Луи Пастер и значение его трудов для человечества

воспаление,

гангрена, нагноения. Листер читал и читал, поглощая огромное

количест-

во книг по медицине, зоологии, ботанике, химии. И вдруг он

наткнулся

на брошюру французского химика Пастера. Прочитав ее, кинулся на

розыс-

ки других его статей. И когда познакомился с работами по

брожению,

гниению и самозарождению, когда прочел о простых и убедительных

опы-

тах, - сразу же, без оглядки поверил в его правоту.

Пастер пишет, что микроорганизмы боятся разных химических ве-

ществ. Пожалуй, карболовая кислота не должна им понравиться,

подумал

Листер, и решил поливать рану кислотой слабой концентрации.

Повязку,

которую клали на рану после операции, он тоже пропитывал

карболовой

кислотой. Но и этого ему показалось недостаточным - убивать так

уби-

вать: он стал еще распылять раствор карболовой кислоты в

операционной

комнате.

Поразительные получались результаты! Вдруг прекратились смертель-

ные воспаления.

В 1865г. Листер выпустил в свет свою первую статью "О новом спо-

собе лечения осложненных переломов, нагноений и т.д.". Через два

года,

после уже значительной практики, подтвердившей несомненную пользу

его

метода, он написал второе сочинение: "Об антисептическом принципе

в

хирургической практике".

Но к большому сожалению, Листера подняли на смех, его методом

пренебрегали.

И вот Пастер, узнав об исследованиях Листера, решил заняться изу-

чением инфекционных болезней, вопреки надеждам членов Французской

Ме-

дицинской академии, в чьи ряды он недавно был принят. В это время

на

улице д Юльм, где находилась новая лаборатория Пастера, впервые в

ка-

честве сотрудников появились люди с медицинским образованием -

Ру,

Шамберлен, Жубер и Тюилье.

Когда Пастер ринулся на спасение рожавших женщин, он не подозре-

вал о том, что тут у него был предшественник и этот

предшественник

очень плачевно закончил свои дни.

Это было в Вене в 1847г. В Центральной больнице столицы Австрии

работал безвестный акушер Игнац Земмельвейс. В больнице почиталось

за

благо, если хотя бы одна из десяти рожавших женщин оставалась в

живых

после родов; если не сами роды, то родильная горячка была

причиной

смерти.

Секрет раскрывался просто. От заразных больных, из анатомичес-

кого театра, где производились вскрытия, профессора подходили к

ро-

дильному столу, и одного прикосновения их рук было достаточно,

чтобы

здоровая женщина, только что ставшая матерью, была обречена на

смерть.

Все это, к своему великому ужасу, понял Игнац Земмельвейс и, по-

няв это, назвал всех профессоров и себя в том числе

неопознанными

убийцами. Но он не ограничился этим признанием, он сделал выводы.

Те-

перь, прежде чем подойти к роженице, он тщательнейшим образом в

тече-

ние нескольких минут скреб щетками руки, чистил ногти, мочил руки

в

крепком хлорном растворе. И через год в его отделении смертность

сни-

зилась в десять раз.

Но врачи ополчились на него, смешали его с грязью, они изгнали

его и забыли. А профессор Земмельвейс, который на тридцать лет

раньше

Пастера и на двадцать ранше Листера понял, в чем спасение от

гнойной

инфекции, заболел и погиб в психиатрической клинике.

И в 1858г. в Академии медицины началась дискуссия о причинах ро-

дильной горячки. Пастер, конечно же, не мог пройти мимо.

Капля за каплей исследовал он кровь больных женщин и каждый раз в

поле зрения видел длинные цепочки микробов, которых не встречал

преж-

де. Только потом, но уже не Пастер, снова видел эти цепочки

микроорга-

низмов; сейчас установлено, что эти бактерии из рода

Streptococcus

способны вызывать родильную горячку и множество других гнойно-

воспали-

тельных осложнений.

