рефераты бесплатно

МЕНЮ


Геополитика России

До 1986 г. о межнациональных конфликтах в СССР публично ничего не

говорилось. Считалось, что в нем национальный вопрос был окончательно

решен. И надо признать, что крупных открытых межнациональных конфликтов не

было.

Вместе с тем шел интенсивный процесс русификации нерусских народов.

Нежелание изучать русский язык не влекло каких-либо санкций, как это

пытаются сделать в Эстонии или Молдове, но само его изучение было

поставлено в ранг естественно необходимого. В то же время знание русского

языка, как федерального, открывало перед нерусскими народами большие

возможности для обучения, профессионализации и самореализации. Русский язык

позволял приобщиться к культуре всех народов СССР, а также к мировой

культуре. Исходя из принципа "разделяй и властвуй", большевики дали

формальную самостоятельность в виде национального наименования территории

лишь "опорным" нациям. Поэтому из более чем 130 национальностей, населяющих

СССР, около 80 не получили никаких национальных образований. Причем

"выдача" государственности осуществлялась странным образом. Эстонцы,

например, общее число которых в целом по стране, согласно переписи

населения 1989 г., составляло 1027 тыс., имели союзную государственность;

татары, численность которых более чем в 6 раз превосходит число эстонцев

(6649 тыс.) - автономию, а поляки (1126 тыс.) или немцы (2 039 тыс.)

не имели никаких национальных образований.

Основная проблема состоит в том, что титульные нации при любой своей

численности претендуют на исключительный контроль государственных

институтов и собственности, нередко созданной руками "пришлых" народов и за

счет общесоюзного бюджета, как это было в Эстонии, Литве, Казахстане. В

ряде случаев русскоязычное население остается заложником националистических

преступных авантюр, как это произошло с 250-тысячным русскоязычным

населением в Чечне.

Таким образом, национальная политика, проводимая в многонациональном СССР

и продолжаемая ныне в России (путем создания неравноправных субъектов

федерации) и других странах постсоветского пространства, сформулированная

еще Лениным с помощью формального принципа "право наций на

самоопределение", разрушила старороссийскую национально - территориальную

систему и поставила во главу угла не человека с его неотъемлемыми правами и

законными, в том числе национальными интересами, а отдельные нации с их

особыми правами и особыми национально - властно - территориальными

притязаниями, реализуемыми в ущерб другим народам, нередко веками

проживающим на той же территории, в ущерб общепризнанным правам человека.

Силой удержать межнациональные конфликты было уже невозможно, а опыта

самостоятельных цивилизованных решений без участия сильного центра у

народов не было. Не без помощи националистических экстремистов многим из

них, мгновенно позабывшим реальную интернациональную помощь, стало

казаться, что их скудная жизнь обусловлена тем, что именно они в ущерб себе

"кормят" Центр и другие народы. Постепенный распад СССР спустил курок

обвальным межнациональным конфликтам во многих союзных и автономных

республиках. После легального распада СССР его территория стала зоной

этнического бедствия.

В последние годы в близэкваториальном пространстве различных частей света

полыхало пламя более 40 вооруженных конфликтов: в Югославии, Анголе,

Сомали, Грузии, Азербайджане, Армении, Афганистане, Таджикистане,

Узбекистане, Кыргызстане, Северо-Кавказском регионе России и других.

Абсолютное большинство конфликтов носит межнациональный, межплеменной

характер. Они развертывались на территории одной или нескольких стран,

переходя нередко полномасштабные современные войны. Многие из них

осложнялись религиозными и клановыми противоречиями ( 7 ).

В наши дни появилась реальная угроза распада России на отдельные

самостоятельные государства, в качестве которых не прочь провозгласить себя

не только некоторые национально - , но и административно - территориальные

образования.

Прежде всего обращает на себя внимание тревожное в целом восприятие

массовым сознание в регионах сложившейся здесь обстановки. Считает, что ее

характеризует определенная напряженность в межнациональных отношениях: в

Черкесске - 54% опрошенных, в Ставрополе - 42%, Улан-Удэ - 37%, Москве -

34%, Уфе - 30%, Оренбурге - 19%, Петрозаводске - 14%. При этом в

Ставрополе, Москве и Черкесске отметили реальную возможность конфликтов

соответственно 20%, 17% и 14%.

