Распространение животных на Земле

пренеприятных «подарков», а именно: виноградную филлоксеру (впервые

опустошившую французские виноградники в 1868 году), калифорнийскую щитовку

(Венгрия, 1928) и колорадского жука (его завозили еще в прошлом веке, но

окончательно он прижился только в 20-х годах нынешнего столетия).

Здесь стоит вспомнить еще одного знаменитого новосела европейской фауны —

китайского мохнато-рукого краба ( Eriocheir sinensis ), родина которого

Корея и восточный Китай. Он также попал в .Европу с балластом; теперь для

этой цели используют воду. В 1912 году первый мохнаторукий краб был пойман

в реке Аллер. После этого единичные экземпляры встречались в реках западнее

Рейна и в Балтийском море. А затем в результате массового размножения он

заполонил Везер, Эльбу и их притоки. Например, в Везере с января по май

1935 года было добыто 3,5 млн. штук этих крабов. В Гавеле ежедневный улов

достигал иногда 15 000 штук1. Мохнаторукие крабы мечут икру в устьях рек, а

молодь мигрирует вверх по реке. Особенно прыткие добрались даже до Праги,

продвигаясь против течения от самого Куксхафена. В возрасте примерно пяти

лет крабы возвращаются обратно в устья рек. Они причиняют очень большой

вред, поедая рыб в сетях и повреждая сами сети, а также разрушая своими

норами дамбы и плотины. И если теперь мы редко слышим о мохнаторуком крабе,

это связано не только с тем, что в загрязненных реках Европы рыболовство

почти совсем потеряло смысл. После сооружения плотины на Эльбе у Гестхахта

проникновение этого животного во внутренние водоемы практически стало

невозможным, что и привело к резкому сокращению его численности.

Суда могут заносить на новое место и организмы, которыми обрастают их

днища, — водоросли, мшанки, моллюски и ракообразные, главным образом

морские желуди ( Balanus ) и морские уточки {Lepas). Именно таким образом

морские уточки, уроженки тропических морей, попадают иногда в порты

Балтийского моря. Через Панамский канал вместе с судами ежегодно «проходят»

сотни тонн организмов. После восьми с половиной часов пути по каналу многие

из них остаются живыми.

На корабельных днищах, а то и прикрепившись к сплавному лесу, начинала

свой путь из бассейна Каспия речная дрейссена. Она прекрасно снаряжена для

пассивного расселения, так как использует для прикрепления к субстрату

выделения специальных биссусовых желез, отсутствующих у наших пресноводных

моллюсков. К тому же дрейссена легко переносит относительно высокую

соленость и длительное пребывание вне воды. Ныне ее находят во многих реках

и озерах Центральной Европы. Правда, этот моллюск когда-то уже жил здесь,

но постепенно отступил на юго-восток. Когда же строительство каналов

открыло путь для расселения южнорусской пресноводной фауны, дрейссена

быстро и наилучшим образом воспользовалась этой возможностью. У берегов

Северного моря стала в настоящее время обычной американская улитка-туфелька

{Crepidula form -cata), которая теперь весьма ощутимо вредит устричным

банкам. Она и занесена-то вместе с устрицами, и впервые была отмечена у

Силта в 1934 году.

Животное, жизнь которого слишком коротка, чтобы перенести морское

путешествие, сегодня может спокойно проделать тот же путь на автомобиле,

поездом или самолетом. Да и скорость судов значительно возросла. Правда,

эффективность массовой транспортировки относительно невелика. Например,

учитывая опасность завоза насекомых при авиаперевозках, самолеты перед

стартом регулярно обрабатываются дезинсектицидами.

Человек «расселяет» животных на своих кораблях всего лишь сотни, от силы

тысячи лет. Миллионы же лет живые существа совершали морские путешествия на

стволах деревьев или на плавучих островках (такие островки, в частности,

нередко выносят в море южноамериканские реки). Они дрейфовали на льдинах,

быть может, даже на обломках пемзы или на кокосовых орехах. В наше время

шансы на успешное завершение такого путешествия в Европе, по-видимому,

чрезвычайно малы — вряд ли хоть одно бревно доплывет до моря по Рейну,

Одеру или Эльбе. В прошлом дело обстояло совсем иначе.

По сибирским рекам и сейчас еще сплавляют огромное количество леса.