В то время было очень много шума и разговоров о новом способе ле-

чения сибирской язвы, изобретенным ветеринарным врачом Лурье в

горной

области восточной Франции. Этот способ состоял в том, что сначала

ко-

рову растирают до тех пор, пока она вся не начнет гореть, затем на

те-

ле животного делают надрезы, в которые вливается скипидар, после

чего

все тело коровы покрывается толстым слоем какого-то

необыкновенного

пластыря, смоченного в горячем уксусе, и эта смазка удерживается

на

теле больного животного большой простыней, которая окутывает ее

со

всех сторон.

Пастер был командирован Академией наук для выяснения возможности

применения этого нового способа, и он как всегда не смог удержаться

от

постановки эксперимента: в опыт были взяты четыре коровы,

предвари-

тельно зараженные "сибиркой". Двух заболевших коров отдали на

лечение

Луврье, две другие остались без его "лечения". Результат оказался

про-

тиворечивым - одна из коров, которую "лечил" Луврье умерла, другая

вы-

жила, из оставшейся пары одна корова тоже погибла, вторая - нет.

Тогда Пастер решил пойти дальше, он заразил оставшихся в живых

коров снова сибирской язвой - они остались живы, т.е. после

перенесен-

ной болезни они стали невосприимчивы к возбудителю, они были

иммунизи-

рованы. Эта мысль глубоко запала в душу Пастера, и в будущем она

сыг-

рала большую роль в его научной жизни.

В 1880г. Пастер начал заниматься возбудителем куриной холеры, он

был первым, кому удалось вырастить его на искусственной

питательной

среде. Вскоре все скамьи и полки в лаборатории были заполнены

старыми

культурами, некоторые были многонедельной давности.

Но Пастер все таки решил ввести старую культуру цыплятам, его по-

мощник Ру точно выполнил его указания, и цыплята, разумеется тотчас

же

заболели. На утро Пастер с удивлением обнаружил, что цыплята живы

и

совершенно здоровы, конечно, Пастеру это показалось странным,

но...

наступили летние каникулы и все разъехались из Парижа кто куда.

По возвращении с каникул Пастер решил продолжать опыты с цыплята-

ми, но оказалось, что их осталось всего четверо, причем двое были

теми

самыми цыплятами, которые выздоровели после введения им старой

вакцины.

Пастер поворчал на служителя лаборатории, побранил за

нерасторопность,

но все же ввел всем цыплятам порцию свежей культуры. На следующий

день

Цыплята, которые уже болели, оказались живы, и тут Пастер понял,

что

произошло, просто судьба помогла ему окрыть вакцину, но это была

уже

верная и научная вакцина, а не эмпирическая вакцина Дженнера.

Он вспомнил коров, которые не заболели после вторичной прививки

им сибирской язвы, и понял, что тут одна и та же закономерность.

Пас-

тер горел эти дни как в лихорадке. Но ослабить бациллы сибирской

язвы

было очень трудно, они не поддавались ни на что, при малейших

неприят-

ностях для них, они превращались в споры, и эти споры оставались

ядо-

витыми, что бы с ними не делали. И, наконец, способ найден:

нагревание

бактерий до 43 С делала их беспомощными. Пастеру с помощниками

удалось

ослаблять сибиреязвенные культуры так, что одни из культур

убивали

морских свинок, но были бессильны против кроликов, а другие

убивали

мышей, но были слабы для морских свинок. Они впрыскивали сначала

более

слабую, а затем более сильную вакцину овце, которая слегка

заболевала,

но вскоре выздоравливала. И эта вакцинированная овца могла

переносить

такую дозу бактерий, которая вполне бы могла убить корову.

Но враги Пастера снова зашевелились. Один из виднейших ветерина-

ров, издатель известного ветеринарного журнала во Франции, доктор

Рос-

синоль, предложил Пастеру провести публичный опыт, он надеялся,

что

так он сумеет посрамить Пастера.