В связи с большой весомостью социально экономического фактора как

детерминанты межнациональной напряженности вызывают несомненный интерес

суждения охваченных опросами об экономике своего региона и вкладе

последнего в общероссийское достояние. Преобладающим тут был вывод:

"Состояние кризисное, с тенденцией к ухудшению". Но вместе с тем

приблизительно 50% полагают, что отдают гораздо больше, чем получают

(исключение составили жители Черкесска и Улан - Удэ). Дальнейший

экономический спад может укрепить подобного рода убеждения и послужить

толчком к обособлению регионов, усилению стремления выйти из кризиса

"поодиночке", что в конечном счете усугубит положение.

Глубоко укоренилось представление о неравенстве в материальном положении

между этническими группами. Оно отразилось в ответах респондентов на вопрос

"Можно ли выделить национальные группы чей жизненный уровень выше?". В

Ставрополе и Черкесске утвердительно ответили соответственно 55% и 49%. В

остальных городах доля разделяющих эту позицию составила: 20 - 27% - Улан-

Удэ, Оренбург, Якутск и 14 - 16% - Уфа, Петрозаводск. По преимуществу к ним

относили выходцев с Кавказа, евреев, русских. Зачастую на характер ответов

влияло деление населения на коренное и некоренное. Представители того и

другого высказывали прямо противоположные точки зрения. К примеру, в

Петрозаводске карелы считают, что лучше живут русские, последним же

кажется, что наоборот - карелы; в Оренбурге, на взгляд русских, наиболее

зажиточны татары, а те, в свою очередь, указывают на русских. Здесь,

вероятно, дает знать о себе и то обстоятельство, что в некоторых регионах

люди коренной национальности как бы монополизируют определенную "социальную

нишу" (торговля, управление, высшая школа и проч.), а это, понятно, создает

предпосылки для отрицательной реакции.

Под влиянием постоянного неудовлетворения собственным национальным

статусом у значительной части общества сформировалась установка на активные

действия в конфликтной ситуации на стороне своей национальной группы.

Столь высокая готовность горожан участвовать в подобного рода разборках

не может не вызвать озабоченности хотя бы потому, что ставка на силу как

метод решения назревших проблем становится все заметнее.

Это ярко проявилось на Северном Кавказе, особенно в осетино-ингушском

конфликте, когда в результате действий национал - экстремистских элементов

пролилась кровь, с обеих сторон имеются жертвы и разрушения, появились

беженцы и заложники. В сложном положении российские власти вынуждены были

пойти на применение силовых методов для создания необходимых условий с

целью локализации конфликта и его преодоления. Но этот вынужденный шаг

усилил негативное отношение к Центру, рост антирусских настроений.

Разгорающиеся и тлеющие очаги межнациональной конфронтации в южных

оконечностях нашего Отечества создают серьезную опасность ее расширения и

распространения вглубь. Ощущение нестабильности социального климата

повышает тревожность массового сознания, делает население восприимчивым к

разного вида 'фобиям' , страху за завтрашний день, порождает стремление

избавиться от 'чужих' или во всяком случае ограничить их права в надежде

обеспечить себе безопасность и благополучие.

В ряду причин, ведущих к этническим распрям, стоят пространственные

притязания и разворачивающаяся борьба за передел территории, инспирируемые

национальными движениями, подчас становящимися по мере своей радикализации

явно националистическими.

Сегодня этнические конфликты вполне реальны.

- Общий рост недовольства существующим положением(социально-экономическим

в первую очередь) выступает как мощный ускоритель форм ' протестного

реагирования' в различных областях общественной практике, в том числе и

национальных взаимосвязях. Неудачи и провалы экономического реформирования

усиливают неприятие проводимой Центром политики и обуславливают низкий

рейтинг принимаемых правительством решений. Это стимулирует в конечном

счете центробежные процессы, национальный и региональный сепаратизм,

создающий угрозу единству и целостности российского национального

федеративного государства ( 16 ).

