие подобные представления стали нормой национальной идеологии.

Национальному самолюбию льстят прорицания, в которых народ обнаруживает

себя орудием некоей высшей силы, решающей через него таинственные

сверхчеловеческие задачи,

что ему предопределено открыть миру чарующие горизонты будущего, которое

станет уделом человечества, что в его несчастной судьбе искупится

вселенская неправда. И русский человек мыслился средоточием любви,

открытости миру, всепрощения и сострадательности. На этот счет в нашей

литературе и публицистике сказано много и сказано завораживающе красиво.

Причем не только в мистико-провиденциальных трактатах. «В политических

трактатах недавнего прошлого была обоснована наша роль, как первопроходцев

в светлые дали, как центра революционного преобразования мира. Правые и

левые сходились в одном: в исключительной предназначенности России.

Религиозные мистики и революционные фантазеры думали в унисон»[25].

Возможно, нам не достает трезвой мужественности, чтобы отбросить эти

мечтания как обузу, мешающую идти по пути скромного житейского прогресса, и

снять шоры, чтобы трезво посмотреть на свое важное, но вполне обычное место

в общем, человеческом доме. Российская история ровно настолько необычна,

насколько своеобразна история любой другой крупной нации, и мы воплощаем

общую судьбу человечества ничуть не в большей мере, чем другие народы.

Но такие традиции и такой менталитет свойственны всем развивающимся

странам и обществам. Примером изменения традиций и менталитета является

Китай. Эта страна достигла статуса НИС. Едва ли российский менталитет

более консервативен, чем китайский. Спору нет, с традициями и обусловленным

ими менталитетом нельзя не считаться. Однако не менее очевидно, что

традиции, препятствующие развитию, нужно и, как показывает опыт того же

Китая, можно преодолевать.

«Значит, высказывание Ф.Ю.Тютчева: «Умом Россию не понять…»

противоречиво. Что же в нас непонятного? Вероятно, понятного в нас не

менее, а, может быть, и более чем в других нациях. Стоит только вдуматься,

проявить волю к тому, чтобы непредвзято посмотреть на себя и признать, что

мы такие же, как и все; способностей, ума достаточно, чтобы разобраться в

русском феномене»[26]. Чем скорее это будет сделано, чем скромнее мы будем

вести себя, тем больше обретем шансов к следованию обычным путем всех

народов. Если положиться на веру, то, значит, отдаться полностью на волю

случая, непредсказуемости, полностью снять с себя ответственность за свое

будущее.

Чтобы ускорить рост экономики и благосостояния широких масс,

необходимо преодолеть синдром гигантомании, поразивших власть имущих в

период построения социализма, когда возобладала идея огосударствления всего

и вся, а частное предпринимательство, зажиточные крестьяне и даже просто не

вступившие в колхоз единоличники рассматривались, чуть ли не как враги

народа, подрывающие устои нового бесклассового общества. Естественно, в

таких условиях трудно было понять, что «мелкое и среднее

предпринимательство – неотъемлемая часть здоровой экономики и процветающего

общества».[27] Речь не столько и не только о традиционных производствах,

сколько о современных его видах и типах. В развитии малого и среднего

предпринимательства во всех его формах, включая индивидуальное, судя по

опыту всех преуспевающих стран, - залог решения многих насущных проблем,

сдерживающих становление современной экономики и формирование вожделенного

гражданского общества. Малое и среднее предпринимательство – самый короткий

Страницы: 1, 2, 3