Последний принял вызов, так как не сомневался в "дееспособности"

своей вакцины, он немедленно вызвал своих помощников - Ру и

Шамберла-

на, которые только что уехали на каникулы, что бы хоть немного

отдох-

нуть от погони за сибиреязвенной вакциной. Они поспешили

вернуться в

Париж, где Пастер встретил их сообщением:

- На ферме Пуйи-ле-Фор, в присутствии мэлэнского агрономического

общества, я буду вакцинировать двадцать четыре овцы, одного козла

и

несколько штук рогатого скота. Другие двадцать четыре овцы, один

козел

и две коровы будут оставлены без прививки. Затем через

определенное

время я привью всем животным живую культуру сибирской язвы.

Вакциниро-

ванные животные будут, конечно, предохранены, а невакцинированные,

не-

сомненно, погибнут в течение двух недель.

Наконец наступил этот день, Пастер собственноручно ввел половине

из всех животных первую порцию своей вакцины. 17 мая была

повторена

вся процедура, была привита вторая порция, и, наконец, 31 мая всем

жи-

вотным была впрыснута живая ядовитая культура сибирской язвы.

Теперь

оставалось только ждать, только теперь Пастер осознал на какой риск

он

пошел, ночами он не мог заснуть, думая о результатах своего опыта.

И вот 2 июня 1881 года в два часа дня на поле фермы Пуйи-ле-Фор

торжественно вступил Пастер, громовые, оглушительные раскаты

"ура"

покрывали поле. Ни одна из двадцати четырех вакцинированных овец

не

сдохла, в то время как другая половина животных представляла

собой

страшное зрелище - все они были мертвы.

Услышав великую весть, мир затаил дыхание, обезумевшая от востор-

га Франция признала Пастера своим достойнейшим сыном и украсила

Большой

лентой Почетного легиона. Агрономические общества, ветеринарные

врачи,

несчастные фермеры забросали его телеграммами с просьбой скорее

прис-

лать спасительную вакцину. И хотя потом все шло не так гладко, как

хо-

телось Пастеру, его вакцина претерпела много неудач, так как не

до

конца еще была выработана методика ее получения и применения, все

же

это был еще один огромный шаг вперед в борьбе с бактериями,

которой и

посвятил всю свою жизнь Пастер.

И вдруг Пастер увлекся изучением возбудителя бешенства. Не сумев

обнаружить возбудителя, он решил найти способ спастись от этой

ужасной

болезни. Пастер с помощниками знали, что яд бешенства поражает

голов-

ной и спинной мозг, проникая в него из места укуса, поэтому, решил

Па-

сиер, самый быстрый способ заражения животного состоит в том,

чтобы

ввести возбудителя сразу в головной мозг лабораторного животного.

Но

Пастер не мог допустить мысли о трепанации, он слишком любил

животных,

и тогда Ру решился на самоуправство, в отсутствии Пастера он

сделал

небольшую дырочку в черепе собаки и вел в мозг немного растертого

моз-

га собаки, погибшей от бешенства.

Узнав об этом, Пастер сначала возмутился, но убедившись потом,

что трепанация не повредила собаке, успокоился. Таким образом

теперь

стало возможно быстро заражать животных.

Потом начались долгие поиски способа ослабить возбудителя бешенс-

тва. В эти дни тяжелой работы Пастер напоминал Людвига ван-

Бетховена,

писавшего иногда в симфониях технически не выполнимые для

кларнета

партии и каким-то чудом находившего кларнетистов, которые эти

партии

исполняли. Точно так же талантливые Ру и Шамберлан умудрялись в

конце

концов разными способами выполнять сумасшедшие опыты, на которых

нас-

таивал Пастер.

Наконец они нашли все-таки способ ослаблять страшный яд бешенс-

тва. Они вырезали из спинного мозга погибшего кролика небольшой

кусо-

чек и затем высушивали его в продолжение 14 дней в стеклянной

колбе.

Этот сморщенный кусочек нервной ткани, который был когда-то

абсолютно

смертельным, они впрыскивали в мозг здоровой собаки, и собака не

уми-

рала.

Сначала Пастер решил привить ослабленный яд бешенства всем соба-

кам во Франции. Но потом он понял, что это невозможно, и

четырнадцать

прививок надо делать не собакам, а людям, укушенным бешенной

собакой.