Плывущие деревья, в корнях которых животные прячутся от воды, отнюдь не

редкость и в водах моря Банда южнее острова Сулавеси. В 1892 году к

американскому берегу прибило плавучий остров размером 30 на 30 м. Стоявшие

на нем десятиметровые деревья, которые держались, очевидно, за счет

переплетения корней, проделали путь по меньшей мере в 1500 км. Конечно,

после такого путешествия наземные животные вряд ли благополучно сошли на

берег, но за сотни тысяч и миллионы лет могло произойти даже такое

невероятное событие. Широкое распространение многих гекконов объясняют как

раз тем, что они откладывают на стволах деревьев яйца с очень длительным

сроком развития.

Ярким примером использования для «переездов» естественных плотов служит

неспособный к полету жук Micralymma marinum из семейства стафилинид

(Staphylinidae). Он встречается на литорали побережий северной Африки и

Западной Европы и в то же время широко распространен далеко к северу — в

Гренландии, на Шпицбергене и на острове Медвежьем. Его можно найти даже на

берегах залива Мэн. Такая своеобразная картина наводит на мысль, что с

помощью водорослей или бревен этот жук для «переезда» воспользовался

Гольфстримом и Восточно-Гренландским течениями. Подобным же образом смогла

расширить свой исходный ареал садовая улитка (Cepaea hortensis). Улиткам к

тому же не обязательны какие-либо плавучие средства, так как они легко

переносят длительное пребывание в морской воде (некоторые пресноводные

улитки, например, способны жить в ней свыше двух недель).

Морские течения, естественно, играют большую роль в транспортировке

планктонных личинок. С их помощью широкие ареалы нередко имеют и сидячие

животные, такие, как губки и кораллы. Наиболее выражено действие течений до

150 м, но и значительно глубже тоже еще происходит перемещение водных масс.

Этим, например, можно объяснить, что около 90% веслоногих ракообразных из

глубин Индийского океана встречаются и в Атлантическом океане. Пальмовый

вор (Birgus latro) этот удивительный рак, который сначала живет в море, в

раковине моллюска, как «нормальный» рак-отшельник, а позднее бесчинствует в

кокосовых рощах, разгрызая орехи, распространен полосой от южных морей и

восточной части Малайского архипелага до Тайваня и Рюкю. Такую форму его

ареала можно объяснить морскими течениями, поскольку жизненный путь рака

начинается с планктонной личинки.

Чрезвычайно широко распространены и виды, которые всю жизнь ведут

планктонное существование, в то время как большинство литоральных

обитателей (животных прибрежных вод) не могут преодолеть сколько-нибудь

значительных морских пространств, потому что время жизни их личиночной

стадии слишком коротко, особенно у тропических видов. Им не удается

перебраться, например, от восточных полинезийских островов в Южную Америку

даже с помощью пассатов. Только кораллы в этих отдаленных областях

обнаруживают близкое родство. Зато и личиночные стадии у них

продолжительнее:

20, 23 и 30 дней у трех разных видов. На примере Бермудских островов мы

можем судить, какое расстояние еще в состоянии преодолеть большинство

личинок, поскольку оболочники, актинии и рифообразующие кораллы принесены и

приносятся сюда Гольфстримом с Антильских островов. Расстояние почти в 1500

км от Багамских островов личинки преодолевают за 7—12 дней. Разумеется,

множество личинок отправляется совсем не туда, куда следовало бы—ведь они

пускаются в путь не по своей воле1. Правда, это не имеет большого значения,

поскольку для морских животных с планктонными личинками характерна очень

высокая плодовитость.

Однако для передвижения некоторых планктонных и странствующих на «плотах»

животных морские течения не столь важны. Взглянув на поверхность пруда или

озера, легко заметить, как ветер гонит выступающие из воды предметы,

особенно если они едва погружены, что бывает и с попавшими в беду

насекомыми. Планктонные организмы, имеющие особые выросты, которые

возвышаются над поверхностью воды, подвержены опасности высыхания и

солнечных ожогов. Причем эти их особенности, насколько можно судить, не

соответствуют плану строения или образу жизни группы в целом. Зато можно

считать, что расселение с помощью ветра давало определенные селекционные

преимущества. Так странствуют сифонофоры, плавательный пузырь которых может

служить им одновременно и парусом. Великолепно парусное «вооружение»

физалии, или португальского кораблика (Physalia physalia), у которого над

водой выступает наполненный газом пузырь до 30 см длиной. На его верхней

части при свежем ветерке расправляется гребень, ускоряющий поступательное

движение. Парус физалии в первую очередь, конечно, обеспечивает ее питание,

поддерживая гигантский шлейф невероятно длинных (до 50 м) ловчих щупалец.