При возникновении межнационального конфликта внутри одного государства,

судя по горькому опыту стран, образованных на территории бывшего СССР, есть

два варианта поведения официальных властей. Первый: власти, сохраняя

равновесие, остаются над конфликтом, пытаясь допустимыми силами и

средствами потушить возникший конфликт, как это, например, делалось, хотя и

не без ошибок, российскими властями в конфликте между североосетинами и

ингушами. Второй: власти сами втягиваются в конфликт, выступая за

сохранение территориальной целостности страны или на стороне титульного

народа, как это наблюдалось в Азербайджане в конфликте между

азербайджанцами и армянами, в Грузии - в конфликте между грузинами и

югоосетинами, между грузинами и абхазами, или в Молдове в конфликте

молдаван с русскоязычным населением (Молдовы с Приднестровьем). В

аналогичные ситуации в конечном счете втягивались и российские власти в

Чечне ( 2 ).

2. Исламский парадокс

Проблема Исламского Мира весьма запутанна, что заставляет весьма часто

делать ложные выводы. Прежде всего следует отметить, что ислам

характеризуется тем, что это религия, которая стремится максимально

закрепиться в социальных структурах (шариат, шариатское государство).

Поэтому, хотя основной закон геополитики: не религия определяет

цивилизацию, а цивилизация закрепляет религию для освящения определенного

образа жизни - остается в силе, в случае ислама он уже действует достаточно

условно; закрепляясь в каком-либо обществе, ислам начинает воздействовать

на его структуру как самостоятельная сила и деформирует его в сторону

самостоятельной исламской цивилизации (но определяющейся именно религией).

Национально-образующий момент в исламе достаточно ясно виден из того,

что, если часть какого-либо народа принимает ислам, то она быстро

становится самостоятельным этносом: аджарцы (грузины-мусульмане), дунгане

(китайцы-мусульмане) и просто "мусульмане" в Боснии (сербохорваты,

принявшие ислам). Классическую структуру мусульманского общества принято

ложно представлять по Османской империи или Египту, которые в

государственном смысле были всего лишь продолжениями соответственно

Византийской империи и государства фараонов и лишь старались представлять

мусульманский мир для европейцев. Наиболее же характерным для

мусульманского мира, так сказать, самым мусульманским из всех государств

является Афганистан. Структура Афганистана показывает, что классическое

мусульманское общество - своего рода демократия (федерация), держащаяся на

религиозном, а не социальном авторитете.

Одновременно исламские ценности разнятся с европейскими в том плане, что

если европеец рожден завоевать мир высокой организацией труда, то

мусульманин - газаватом. Тем не менее все сказанное приводит к довольно

неожиданному результату: европейский и исламский миры находятся в

отношениях притяжения-отталкивания, что на некоторых исторических этапах

может их делать союзниками (впервые на это обратил внимание Н. Федоров,

который вообще определил Ислам как потенциального союзника Европы в борьбе

против России) ( 17 ).

Кавказ и Средняя Азия - " Евразийские Балканы" по терминологии

Бжезинского - стали после чеченской войны объектом повышенного внимания со

стороны Запада. Вплоть до того, что Соединенные Штаты объявили Кавказ зоной

своих жизненно важных интересов. Причина - каспийская нефть, потенциально

способная составить 7-10% ее мировых поставок и обеспечить ожидаемый

прирост потребления нефти в Европе. Поскольку, к тому же, она находится

значительно ближе к последней, чем любые другие месторождения такого

масштаба - включая даже более богатые месторождения Сибири - то отсюда

становится ясной как заинтересованность западных нефтяных компаний в

разработке Каспия, так и "не заинтересованность" в этом Москвы ( 3 ).

В последнее время некоторые российские политики, СМИ подвергают жесткой

критике попытки Кремля по достижению мира в Чечне посредством переговоров с

сепаратистами и заключения с ними ряда соглашений и договоренностей.

Выдвигается, в частности, обвинение в том, что это не только поощрение

сепаратистов на отделение Чечни от России, но и серьезный удар по

территориальной целостности России, начало процесса ее развала.

Ситуация в Чечне находится в "подвешенном" состоянии, стабилизировать ее

силовыми средствами явно не удаётся.