В лабораторию Пастера начали приходить письма с просьбой прислать

вакцину для лечения множества укушенных. Но Пастер не решался,

ведь

это могло закончиться смертельно для человека.

Он даже начал думать о том, чтобы ввести вакцину самому себе, но

по счастью, ему помешала фрау Мейстер из Мейссенготта в Эльзасе,

кото-

рая пришла в его лабораторию вся в слезах, умоляя спасти ее

девятилет-

него сына Иозефа, искусанного в четырнадцати местах бешенной

собакой

два дня назад. Пастер велел ей прийти к пяти часам, а сам пошел

пере-

говорить с двумя врачами, Вюльпяном и Гранше, которые были его

друзь-

ями, а, кроме того, часто посещали его лабораторию. Вечером они

зашли

к нему посмотреть ребенка, и, когда Вюльпян увидел гноящиеся

воспален-

ные раны на его теле, он стал настаивать на прививках.

- Решайтесь, - сказал он Пастеру, - если вы не вмешаетесь, то

мальчик все равно должен погибнуть.

В это вечер, 6 июля 1885 года, было сделано первое впрыскивание

ослабленных микробов бешенства человеческому существу.

День за днем

мальчик Мейстер получил все четырнадцать прививок, заключавшихся

в

простом, легком уколе под кожу.

Потом он вернулся к себе в Эльзас и никогда не обнаруживал ника-

ких признаков ужасной болезни.

Теперь укушенные страдальцы со всех концов света стали стекаться

в лабораторию этого волшебника на улице д Юльм.

13 марта на улицах Парижа появились искусанные смоленские кресть-

яне, которые направилсьна на Рю-д Юльм.

Пастер пошел на большой риск: решил удвоить русским прививки - де-

лать их утром и вечером, потому что с момента укуса прошло уже

две

недели. Через неделю умер первый из русских. Еще через две недели

-

двое других. Но остальные выжили и выздоровели. И сами, неверя в

свое

спасение, славя Пастера, отбыли на родину. Там их встретили, как

воск-

ресших из мертвых.

Весь мир признал новое открытие Пастера. Его лаборатория на

время превратилась в фабрику по производству вакцин.

В других странах потом тоже стали создаваться бактериологические

станции по изготовлению вакцины против бешенства. Первая из них

откры-

лась в России в Одессе 12 июня 1886г., здесь работали такие

выдающиеся

русские ученые, ученики Пастер, как Илья Ильич Мечников и Николай

Фе-

дорович Гамалея.

Заложенный в 1886г. Институт Пастера был достроен через два года.

Когда-то у французского правительства не нашлось полутора тысяч

фран-

ков на оборудование первой патеровской лаборатории. Сейчас за

полтора

года собрали по подписке два с половиной миллиона франков.

Торжественное открытие нового храма науки на улице Дюто состоя-

лось 14 ноября 1888г. В большом зале библиотеки нового института

соб-

ралось множество народа. Пастер пришел в сопровождении всей

семьи,

взволнованный и бледный, с красными от бессонницы глазами и

измучен-

ным, утомленным лицом.

- В мире борются два противоположных закона, - сказал он, - один -

закон крови и смерти, который каждый день придумывает все новые

спосо-

бы войны, который заставляет людей быть постоянно готовыми идти на

по-

ля сражения, и второй закон - закон мира, труда и благоденствия,

кото-

рый ставит себе целью избавить человечество от преследующих его

нес-

частий. Этот второй закон, которому подчиняемся все мы, стремится

даже

во время жестоких войн спасти многочисленные жертвы этих войн.

В гулкой тишине зала раздавались эти слова великого ученого. А

сам он, только что оправившийся т нового удара, сидел, низко

склонив

голову, стараясь скрыть от посторонних слезы горечи и старческого

бес-

силия, непрестанно навертывающиеся на глаза.

Его измученное сердце медленно и трудно нагнетало кровь в больные

сосуды, а ясный мозг сознавал, что песня его спета...

Лаборатория на улице д Юльм прекратила свое существование. На

сте-

не небольшого домика, где сколько лет проработал Пастер,

осталась

только мемориальная доска.

Страницы: 1, 2