Но, несомненно, он же облегчил и расселение этой сифонофоры по всем морям.

В Атлантическом океане и Средиземном море встречаются парусники ( Velella

velella ), возвышающиеся над водой благодаря воздушному колоколу диаметром

от 1 до 5 см, на котором стоит диагональный парус. Часто ветер собирает их

в огромные стаи и гонит по направлению к берегу. Несколько более крупная

порпита {Porpita porpitd) не имеет паруса и передвигается с помощью

течений.

Ветер и «паруса» использует и брюхоногий моллюск янтина включают даже рыб. Добрая часть их членов могла попасть туда только или к

нескольким. Обычно выделяют два вида: один в Старом Свете и другой, карибу

(R. arcticus), в Новом Свете. Каждый из них имеет много подвидов, к тому же

как у северного оленя, так и у карибу различают лесную и тундровую формы.

Существуют, кроме того, различия в поведении разных популяций, возникающие,

по-видимому, в результате приспособления к различным местным условиям. Так,

при резком снижении численности оленей миграции их становятся

незначительными или вовсе прекращаются, потому что из-за отсутствия

перевыпаса даже медленно восстанавливающиеся в арктических условиях

пастбища не истощаются. В Западной Европе дикие северные олени сохранились

в небольшом числе только в южной Норвегии. Для них характерны лишь

ограниченные местные перемещения. Горные популяции северных оленей зимой

спускаются в долины, а летом держатся преимущественно на больших высотах.

Удивительно, что сфера странствий домашних северных оленей Скандинавии

значительно шире. При этом речь идет не только об ограниченных

перемещениях, которые обязательны для всех стадных травоядных животных.

Иногда летние и зимние пастбища разделяет более 250 км нелегкого пути,

причем инициатива перехода принадлежит самим оленям, а не их владельцам,

Для Азии и Северной Америки, напротив, характерны огромные странствующие

стада оленей, которые, повинуясь инстинкту, регулярно трогаются в путь. Ни

реки, ни озера не останавливают животных. И нередко у переправ или на

горных перевалах, где олени скапливаются в огромных количествах, их

поджидают местные охотники и устраивают кровавые бойни. Известный русский

естествоиспытатель XVIII века Петр Паллас, описывая свое путешествие по

Сибири, сообщал, что мимо его лагеря на Анадыре в течение трех дней

непрерывным потоком шли олени. Мигрирующие олени добираются до Новой

Земли2. По их следам на льду был открыт ранее неизвестный

Большой Ляховский остров (Новосибирские острова), удаленный от материка

почти на 60 км.

Огромные стада карибу держатся на одном месте только во время рождения

молодняка, всего около 14 летних дней. Путь карибу в целом может достигать

1000 км, но и азиатские северные олени, уступая американским, порой все же

уходят больше чем на 500 км. Причины миграций могут быть самыми разными.

Главную роль, несомненно, играют кормность угодий и погода.

Непосредственным поводом для начала миграций могут стать и массовые

нападения комаров, слепней и оводов, которые причиняют оленям невыносимые

мучения.

Обсуждая биологию тюленей, нельзя не говорить о периодических миграциях.

Эти животные собираются на определенных участках побережий только к моменту

рождения детенышей, все остальное время года они широко кочуют. Миллионы

северных морских котиков (Callorhinus ursinus) собираются, например, на

островах Прибылова. Так же регулярно и далеко странствуют многие киты. Те

виды, которые обычно добывают в Антарктике, совсем не обязательно строго

приурочены к зонам низких температур и распространены весьма широко.

Правда, есть киты, которые и летом и зимой держатся только близ северной

или южной кромки льдов.

Наконец, на большие расстояния мигрируют и летучие мыши. Точные данные о

путях их странствий получены с помощью кольцевания. Летучие мыши погибнут,

если не найдут непромерзаемых зимних убежищ. Для этой цели они используют

подходящие пещеры, каменоломни, штольни шахт или здания. Известная зимовка

была в свое время в церкви Фрау-энкирхе в Дрездене. Помеченные там летучие

мыши улетали в Литву. Кстати, однажды видели, как летучие мыши, возможно

случайно, летели вместе с перелетными птицами. Но по сравнению с птицами у

них значительно большие различия в миграционном поведении в пределах одного

вида, причем зависит это от местных возможностей для зимовок.