Сегодня для многих в Чечне, в России, за ее пределами как сам собой

разумеющим, проистекающим из логики событий является вариант вычленения

Чечни из состава России, обретения ей государственной независимости.

В связи с распадом СССР само понятие "сепаратизм" в отношении бывшего

СССР, в том числе для России, стало весьма размытым. Поэтому сегодня многим

не только в Чечне, но и в России правомерной видится постановка вопроса,

является ли Чечня безусловной частью России. И эта ситуация сохранится по

крайней мере до тех пор, пока не будет, наконец, выработана концепция

национальной безопасности России, не будет сформулирована "национальная

идея", в том числе в ее геостратегическом приложении (с определением

"естественных" национально- государственных рубежей).

Чеченцы - это вовсе не только романтизированные прессой смертники с

повязками. В тех странах, где имеется сильная чеченская диаспора, в том

числе в России, в развитых странах Запада, это зачастую весьма

преуспевающая, обращенная в будущее часть населения.

Крайне трудно решаемой проблемой для сепаратистов безусловно будет

проблема экономического обеспечения независимости Чечни, даже на фоне Чечни

образца 1991 года. У сепаратистов просто отсутствует для этого минимально

необходимая экономическая база. Та, дудаевская Чечня в условиях развала

СССР, всеобщей анархии и хаоса имела очень серьезную подпитку со всего

"советского" экономического пространства, и этой подпитки Чечне по сути

хватило на несколько лет. Сегодня ситуация кардинально иная.

Дело в том, что в случае обретения Чечней независимости под руководством

практически тех же сил, при которых в Чечне творился правовой и

экономический беспредел в 1991-94 гг., просто неизбежна "мягкая блокада"

Чечни, в первую очередь в экономическом отношении.

Надежды на собственную нефть как на локомотив развития - иллюзорны. Ее

запасы в Чечне составляют лишь 0,3% общероссийских. Практически все нефть и

нефтепродукты, перерабатываемые в Чечне в последние годы и поставленные

Чечней на экспорт - сибирского и поволжского происхождения (18).

[pic] Политика Москвы по вопросу разработки Каспия была крайне

неуступчива, блокируя все попытки раздела морского шельфа и даже поддержав

переворот Сурета Гусейнова в Азербайджане. Однако в феврале 1994 года

Гейдару Алиеву удалось заключить межправительственное соглашение с Лондоном

и, предоставив "Бритиш Петролеум" приоритетные права на добычу нефти,

получить гарантии правительства Великобритании для этих проектов. А 20

сентября был заключен и первый договор о разработке азербайджанского

шельфа, где 34% долю получил консорциум "Бритиш Петролеум" и "Амоко" и 10%

получила Россия в лице ЛУКойла. Другими словами Москва, похоже, начала

осознавать, что Россия стала слишком слаба политически на Кавказе, чтобы

продолжать блокировать складывающийся союз местных элит с Западом и решила

поучаствовать в процессе. Начав со стабилизации ситуации в регионе. Однако

при этом сделала грубую "имперскую" ошибку и решила "проучить" самую

мятежную из них - чеченскую - вооруженной силой. Война серьезно подорвала

авторитет Кремля на Кавказе и наглядно показала - осторожно поддержавшим

эту кампанию - лидерам Запада, что слабость Москвы как геополитической

"фигуры" превосходит все ожидания и что она просто не в состоянии

стабилизировать ситуацию в регионе. В конечном счете, возможно, что именно

эта слабость и подтолкнула Клинтона сделать свой шаг навстречу доктрине

геополитического плюрализма Бжезинского и объявить Кавказ зоной жизненно

важных интересов США.

В своей последней книге "Великая шахматная доска" Збигнев Бжезинский

достаточно подробно описал позицию США в кавказском регионе. По его словам

"первоочередным объектом противоборства является получение доступа в

регион. До распада Советского Союза доступ в него был монополией

Москвы...Тот, кто будет доминировать в вопросе доступа к данному региону,

скорее всего и окажется в выигрыше...Если основные трубопроводы в регион

будут по-прежнему проходить по территории России..., то регион останется в

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7


Copyright © 2012 г.
При использовании материалов - ссылка на сайт обязательна.