Если летучие мыши Центральной Европы улетают в основном не очень далеко,

то для североамериканских видов характерны миграции на многие тысячи

километров. Причина этого кроется, вероятно, в том, что они ищут не

подходящие убежища для спячки, а места, где возможна зимняя активность.

У некоторых рыб ярко выражены периодические странствия к местам

икрометания (нерестилищам). Иногда это событие бывает всего раз в жизни.

Одна из наиболее известных мигрирующих рыб — лосось. Он принадлежит к

анадромным проходным рыбам, которые идут на нерест из морей в реки. После

размножения до предела истощенные рыбы пассивно скатываются вниз по течению

и обычно погибают. Лишь немногие способны выдержать такое напряжение.

Мечение позволило ретроспективно оценить протяженность нерестовой миграции

лосося в 3800 км. К этой же группе анадромных мигрантов принадлежат миноги

и осетровые.

Угри, наоборот, спускаются на нерест из рек в море. Такие миграции

называются катадромными. Миграционный инстинкт просыпается у самцов угрей

после девяти лет нагуливания в пресной воде, у самок — после двенадцати. К

этому времени у рыб увеличиваются глаза, становится серебристой окраска

брюха (серебряный, или блестящий, угорь). Полтора года занимает путешествие

к местам нереста в Саргас-совом море, где на большой глубине и происходит

размножение этой рыбы. Личинкам же на обратный путь к устьям рек, откуда

пришли родители, приходится тратить три года. Этот полный опасностей путь в

6000 км удается осуществить только благодаря Гольфстриму. Молодые личинки

угря — нежные прозрачные животные, по форме напоминающие ивовый лист (их

называют лептоцефалами). Вблизи устьев рек они превращаются в маленьких,

прозрачных как стекло рыбок — так называемых стеклянных угрей.

На разгадку этого невероятного путешествия ушло очень много времени.

Многим мы обязаны датскому ихтиологу И. Шмидту, 18 лет занимавшемуся

поисками мест нереста европейских угрей. В 1904 году он

впервые обнаружил личинок угря в Атлантическом океане у Фарерских островов,

до этого их находили только в Мессинском заливе. Систематические поиски

крошечных лептоцефалов привели его в конце концов в Саргассово море.

Теперь, естественно, надо было поймать взрослых рыб. Надо бы, но не поймали

ни одной! Несмотря на многократные обловы больших глубин и наблюдения с

помощью новейшей телевизионной техники с подводных лодок, их ни разу не

удалось обнаружить ни в Атлантическом океане, ни в узком Гибралтарском

проливе. Поэтому не так-то легко отбросить предложенную Такером несколько

лет назад гипотезу, по которой все европейские угри являются потомками

американских (Anguilia rostrata ). Область нереста американского угря

непосредственно граничит и частично, вероятно, перекрывается с той зоной,

где предполагают нерест европейского угря. Такер полагает, что большая

часть личинок, подхваченная Гольфстримом, сбивается с обратного пути в

Америку и «по ошибке» попадает в Европу. Возражение, основанное на

различиях в числе позвонков у этих двух видов, не столь существенно, так

как у рыб в определенных условиях среды возникают подобные изменения.

Неправдоподобно, но все же допустимо, что какой-то вид постоянно несет

такие большие потери. По мнению Такера, все взрослые европейские угри

погибают при попытке найти места нереста, расположенные в недостижимой для

них дали. К тому же он считает их гормонально неполноценными из-за

непомерно удлиненного личиночного периода жизни и этим объясняет

относительно быструю гибель.

Существование некоторых важнейших промысловых рыб оказалось под угрозой не

только из-за загрязнения природных водоемов сточными водами, но и из-за все

возрастающего регулирования стока рек. Для того чтобы помочь рыбам

преодолеть плотины, строят лестничные рыбоходы, но это помогает лишь тем

рыбам, которые и в естественных условиях способны выпрыгивать из воды. В

некоторых случаях сооружают рыбоподъемники. Осетров и лососей размножают на

рыбозаводах. Угрей отлавливают в устьях рек и переносят в подходящие

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8